Ни он, ни она не двигались. Никто не произносил ни слова. В незнакомце было что-то таинственное. Он медленно поднял руку, и Чар заметила в ней что-то металлическое, темное и пугающее. Человек направил на нее непонятный предмет. Она замерла и была не в состоянии что-либо чувствовать. Словно пленница, стояла она под пристальным взглядом этого человека, и он был властен делать с ней все, что хотел.
Только усышав щелчок и характерное жужжание, Чар догадалась, что у него в руках был фотоаппарат и он ее сфотографировал. Медленно опустив камеру, человек подошел к девушке. Остановившись прямо перед ней, незнакомец поднял на нее иссиня-черные глаза.
Он был подобен романтическому персонажу какого-нибудь приключенческого романа. Смуглый, темноволосый человек с сильным телом и таинственной душой, которую открывал только избранным. Она же могла быть несчастливой девушкой, видевшей в нем своего избавителя, или королевой, державшей в руках его судьбу.
Чар взглянула на незнакомца. Фантазии, овладевшие ею, не отразились на ее красивом лице. В их встрече на берегу было что-то интригующее и таинственное, этот человек притягивал ее, хотя они не сказали друг другу ни слова.
Довольно долго стояли они молча, потом молодой человек повесил фотоаппарат на плечо и, поправив ремешок, опять поднял глаза на Чар. Наконец его голос нарушил тишину:
— Я в жизни не видел женщины прекраснее вас.
2
— А может быть, это просто особенности освещения. Пока не обработаю пленку, я этого не узнаю. Возможно, это из-за платья. Темно-зеленый — поистине ваш цвет. Но золото? — Пожав плечами, незнакомец с фотоаппаратом прищурился, бесцеремонно рассматривая грудь девушки, обтянутую золотой тканью. — Напоминает что-то египетское или древнеримское. По-моему, это излишне. Но этот зеленый! Вы знаете, что в джунглях Амазонки есть птица, у которой кончики крыльев точно такого цвета?
Его развязный тон нарушил оцепенение. Ветер, игравший ее платьем, неожиданно стих, и прозрачные слои шифона спокойно струились вдоль тела. Девушка пристально и настороженно посмотрела на незнакомца.
— А вы знаете, что это частное владение? Мне не понятно, как вы прошли мимо охраны. Может быть, перебрались через ограду? На вашем месте я шла бы своей дорогой. Почему я должна выслушивать ваши замечания? Ведь вы не специалист по высокой моде и вряд ли наблюдали за пернатыми в Южной Америке.
— О Господи! Я увидел изысканно одетую девушку и решил провести рядом с ней несколько минут, отдыхая от шумного веселья. — И мужчина кивнул в направлении освещенной площадки для танцев, давая Чар понять, что он не тот, за кого она его приняла. — Но вижу, что я ошибся. Вы, конечно, можете пренебречь моим обществом, но вряд ли проведете время лучше.
Засмеявшись, он облокотился на парапет. Чар отсупила на шаг, понимая, что не сможет помешать незнакомцу вторгнуться в частные владения новобрачных.
— Что вы делаете?
Улыбаясь, он удивленно поднял бровь и оттолкнулся сильными руками от низкой каменной ограды, на которой сидел. Через минуту он уже стоял, отряхивая брюки цвета хаки и поправляя свободную хлопковую рубашку с завернутыми до локтей рукавами.
Чар была готова в случае необходимости действовать решительно и быстро, но мужчина не внушал ей страха, скорее он вызывал любопытство. Она наблюдала, как незнакомец возится со своим фотоаппаратом. Это была прекрасная дорогая камера, и он, должно быть, «одолжил» ее у кого-нибудь из репортеров, пока слонялся на берегу.
Волнение Чар понемногу улеглось, и она наконец оценила, что перед ней необыкновенно привлекательный мужчина. Он оказался старше, чем ей показалось вначале, хотя точно его возраст определить нелегко. На вид ему было под сорок, но если судить по гибкому и сильному телу, то ему нельзя было дать и тридцати. Рубашка из тонкого хлопка облегала рельефные мускулистые плечи. Смуглая кожа свидетельствовала о загадочном смешении кровей его далеких предков. На его удлиненном лице выделялись красивый высокий лоб и волевой подбородок. Из-под черных ресниц смотрели глубоко посаженные насмешливые глаза. Чар хотела отвести взгляд от этих черных глаз, но не смогла. Брови были такими же черными, как и волосы, довольно длинные и прямые. Густые и блестящие, они переливались множеством оттенков. Здесь был и цвет черного дерева, и отблеск антрацита, и иссиня-черный оттенок воронова крыла. Чар рассмотрела, что у него крупный прямой нос, а в изгибе его чувственных губ таилось что-то манящее и таинственное.
Чар вдруг почувствовала досаду от того, что этот непонятный человек одним своим присутствием сковал ее волю. Он не должен был подходить к ней так близко, и вообще ему здесь нечего делать.
— Ладно, я не знаю, кто вы такой, но хочу вас предупредить: уходите отсюда, или я позову полицию. Я не знаю, что вы искали на берегу, но бродягам здесь не место. И если вы не уйдете, откуда пришли, то вынудите меня сделать этот шаг, чего мне очень не хочется.
Отведя взгляд, незнакомец молча изучал носки своих ботинок. Насупленные брови выдавали его недовольство. Появившись внезапно из темноты, словно материализовавшись из воздуха, он выглядел так естественно здесь, на берегу океана. Он излучал удивительную силу, но Чар вовсе не собиралась безвольно подчиняться его власти. В тот самый момент, когда Чар была готова повторить свою угрозу, незнакомец вдруг заговорил, но так тихо, что ей пришлось подойти ближе.
— Вы действительно считаете, что высшая сила, Бог, или кто-то, кого вы так называете, на самом деле хочет, чтобы человечество разделило этот мир на части с помощью заборов? — спросил он, бросив на девушку взгляд через плечо и удивленно подняв бровь. — Неужели вы и вправду думаете, что ему было бы угодно, чтобы одни смертные не давали другим смертным бродить по берегу моря?
Казалось, он утратил интерес к Чар, и теперь, отвернувшись, наблюдал за морским прибоем. Его густые блестящие волосы сзади почти касались воротничка рубашки. Непроизвольно она тоже перевела взгляд на океанский простор, и они молча стояли рядом. В это мгновение оркестр заиграл вальс, и музыка словно вывела девушку из оцепенения, освободила из-под власти незнакомца. Она чувствовала себя растерянной, стоя в темноте рядом с этим странным мужчиной, который привлекал и завораживал ее.
— Это — абсурд, полный абсурд, — неожиданно резко бросила Чар. — Кто знает, чего хочет Бог, что он думает о нас с вами в этот момент. И если вы начнете рассказывать, что можете спросить его об этом, тогда вы — просто сумасшедший. Но сумасшедший вы или бродяга, пробравшийся сюда под прикрытием темноты, я не собираюсь стоять здесь с вами и философствовать. Это частное владение, и по закону вы должны покинуть его. Прямо сейчас. В случае, если вы не уйдете, мне придется предпринимать какие-то меры. Я позову полицию. Поэтому советую уносить ноги, пока не поздно.
