– Здравствуйте, – почти в унисон произнесли мужчины.
Женщина прижала руку к груди, слегка согнулась в поясе, отвесив неглубокий поклон. На лице вдруг вспыхнула лучезарная улыбка.
– И вам не хворать, люди добрые, – ответила приветливо. – Откуда путь держите, и по какой надобности в наших краях?
Да, умеют женщины задавать такие вопросы, на которые мужчины и ответить толком не могут. Аркаша со Стасом как воды в рот набрали. А что говорить, если пока и сами не знают, где они сейчас, и куда им двигаться дальше?
Пауза явно затягивалась. Хозяйка терпеливо ждала, но, кажется, слегка нахмурила брови. К счастью, затих звон металла в кузнице, и оттуда показался Ставр. Невысокий, коренастый бородач. Толстая шея, широкие плечи. Мощные, перевитые тугими мускулами руки с кистями-лопатами. Поверх рубахи с закатанными до локтей рукавами накинут длинный кожаный фартук, стянутый в поясе. Волосы, лицо, руки и одежда – всё тёмное от копоти. Только глаза блестят, лучась живым, весёлым светом.
Вокруг уверенно шагающего кузнеца суетился Митька. Что-то втолковывал ему, то и дело перебегая дорогу да нелепо размахивая манипуляторами. Торопливую, сбивчивую речь дровосека удалось разобрать лишь под конец, когда Ставр подошёл и остановился возле жены:
– …а зверюги энти как начали меня кромсать, все бока измяли да исцарапали. А тут чародей энтот… Вот, высокий… Как бабахнет по ним громом с молнией, те и померли. Ох, и страху же я натерпелся…
– Хорош брехать, – пробасил кузнец. – Сколь раз тебя волколаки утаскивали, проку им от того никакого. Только зубы с когтями обламывать. Всё одно бы бросили. А коли б сразу грудой меди прикинулся, а не забавлялся беготнёй, то и вовсе бы не тронули.
– Ага, прикинуться! Когда такая жуть берёт, ноги сами несут, меня особо не спрашивая.
Кузнец отвёл от Митьки насмешливый взгляд и уже серьёзно посмотрел на Пырёва, тихо спросив:
– Волколаков далеко от кургана зашиб?
– Метрах в ста или ста пятидесяти.
Ставру эти цифры, судя по выражению глаз, не говорили совершенно ни о чём. Он что, впервые о метрической системе слышит? В какую же глушь их занесло? Капитан помялся, перебирая в памяти более старые меры длин. Единственное, о чём он имел хоть какое-то представление, это верста. Кажется, она раз в десять больше того расстояния, что нужно указать. И как её прикажете делить? Здесь познания Пырёва заканчивались. Но выход всегда есть. Примитивно посчитав шаги, Стас уточнил:
– Примерно двести шагов от кургана.
– Хорошо, – Ставр, казалось, облегчённо вздохнул. – А то не хватало нам жертвы нежитью приносить.
Он широко улыбнулся и прогудел низким голосом:
– Ну, будем знакомы. Митьку-Медяника, помощничка моего, значит, уже знаете. Меня Ставром кличут, кузнец я. Энто хозяйка моя, Лада, и дочурки наши, Милана и Дарина… Где вы, проказницы? А ну, покажись гостям.
На крыльцо вышли хозяйские дочки. Старшая – вылитая мать, только моложе. Стройная, гибкая, со всеми девичьими прелестями на положенных местах. Красавица стояла, скромно потупив взор, и тонкими пальчиками теребила перекинутую через плечо тугую косу. Младшая, Дара, опасливо выглядывала из-за Милы, крепко вцепившись в подол её платья. Дёргала его и возбуждённо шептала сестре:
– Видишь. Я ж говорила, чудные они. И одеты не по-нашенски.
– Станислав, – коротко представился Пырёв. Показывая на Башку, добавил: – Это Аркадий. Мы с ним… путешествуем.
– Ну да, – нервно хохотнул Аркаша. – Пришельцы мы с Земли. Путешествуем по мирам.
При этих словах Мила вскинула голову, испуганно уставилась на отца. Младшая дочь замерла, перестав дергать подол. Жена Ставра повернула к мужу напряжённое лицо. Кузнец прищурился, что-то прикидывая в уме. После такой своеобразной минуты молчания задумчиво произнёс:
– С Земли, значит. Ну, что ж, энтого следовало ждать. Капище Велеса открылось.
– Что значит «открылось»? – не понял Стас. – О каком Капище, в конце концов, речь?
– Курган и есть Велесово Капище или, как его ещё называли, Привход Небесных Врат.
– Вон как оно открылось! – заорал вдруг Митька, указывая рукой куда-то вверх, за спины гостей. – Я тогда в лесу такой же столб видал.
Аркаша со Стасом обернулись. Позади, над горизонтом, творилось нечто невообразимое. На небольшом участке неба сгустились плотные тучи, образовав крутящуюся воронку. В неё, прямо в центр, ударила огромная вертикальная молния, вдруг выросшая откуда-то из глубины леса. По тучам в разные стороны побежали тонкие змейки разрядов.
Молния, бьющая снизу вверх? Поразительно!
Она неожиданно быстро вобрала свой извивающийся хвост, покрыв всю воронку, от центра до краёв, густой светящейся паутиной. Вырвалась за её пределы яркими, частыми нитями и пропала в окружающем пространстве, породив запоздалый громовой раскат. Вращение туч замедлилось. Они стали распадаться на отдельные рваные клочья, лениво поплывшие по небу – прочь от места недавней скоротечной стихии, оставив о ней лишь захватывающее дух воспоминание.
– Вот это да! – вырвалось у Аркаши. – И часто тут у вас такие салюты пускают?
Ставр, продолжая наблюдать за разбегавшимися облаками, процедил:
– Да нет. На моей памяти впервые. Надо же, дважды за день. Не к добру энто. А ну, любезные, давайте-ка в дом. Надо обстоятельно поговорить.
Повернувшись к женщинам, кузнец незлобиво прикрикнул:
– Чего рты раззявили? Марш на стол накрывать, гостей привечать будем. Дарка, мне умыться надобно, воду полей.
– Воды для мытья нету. Пусть Митька сходит, он и польёт. А я помогу на стол собрать. Народу-то вона сколько.
Сказав это, маленькая Дара подхватила с земли ведро и, быстро сунув его Медянику, скрылась в доме вслед за матерью и сестрой. Митьке ничего не оставалось, кроме как топать к речке. Да он и не возражал. Подняв другое ведро, двинулся к воротам своей необычной вихляющей походкой и вскоре скрылся за оградой.
Стянув через голову фартук, Ставр повесил его на перила. Митька быстро вернулся с доверху наполненными вёдрами. Странно, как он умудрился воду не расплескать при такой-то скорости? Следом за фартуком на перила отправилась долгополая рубаха, обнажив массивный торс кузнеца. Медяник стал неторопливо поливать согнутую спину и кудрявую голову Ставра. Тот, играя мускулами и пофыркивая, основательно смыл копоть, израсходовав при этом всю воду из обоих вёдер. Обтёрся чистым полотенцем и надел свежую рубаху, которые заранее приготовила заботливая хозяйка.
Посвежевший, с весьма довольным видом он пригладил бороду и слегка помпезно произнёс:
– Ну что, гости дорогие, добро пожаловать к обедне. Отведаем, чем бог послал, а там и поговорим.
Миновав большие сени, Аркаша с Пырёвым оказались в довольно просторном помещении. Длинный прямоугольный стол в центре с приставными скамьями по бокам. В правом углу пышит жаром самая настоящая русская печь, больше похожая на паровоз. На такой, наверное, катался Емеля в сказке «По щучьему велению». Вдоль стен тянутся широкие лавки, охватывая, в том числе, и каменные бока печи.
Женщины уже закончили сервировать стол простенькой глиняной посудой, раскладывая по тарелкам дымящуюся, обильно приправленную маслом кашу. По чашкам разливали молоко из глиняных же крынок. Только ложки были металлическими. Оно и понятно, кузнец не сапожник, деревянной ложкой не кушает.
Хозяева и гости расселись по две длинные стороны стола и приступили к еде. Мужчины напротив женщин. Ели молча. Ни тебе этикета, ни вполне ожидаемых молитв. Аркашу это, впрочем, обрадовало. А то оголодал изрядно, и теперь безо всякого стеснения орудовал ложкой настолько быстро, насколько часто мог раскрывать набитый рот без опасения, что каша начнёт вываливаться. Частил и Пырёв, хотя думал, что сдерживается – сбивала с толку скорость Башки.
Каша оказалась на редкость вкусной. Никто из гостей даже не понял, из чего её сделали, когда проглотили по первой порции. Им тут же предложили добавку. Никто не отказался. Вторую порцию ели уже не спеша, наравне с хозяевами, давая организму вволю насладиться ощущением сытости.
Допивая молоко, Пырёв заметил, что к столу вразвалочку подходит невесть откуда взявшийся невысокий старичок, так заросший волосами, что с трудом удавалось рассмотреть его сморщенную физиономию. Наверное, отец семейства. Вон, и порция каши с молоком сдвинута на край стола, как специально для него. Странно, что ни Медяник, ни Ставр не проронили о нём ни слова.
Дед, не притронувшись к еде, вдруг уставился на Стаса. Маленькие глазки недовольно блеснули из-под копны спадавших на лицо волос. Капитан сколь угодно долго мог играть в гляделки, но, вовремя заметив, что на старика больше никто не обращает внимания, словно им здесь и не пахнет, решил отвести взгляд. Боковым зрением видел, что дедок продолжает на него пялиться. Пришлось изображать увлечённое ковыряние ложкой в пустой тарелке. До старика по-прежнему никому не было дела. Видимо, знали его странности. Только Стасу от этого не легче. Объектом своего внимания дед выбрал почему-то именно Пырёва и не сводил с него глаз. Чего надо-то?..
