В полку встретили девушек гостеприимно. Катя сразу отметила спайку, дружелюбие и, как говорили тогда, высокий боевой дух гвардейцев. Вместе с Аней Кузнецовой и Олей Черновой ее направили в наш, 233-й дивизион. И началась у Кати новая жизнь, полная тревог, страха, лишений и горя, слез и радостей. Но все это она переживала теперь уже не одна, а в дружной фронтовой семье боевых товарищей и подруг.
Катя очень сдружилась с Аней Кузнецовой. Они ели из одного котелка, спали под одной шинелью. Сначала их определили связистами. А потом Кате пришлось выполнять обязанности и медсестры, и санинструктора, Ане — побыть даже машинисткой в штабе. Но делать им приходилось все и даже больше, чем нам, — тянуть связь, стоять на посту, разгружать и носить снаряды, вытаскивать застрявшие в болоте автомашины, строить дороги, перевязывать и лечить раненых.
Всем было тяжело, но девушкам особенно. Это мы понимали и, как могли, старались облегчить их долю. Кто подменит их у телефона и даст лишний часок вздремнуть, кто заготовит дровишек, кто вычерпает из полуземлянки накопившуюся за ночь воду. По пятнадцать — двадцать ведер приходилось вытаскивать ежедневно.
Аня Кузнецова не раз побывала в переплетах. Однажды, весной сорок четвертого, когда мы только что освободили разрушенный до основания «его величество Великий Новгород», Аня вместе с небольшой группой связистов оказалась у немцев в «мешке». Трое суток подряд, не отходя, дежурила она у телефона — без пищи и отдыха, под непрерывным обстрелом и бомбежкой противника. Сейчас Аня уже плохо помнит, кто был тогда с ней в этом пекле. Но связиста Витю Тимофеева, нашего незаменимого полкового капельмейстера «по совместительству», и начальника связи полка капитана Черткова видит, как сейчас. Какие это были добрые, верные и мужественные люди!
После боя гвардейцы, приняв сто положенных наркомовских граммов, спали. А девушки наши оплакивали погибших товарищей. Особенно тяжело пережили они гибель связиста Вани Котлярова, всеобщего любимца гвардейцев, своего рода полкового Василия Теркина.
Их было три друга — Витя Тимофеев, Ваня Котляров и Гриша Шапран, Все из Свердловска и все до войны работали в местном оперном театре. Они составляли костяк полковой художественной самодеятельности. Там, где появлялись три веселых друга, непременно звучал бодрый марш нашего полка:
А ну-ка начни, запевала,Походную песню про нас,Как в бой нас Москва снаряжала,Отцовский давала наказ…
А гвардейцы дружно подхватывали:
Всегда, везде со славоюМы смело в бой идем,Мы знамя гордо алоеГвардейское несем!
Продолжали уже все:
Мы Сталина любим родногоИ Родину любим свою!Гвардейцы из двадцать восьмогоНе дрогнут в смертельном бою!
И вот под Псковом Вани Котлярова не стало. Разве можно было такое пережить без слез?
…Бои шли уже в Прибалтике, в районе города Выру. Наши дивизионы уехали вперед, благополучно переправившись на другой берег реки. Но одна машина, в которой приютилась и Катя, не успела проскочить. Началась бомбежка. Вражеские самолеты появлялись группами, как по расписанию, и молотили и поливали свинцом переправу. Так продолжалось до самого вечера. Со всех сторон доносились стоны и крики о помощи. Один снаряд угодил прямо в гущу наших солдат, чуть не на плечах перетаскивавших пушку. Жуткая картина! Не поймешь, где что. Железо, кровь, одежда — все перемешалось. Раненых было много. Каждого надо было перевязать, всем оказать медицинскую помощь. Как Катя справилась тогда со всем этим и осталась живой, опа и сама не знает. Этот страшный день показался ей вечностью.
Но были у Кати и ее боевых подруг и радостные дни. Когда мы освобождали новые города и села и Москва салютовала нам, когда кто-то из них получал добрую весточку из дома или на чьей-нибудь девичьей гимнастерке появлялась еще одна боевая награда, из девичьей землянки доносились задушевные песни…
Мы трогательно, по-братски любили своих боевых подруг и ревностно оберегали их от всех, кто хотел бы поиграть с ними в любовь. Но любовь была и настоящая. Наша Катя стала женой капитана Слободина, начальника штаба дивизиона. Но продолжала добросовестно выполнять обязанности бойца.
…В одном из боев тяжело ранило связиста Скрипни-ка. (Косило вашего брата связиста почем зря!) Он шел исправлять линию и напоролся на мину. Оторвало обе ноги. С группой бойцов его разыскала сержант медицинской службы Катя Слободина. Скрипник истекал кровью. Катя быстро остановила кровь, мастерски сделала перевязку. Грузного связиста на плащ-палатке доставили в ближайший медсанбат. Покурили, собрались уже возвращаться в полк, как из палатки медсанбата вышел военврач.
— Кто здесь будет Катя? — спросил он.
Катя насторожилась: «Не случилось ли что?»
— Я…
— Раненый просит вас не уходить, пока ему не сделают операцию.
У Ката сжало горло: это для нее была самая высокая награда за еще одну спасенную жизнь!
Где теперь этот Скрипник? Как сложилась его послевоенная судьба? Помнит ли он свою фронтовую сестренку Катюшу?
…Живет в Свердловске, трудится уже более четверти века в библиотеке Уральского политехнического института скромная, до самозабвения трудолюбивая женщина — ветеран партии, войны и труда Екатерина Григорьевна Слободина. Вечерами ждет домой сына. (Он у нее офицер Советской Армии, спортсмен.) А как только получит весточку от Ани Бабушкиной-Кузнецовой (теперь наша Аня живет в Орле), сразу звонит мне.
Прямой наводкой
С ним познакомили меня на одной из встреч бывших фронтовиков, проходившей в Свердловском Доме офицеров:
— Вот еще один товарищ объявился из нашего полка!
Плотно сбитый человек в гражданском, в каждом движении которого сразу бросалась в глаза военная выправка, энергично протянул руку:
— Хабаров. Михаил Иосифович.
Оказалось, мы из разных дивизионов. Я — из 233-го, он — из 232-го. Решили, что, хотя воевали в одном полку и вместе учились на спецкурсах в Свердловске, на фронте встречаться не приходилось.
Несколько месяцев спустя рассматривая его фронтовые снимки, задержался взглядом на пожелтевшей фотографии. На ней был запечатлен бравый скуластый сержант с автоматом на шее.
— Вот этого парня я встречал, — говорю Хабарову. — Вместе в штабе полка получали благодарственную грамоту командования «Герою боев за освобождение Советской Прибалтики».
Михаил Иосифович встрепенулся:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
