«Вожди Митанни явились к нему (Аменхотепу II) с данью на спине, чтобы молить царя о даровании им сладкого дыхания жизни… Эта страна, не знавшая раньше Египта, умоляет теперь благого бога».
Если верить надписям, из каждого похода (а только Тутмос III совершил их против одной Сирии семнадцать) фараоны приводили десятки и даже сотни тысяч пленных. Сложив эти данные и приплюсовав умозрительные числа с недошедших до нас памятников, легко убедиться, что фараоны обратили в рабство больше людей, нежели тогда обитало на земле, включая американских аборигенов. Приписками, безусловно, занимались жрецы Амона, но не лесть двигала ими. Они активно проводили мысль, что победы одерживают не фараон и войска, а бог Амон. Таким образом они набирали политические очки, отхватывали хороший кус трофеев и все чаще заставляли фараона действовать по своей указке. Чтобы фараону совсем некуда было отступать, жрецы объявили его сыном Амона, хотя тот по старинке продолжал себя считать сыном Ра — солнцем обоих горизонтов, культ которого был более древним и отправлялся в городе Гелиополе (Он). Не споря с ним, жрецы пошли на компромисс и отождествили Амона с Ра. Получился бог по имени Амон-Ра. После этого власть их и доходы сильно увеличились.
Преемнику Аменхотепа II — Тутмосу IV — такие дела не очень пришлись по душе, поэтому на родине он восстановил культ Ра в прежнем виде, но на честный бой с жрецами Амона выходить побоялся. Он сделал им другую гадость: не предпринял ничего существенного, чтобы расширить владения Египта, от этого жрецы несколько похудели, но пока смолчали.
Следующий фараон — Аменхотеп III — также не питал большой любви к жрецам Амона, но терпел по необходимости, чтобы умереть в своей постели. На десятом году царствования он перенес в Фивы культ Атона и организовал в его честь празднества в Карнаке. Атон (Йот) — это «Солнечный диск», одно из воплощений бога Ра. Культ Атона, таким образом, был видоизменением культа Ра и конкурентом Амону, и поначалу речь шла лишь о восстановлении в правах «отеческого» бога, чья власть была попрана гиксосами и жрецами Амона. Однако у Атона наблюдалось одно существенное отличие, ставшее потом краеугольным камнем главных современных религий. Привычный египтянам Ра изображался в виде человека, либо человека с головой сокола. Но точно так же иногда изображался и Амон и другие солярные божества. Кроме Атона. Атон — это тот, кого любой египтянин мог ежедневно наблюдать задрав голову: солнечный диск, податель благ, протягивающий людям лучи-руки, которые держат символ жизни в виде креста «анх» — бог-солнце в истинном, натуральном обличье. Первое в мировой истории божество, не имеющее внешнего вида человека, животного или какой-нибудь чудовищной образины.
Понятно, что трусливые уколы Аменхотепа, которыми он допекал фиванское жречество, помимо социально-экономических и политических, имели и множество мелких, бытовых причин из разряда: я им покажу, кто в доме хозяин![4] На открытый конфликт фараон и сторонники светской власти все-таки идти не решились (ведь он умер под именем «Амон доволен»), но у него подрастал сын, чуть ли не с пеленок точивший зубы на фиванское жречество. Вот на него-то будущий свекор Нефертити и поставил. Но существовала проблема.
В Древнем Египте власть передавалась по наследству, но по женской линии. У каждого фараона были одна законная жена и жены гарема, соответственно и дети делились на детей царицы и детей гарема. Престол наследовал законный сын или «сын гарема», но обязательно женившийся на единокровной сестре от главной жены. В сознании египтян именно законная царевна вступала в брак с сыном Ра, которого перед смертью указывал «прошлый» сын Ра, то есть угасающий фараон. Обычай этот оказался очень живуч. Даже в I веке до н. э., когда Египтом правили македоняне Птолемеи, знаменитая Клеопатра вынуждена была поочередно выйти замуж за своих братьев и таким путем обеспечить права на трон.
Сам Аменхотеп III был сыном Тутмоса IV и митаннийской принцессы из гарема. Формально он не имел прав на престол. Возможно, у Тутмоса не было дочерей от царицы, или они умерли в детстве, и тогда Тутмосу пришлось сделать сына своим соправителем еще при жизни, обходя ловушки матрилинейного права и желая продолжить династию.
Аменхотеп III правил 39 лет (1405–1367)[5], сидя сиднем в Фивах. Военные походы не любил, соглашался лишь построить какой-нибудь грандиозный храм, дабы увековечить себя (что ему и удалось). Он вел жизнь сибарита, наслаждаясь роскошью во дворце, и больше всего любил кататься с царицей на лодке, которая называлась «Сияние Атона».
Между тем соседи — Ассирия и Вавилон, — угадав слабину фараона, вместо того, чтобы платить дань, стали требовать золота, причем открыто и не стесняясь. Аменхотеп посылал, покупая золотом покой себе и подданным. Даже подвластный митаннийский царь требовал золота, апеллируя к родственным чувствам:
«В стране моего брата золота все равно что пыли… Более, чем моему отцу, да даст мне и да пошлет мне мой брат».
Дерзость неслыханная! Митаннийский царь не просто требует, а требует с доставкой на дом. Но Аменхотеп решил не спорить — покой дороже. А ведь империя трещала по швам!
Вероятно, уже при дворе Аменхотепа III родилась «пацифистская» идея спасти империю мирным путем. Решили повсеместно ввести культ Атона, чтобы создать разноплеменным подданным единого зримого бога, заменив местных божков, и на почве единобожия сдерживать покоренные народы от четвертого порога Нила до Евфрата, не прибегая к силе. Атон, как доступный общему пониманию религиозный символ, наиболее подходил на эту роль. Бог по кличке Амон, менявший головы, как носовые платки в насморк, явно не устроил бы семитов и эфиопов. Однако жрецов Амона — самой сильной партии Египта — только он устраивал. Оставалось либо забыть идею, либо бороться.
Жена Аменхотепа царица Тэйе не была дочерью фараона. Одно время ее считали иностранкой, как и мать ее мужа: представительницей семитских народов или ливийкой. Отталкиваясь от этого, все «причуды» ее сына Эхнатона[6] приписывали иноземному материнскому влиянию, хотя имя Тэйе — типично египетское[7]. Крупнейший египтолог прошлого Г. Масперо предлагал видеть в женитьбе Аменхотепа III романтическую историю: безумно влюбленный царь и красавица пастушка. До конца он не угадал, но кое в чем не ошибся: Тэйе вполне можно занести в разряд пастушек. Отцом ее был начальник колесничих и начальник стад храма бога Мина — Юйя (применительно к нам, главнокомандующий военно-воздушными силами и зам-министра сельского хозяйства по совместительству). Сначала в нем видели сирийского царевича, потом в погоне за сенсациями объявили, что он-то и есть библейский Иосиф, однако недавно стало известно, что Юйя уроженец египетского города Ахмим.
А мать Тэйе — Туйя — одно время жила в двух гаремах (либо по очереди, либо через ночь): она была «управительницей гарема Амона» и «управительницей гарема Мина». К тому же она носила подозрительный со всех точек зрения титул «украшение царя». Возможно, этот факт и позволил Аменхотепу III взять Тэйе в жены, то есть традицию он, безусловно, ломал и в то же время как бы не безусловно. Однако другую традицию он нарушил точно, когда в официальных документах вслед за своим именем стал указывать имя жены. До него подобные проявления чувств к любимым женам фараоны скрывали[8].
С нашей точки зрения, совершенно непонятно, что он нашел в Тэйе привлекательного. Ее скульптурным портретом, на три четверти состоящим из пышных волос с чужой головы, вполне можно пугать детей перед сном, а если убрать парик, то и утром. Насколько прекрасен знаменитый бюст Нефертити (хотя это лишь пробная заготовка), настолько неприятно (при правильных в общем-то чертах) лицо свекрови.
А вот сам Аменхотеп был мужик что надо. Две его физиономии до сих пор украшают набережную Невы, и петербургские алкоголики с большим удовольствием пьют в компании этих сфинксов, дружелюбно похлопывая по щекам свекра Нефертити. (Некоторые даже говорят: «Ну-ну, лежи тихо». Сам слышал.)
На четвертом году царствования Аменхотепа Тэйе родила ему сына, названного по отцу, только под номером IV. Где-то около этой даты, чуть раньше или позже, родилась и Нефертити.
Детство, отрочество, юность
Об этом времени у нас очень мало фактов, поэтому иногда придется с головой окунаться в домыслы.
Неизвестно наверняка, где и когда родилась Нефертити. Родители ее тоже неизвестны. Зато у Нефертити была сестра по имени Бенре-мут и кормилица Тия — жена знатного придворного Эйе[9].
Многие полагают (и для этого есть косвенные основания), что Нефертити родилась в первое десятилетие царствования Аменхотепа III в Фивах. Происхождение ее туманно, но с трудом различимо. От первоначальной версии, будто Эхнатон пошел по стопам отца и женился на иноземной княжне ливийского или переднеазиатского происхождения[10], пришлось отказаться, едва стало известно, что воспитала Нефертити египтянка. Конечно, героиня могла быть египтянкой только наполовину (скажем, мать ее — иноземка из гарема), но у будущей царицы «всех времен и народов» была сестра. Да и само имя, на которое опирались сторонники «иноземной» версии происхождения, — Прекрасная пришла — египетского происхождения. Подобные имена в Египте были не редкость. Например, мальчика могли назвать Добро пожаловать, но ведь из этого не сделаешь вывод, что он приехал издалека в гости!
