Потом вдруг ясно представляет его в больнице. Он бредет среди других пациентов. Она сжимает челюсти, словно пытаясь сглотнуть слюну. Образ не исчезает. Так и будет. Вот что значит убить кого-то.
Она не хочет с ним расставаться. Не хочет, чтобы он проиграл.
Сколько времени она его обхаживала, сколько вытерпела отказов, пока он не снизошел до того, чтобы оставить ее при себе. Она выбрала его вопреки всем и вся. И сейчас знает, что сделала правильный выбор.
Она опаздывает. Даже хочет остаться дома, обмануть его. Но ей нужны эти деньги. И ей нужно выйти, чтобы не ходить как зверь в клетке. Она слишком много думала, она сейчас возбуждена намного больше, чем когда узнала новость.
Она переодевается, находит в комоде два одинаковых чулка, натягивает их. На внутренней стороне ляжек — жировые складки. Когда она набирает вес, эти места трутся между собой, кожа краснеет и начинает свербеть. Она красит тушью ресницы, но не может подвести глаза одинаково с обеих сторон — дрожат руки. Слишком много курит и злоупотребляет кофе. А может, она просто неловкая.
Она выходит на улицу. Старуха с первого этажа всегда здоровается с ней. После того как она помогла ей поднести до дома покупки, старуха считает ее доброй. На старухе всегда одно и то же черное пальто. У нее часто гостит внучка, и она покупает ей одни и те же конфеты.
По пути Надин оглядывает себя в витрине аптеки. Юбка слишком тесна и задирается при ходьбе. Всем видна покачивающаяся задница, которая словно так и зовет трахнуть ее.
Когда она отправляется на работу, она всегда так одевается, использует одни и те же духи, одну и ту же губную помаду. Словно давно продумала этот наряд, и о другом даже слышать не хочет.
Те, кого она встречает, смотрят на нее по-иному, когда она выходит в мир в своей униформе шлюхи. Она рассматривает людей — все мужчины, которые встречаются на пути, могут ее поиметь. Даже самые старые и грязные могут на нее залезть. Если платят наличными, она тут же опрокидывается на спину, готовая обслужить любого.
Метро «Шарпенн». Она спешит. Стучат каблуки по асфальту — стук шагов опаздывающей шлюхи.
Ее окликают мальчишки. Она не отвечает — они ее догоняют, окружают. Один из них говорит: «У нее хорошие ноги — между такими дырища должна быть первый сорт». Они идут за ней еще несколько метров: «Уверена, что не хочешь перепихнуться с нами?» Ей нужно отделаться от них, прежде чем она свернет в тупик, чтобы они не тащились за ней до дверей клиента. Старику это не понравится. Она останавливается, оглядывает их и спрашивает в лоб: «Я иду на работу. 1000 франков за час. Предложите больше, найду время для вас. Иначе, кыш с дороги». Она не сразу трогается с места, делая вид, что ждет ответа. Она продает свою задницу, но у них нет бабок. Они молчат, и она уходит. Только бы отстали. Они разворачиваются. Она благодарит небо и исчезает в узкой и темной аллее, где воняет кухней и помойкой.
Глава восьмая
Маню цепляется за Карлу, чтобы не упасть.
— Блядь, когда перепьешь, сразу соображаешь, что перебрала. Но уже поздно и говорить не о чем. Теперь надо быть осторожней, чтобы чего ни случилось. Ты сейчас на все способна…
— Блядство, мне надоело торчать у Тони. Как подумаешь, выходит, что я только там и сижу по шею в дерьме. У него даже приятелей нет, не с кем поржать — скучища! Только тебя и можно встретить у Тони, а на остальных мне насрать.
— Ты права, им тоже на тебя насрать. Все руками машут, трутся об тебя, но это только для виду, а внутри — ничего. Всего боятся. Скучища не только у Тони, так повсюду, и повсюду одни трусы.
Маню хочет объяснить ей все детально, но Карла ее прерывает:
— Я не хотела тебе говорить, потому что меня от этого уже тошнит, но знаешь, что о тебе рассказывают?
Маню отрицательно качает головой — этот жест означает также, что ей наплевать. Они добрались до берега Сены. Маню кричит:
— Блядь, как здесь красиво! Сразу хочется переехать в деревню. Реки такие красивые, я их просто обожаю. Блядский рот, как же хочется на море! Плевать на Тони, плевать на то, что они несут. Здесь так клево. Ящик пива на берегу реки — и зачем забивать себе голову всякой ерундой? Карла, успокойся, не сворачивай с прямого пути. Пользуйся тем, что их здесь нет, и забудь о них.
Но у Карлы свое мнение. Она продолжает:
— Ходят всякие слухи. Не знаю, какой мерзавец их распускает. Но тебе стоит опасаться всех. Они смакуют всякие поганые подробности. Даже не хочу тебе говорить, а то блевать потянет. Ты всегда всем помогаешь, ты симпатичная, а они только и повторяют, что…
— Не хотела говорить, так не говорила бы. Что ты еще хочешь услышать?
— Нет, все же скажу. Это гнусно. Лучше, чтоб ты знала.
— А я и так знаю. Мне-то что до этого? Срать я на них хотела. Приводи их мне по одному, я уложу их в рядок и каждого обосру. Не принимай к сердцу, Карла, ты слишком чувствительна.
Маню елозит спиной по земле, раскинув руки и глядя в небо. Она искренне верит, что справится со всем кварталом разом, и хохочет. Светит солнце. Красивое местечко. Было бы еще лучше, если бы Карлы здесь не было. Неплохая девчонка, но мелко мыслит. У нее маленькие глазки, которые мало что видят. И она злится на все, что выше ее понимания.
А Маню любит все непонятное, все, что выходит за пределы, — это для нее повод посмеяться. У нее неожиданные и необъятные желания. Ебля — единственное, что она считает достойным занятием, ради которого можно слегка напрячься. Карла похожа на всех остальных — боязливая и агрессивная.
Неподалеку от них останавливается машина. Хлопают дверцы. Маню не обращает внимания. Она орет:
— Будь серьезней, Карла, сделай дырку в жопе пошире, и душа последует ее примеру. Душу надо расширять, надо смотреть на вещи шире, Карла… Не отказывай себе ни в чем…
— А мы, девочки, ничем в себе и не отказываем. Сейчас мы вам это докажем!
Карла встает. Маню пытается встать. Ей не хочется, чтобы ей портили настроение. Она не желает иметь дела с этими противными типами. Ни с тем, что в остроносых ботинках. Ни с мокасинами рядом, ни с баскетками позади. Девочки не отвечают, девочки смотрят на воду. Парни подходят ближе:
— Да ладно, хватить воротить морду, это мы сказали, типа, чтобы разрядить атмосферу.
— Заехали вот сюда расслабиться. Увидели пару девчонок и решили, что, быть может, расслабимся вместе… Мы не собираемся вам мешать, мы только хотим познакомиться…
Маню поднимается на ноги. Она старается не смотреть на парней. Одного взгляда достаточно, чтобы понять, какие гнусные у них рожи. А сами они маленькие, чернявые и пьяные. Не повезло им с этой троицей. Карла поправляет юбку, чтоб не выглядеть идиоткой. Маню хватает ее за руку, кивает парням и говорит:
— Мы как раз собирались уходить. Дела. Жаль, желаем повеселиться…
Парень в мокасинах преграждает им путь:
— Уверена, что у тебя нет времени на то, чтобы славно перепихнуться?
И хватает ее за грудь. Маню видит, что Карла уже лежит на земле лицом в грязь, а на ней сидит тип в баскетках. Он влепляет ей затрещину и называет блядью.
Карла кричит, зовет на помощь. Маню чувствует руку второго парня между ног — рука впивается в ее промежность. Парень со смехом заявляет:
— Эта не очень строптивая. — Потом валит Маню на землю: — Снимай трусы и раздвигай ноги пошире, чтобы я не порвал тебя хуем напополам.
Она покорно выполняет все его требования. Переворачивается по его команде. Карла хнычет и спорит, просит парней не трогать ее. Один из них держит ее за волосы. Тянет ей голову назад, обзывая поблядушкой. У Карлы побагровело лицо, из глаз текут слезы, из носа — сопли, а рот весь в крови. Красные полоски на зубах. Второй хватает ее за плечо, она прикрывает руками лицо и садится на колени. Хнычущий и скукоженный комочек. Перепуганный, умоляющий. Маню говорит:
— Оставьте ее, не трогайте.
Лежащий на ней парень хохочет и бьет ребром ладони по носу. В глазах вспыхивают искры, потом возникает глухая боль в голове. Двое поднимают Карлу. Прижимают к капоту машины, завернув руки за спину. Бьют головой о капот. Несколько раз. Металл звенит, но здесь никого больше нет, чтобы вмешаться. Парень, лежащий на ней, шепчет:
— Эй, дешевка, что скажешь про мой член? Похоже, тебе понравилось?
Она слышит хлопки от затрещин, которые получает Карла, и ее протесты. Она боится, что они станут бить ее еще сильнее и искалечат. Она боится, что они ее прикончат. И кричит:
— Ну ты, дура, дай им, не нарывайся.
Парни смеются:
— Эти блядюги ебутся, как кролики… Сунь ей в задницу, сам увидишь — у нее там дыра не уже соседней.
Что они сделают потом, что они сделают в конце? Похоже, они прилично надрались. И алкоголь не сделал их добрее. Они довольны, обмениваются шутками, заняты общим делом, у них общий враг. До какого предела они готовы пойти, чтобы доказать свою преданность? Взрежут брюхо или засунут между ног обрез и пальнут? Сколько времени они будут трахать их, обмениваясь шуточками? А что потом? Маню строит догадки. Если они уже сговорились, если уже решили пришить их, то дело швах — они не отступятся от своего. А может, они просто решили их изнасиловать? Не надо им угрожать, а то запаникуют. Не провоцировать их, тогда только схлопочешь по морде да поработаешь жопой. Ей хочется, чтобы Карла успокоилась, чтобы они ее не прикончили, если это не входит в их планы. Маню готова на все, лишь бы остаться в живых.
