Подробную справку о Тускуле Леониду довелось прочитать месяц назад, в середине июля. Случилось это неожиданно. Все утро он работал с настырными товарищами из военного наркомата. Освободившись лишь к полудню, завернул в комнату Техгруппы, чтобы выпить чаю и бежать по делам дальше. Но планы пришлось изменить – на столе ждала телефонограмма из Научно-технического отдела, в которой ему предписывалось «по прочтении сего» немедленно направиться на второй этаж желтого Сенатского корпуса в «секретную» комнату.
Товарищ Москвин ничуть не удивился и даже обрадовался редкой возможности отложить дела в сторону. Обождете, товарищи военные, все равно ваш «сонный газ» эксперты забраковали. В самой же «секретке» бывать приходилось неоднократно. Именовалась она «комнатой», но таковых там имелось целых три. В первой стояли два стола для посетителей, во второй размещались суровые хмурые сотрудники, весьма походившие на бывалых тюремных надзирателей, о третьей же комнате, дальней, спрашивать вообще не полагалось. Товарищ Москвин был несколько раз приглашаем за один из столов, дабы ознакомиться с очередной бюрократической тайной. Пока что все они не произвели на руководителя Техгруппы особого впечатления. Даже подборка документов по технологиям ТС показалась бывшему старшему оперуполномоченному не слишком удачно составленной «липой». Такое и в его прежнем ведомстве делали: все непонятные случаи сваливали в одну кучу, приписывая «неизвестной резидентуре неуточненной державы». А бумаги по Объекту № 1, спрятанному в горах Тибета, сразу же напомнили о Блюмочке и его дальних поездках. Болтливый Яшка поминал как-то этот «Объект», (он же монастырь Шекар-Гопм), весьма им восхищаясь.
Тоже мне, тайны!
На этот раз все было иначе. Секретчик-надзиратель, поглядев с плохо скрытой неприязнью, долго возился с бумагами, заставил подписать целых три бланка «о неразглашении» и отвел в третью, заветную комнату. Тогда-то и увидел Леонид аккуратно написанное чернилами слово «Тускула». Обычная папка желтого картона, черные тесемки-завязки, несколько затертых строчек поверх названия…
«…Одна из планет называется Тускула, и как раз туда вы сможете попасть довольно скоро. Кстати, представлюсь. Моя партийная кличка – Агасфер, но сейчас меня чаще называют Ивáновым. Ударение на втором слоге, по-офицерски». Черная Тень, нашедшая его в расстрельном подвале, не солгала.
«Я не шпион и не марсианин, работаю в Совете народных комиссаров…» Обещанное исполнялось. На саму Тускулу, маленькую планету, очень похожую на Землю, пока не направили, но документы – вот они! И это не бульварный роман, не бред нанюхавшегося кокаина поэта.
Бумаги Леонид читал долго, стараясь побольше запомнить наизусть. А потом папкой занялся. Картон самый обыкновенный, а вот затертые строчки – уже интересно. Бывший старший уполномоченный включил стоящую на столе лампу, поднес папку поближе, повертел.
Строчек было три. Первая – число, вроде как седьмой месяц 1920-го. Ниже – два коротких понятных слова: «В архив» и подпись – несколько букв. Их затерли очень старательно, но Леониду показалось, что он все-таки угадал. «Иванов». Само собой, с ударением на втором слоге.
Все сходилось. «Одна из планет называется Тускула…». Тускула! Марс, говорите? Эфирные полеты? А «Пространственный Луч», чтобы на миллионы верст, слабо?
Щелкнула зажигалка. Леонид жадно вдохнул острый колючий дым, поглядел вниз, в черный, наполненный ночью двор. Прав Яшка, во всем прав! Не для чекиста Пантёлкина, не для налетчика Фартового кабинетная жизнь. Желтые папки, желтый портфель, чай с мятой и сахаром вприкуску, партсобрания, перекуры с обязательным обменом сплетнями… Две недели, много – три, и стреляться можно. Только не знает Блюмочка, что все это – дым, обманка, театральная бутафория вроде липового паспорта или накладных усов. «Есть иные миры и другие времена», – обещал ему большой любитель темноты товарищ Агасфер, он же Иванов, с ударение на втором слоге, по-офицерски. Не обманул – есть! Ему показали пока только краешек, что-то дальше будет? Пусть Яшка ездит по Персиям да Тибетам, пусть тайны древние ищет. Ищи, ищи, Блюмочка, вдруг и тебе повезет!
Вспомнилась байка про скрытую от глаз страну Агартху. Блюмкин, он настырный, и туда попадет. Ну и ладно, авось вправят мозги герою!
Леонид, поглядев в темное беззвездное небо, прикинул, в какой стороне может быть Тускула (его Тускула!), а потом вспомнил седого археолога, Арто-болевского Александра Александровича, с которым вместе у смертной стенки стояли. Ему бы про далекую планету рассказать! Только где он, седой? И жив ли вообще? Не у Блюмочки же, а лох ин коп, спрашивать!
Папироса, названная в честь Красной планеты, давно погасла, но товарищ Москвин даже внимания не обратил. Его считают везучим, и это правда. Но фарт не в том, чтобы просто выжить и сытую должность получить. Настоящее везение только начинается.
Держись, Фартовый!
5
– Псевдоним должен быть коротким, точным и загадочным. Для врага он – недоступная тайна, для своих же, посвященных – вроде боевой награды. Сотрудник обязан чувствовать гордость, услыхав или прочитав свое рабочее имя. Итак, что вы для себя выбрали?
– Я еще немного подумаю, господин Чижиков.
Двое стояли у раскрытого окна, глядя в затопившую Столицу ночь. Света не зажигали.
Курили.
– Не «господин» – «товарищ». Привыкайте и не ошибайтесь больше. В нашей стране, в Социалистическом Союзе Республик, господа имеют право находиться только в одном месте – в Соловецком лагере особого назначения.
– Знаю… Сам себе удивляюсь, госпо… товарищ Чижиков. Еще недавно я и подумать не мог о том, чтобы сотрудничать с кем-либо из большевистского руководства. Когда брат предложил, мне подумалось, что это глупая шутка. Помогать врагам – тем, кто все погубил и уничтожил!.. Врать и хвастать не буду, в Гражданскую с красными воевать не пришлось, но, поверьте, не по моей вине. Однако сказавши «алеф», придется говорить «бейт». Бывший юнкер Киевского пехотного Великого Князя Константина Константиновича военного училища ждет вашего приказа… Офицером стать не успел – ушел воевать с Петлюрой.
Тот, что был постарше, курил трубку – маленькую носогрейку на полдюжины затяжек. Его собеседник предпочитал папиросы «Ира». Затягивался глубоко, а перед тем как щелкнуть зажигалкой, сминал картонный мундштук гармошкой.
Пепельницу заменяла стоящая на подоконнике пустая консервная банка.
– Вы из Киева? Тогда должны помнить, как в августе 1919-го город пытался захватить атаман Струк. Он, кажется, дошел до Подола?
– Струк? Еще бы не помнить, товарищ Чижиков! Кто ждал Деникина, кто – Петлюру, а тут этот погромщик. Странно вспоминать, но мы с друзьями, товарищами по училищу, пошли в ваш, большевистский военный комиссариат и попросились на фронт. Как раз на Подол, там уже стреляли. Красные – враги, политические противники, Струк же – людоед, первобытный троглодит. Хуже марсиан мистера Уэллса!
За окном давно стемнело, горел лишь небольшой газовый фонарь. Острые тени рассекали размякший за день асфальт. Редкие прохожие, словно чего-то опасаясь, оглядывались, ускоряли шаг.
День был жарким, но и тьма не принесла прохлады.
– Вот потому вы и пришли, сначала в военный комиссариат, а теперь – сюда. Осенью 1917-го, когда шут Керенский уронил власть, страшна была даже не диктатура Корнилова. Мы в Центральном Комитете всерьез обсуждали возможность всеобщего анархического взрыва, новой пугачевщины, которая бы уничтожила остатки цивилизации в России. Троглодиты были уже готовы выйти из пещер, и никакой Корнилов, никакой Колчак с ними бы не справились. Мы – смогли. Не погубили, не уничтожили, а спасли то, что еще можно было спасти. Нас, большевиков, обвиняют в жестокости, в терроре, в реках пролитой крови. Пусть! В городах горит электричество, ходят трамваи, работают школы и больницы. Потом поймут, от чего мы уберегли страну. Вы пока еще не поняли, но почувствовали, потому и согласились помочь. Очень вовремя! Мы по-прежнему стоим на грани. Нынешнее руководство РКП(б) берет курс на длительный мир и торговлю с Западом. Но чем торговать? Зерном и сырьем, у нас больше ничего нет. Мы превратимся в аграрный придаток, и через десять лет нас легко схарчит какой-нибудь паршивый Муссолини. Но и это не самое страшное. Наши бояре из Политбюро болтают о «внутрипартийной демократии», а под шумок разваливают РКП(б). Дошло до того, что некоторые товарищи пытаются проводить свою личную внешнюю политику. Одну из таких попыток вам и предстоит разъяснить… Итак, какой будет ваш псевдоним?
– Дарвалдай, товарищ Чижиков.
На столе стоял остывший чайник, пустые стаканы и маленькое блюдце с синей каймой. Тоже пустое – лежавший на нем сахар съели вприкуску. Каждому досталось по два маленьких кусочка. Хозяин хотел угостить гостя сухим красным вином, но тот не стал пить. Скаутский зарок нерушим. Он и так дал слабину, позволив себе закурить.
