Поэтому я дал себе зарок назавтра обязательно посетить какой-либо из чикагских музеев. Так что на следующий день, пройдя весь центр города с севера на юг, я часа в четыре вышел к так называемому «Museum Campus». Это тихое место рядом с парком, где находятся несколько музеев: аквариум, планетарий и «Field Museum of Natural History» — всемирно известный музей естественной истории, обладающий уникальными экспонатами, в числе которых — самый полный из сохранившихся до сегодняшнего дня скелетов тиранозавра.
Я подошел к кассе, продавец билетов обратился ко мне с длинной и быстрой фразой, в которой, видимо, объяснял, какие виды билетов можно приобрести. Я, немного обескураженный, пролепетал, с трудом подбирая слова: «Прошу прощения, повторите, пожалуйста». Кассир снисходительно сказал: «А! Вы не говорите по-английски» и спросил у второй продавщицы, что со мной делать. Та, достав откуда-то десятидолларовую банкноту, показала её мне и жестами и простейшими словами начала объяснять, что для попадания в музей мне нужно дать им точно такую же бумажку. Я тут же перебил её:
— Я вижу. Цена — 10 долларов. У вас есть скидки для студентов?
— Да, вы должны заплатить только 7 долларов.
— Я должен показать мою студенческую карту.
— Нет.
— Окей. Вот семь долларов.
Продавщица подала мне билет, сказала напоследок «ваш английский в порядке» и с укоризной посмотрела на своего коллегу.
Тиранозавра я представлял себе куда большим, насмотревшись «Парка Юрского периода». Да и склеенный из костей неподвижный скелет производил меньшее впечатление, чем живые и страшные спилберговские монстры. Тем не менее, огромный продолговатый череп с пустыми глазницами и острыми зубами вызывал невеселые мысли: кто знает, сколько беззащитных травоядных загрыз древний хищник этими зубами.
До закрытия музея оставался всего час, и я осматривал музей торопливо, даже не читая надписи у экспонатов, и все равно успел посмотреть только два этажа из трех. Самое большее впечатление на неискушенного туриста, конечно, произведет экспозиция животного мира. Птицы, медведи, бизоны, воспроизведенные самым натуральным образом, как живые, только застывшие на короткое мгновение, стоят за стеклами, а из динамиков — для наглядности — раздается рычание, хрип или крики птиц.
Когда я заходил в музей, несколько рабочих начали раскладывать столы и стулья, и пока я осматривал музей, в холле, наряду с тиранозавром и двумя слонами, появились расставленные по рядам стулья и столы с накрытыми скатертями, так что музей стал напоминать какой-то экзотический ресторан.
— А почему они готовят и накрывают столы? — спросил я у работницы музея. — Выглядит так, как будто здесь будет вечеринка.
— Здесь и будет вечеринка после закрытия, — ответила она.
— Как, прямо здесь, в музее? — удивился я.
— Да. Здесь вообще часто, чуть ли не каждый день проходит что-то: свадьбы, званные обеды. Сегодня будет какая-то корпоративная вечеринка.
Вот как, оказывается, иногда могут использовать в Америке музеи. Неплохой вроде бы способ: для музея — дополнительный источник дохода, а для участников вечеринки — хорошее помещение недалеко от центра города. К тому же такая оригинальная обстановка: можно есть свою телячью отбивную, сидя между тиранозавром и двумя огромными слонами.
Напоследок можно рассказать немного об истории города. Чикаго — третий по численности и второй по экономическому значению город США — был основан в начале 19 века и бурно развивался два последующих столетия. Одно из его главных преимуществ — выгодное географическое положение. Он находится прямо у Великих озер — огромной системе торгового судоходства, соединяющей внутренние области США и Канады. Кроме того, здесь сходятся пути с северо-восточных и западных территорий Америки. К середине 19 века Чикаго превратился в центр торговли зерном и производства продуктов питания, миллионы единиц крупного рогатого скота и свиней привозили на здешние скотобойни со всего Среднего Запада (кстати, в Чикаго изготавливалась тушенка, которая поставлялась в СССР по ленд-лизу во время войны). Развитие города не смог остановить даже случившийся в 1871 году страшный пожар, из-за которого треть населения осталась без крова. Чикаго — один из самых быстрорастущих городов мира, уже к концу 19 века (меньше, чем через сто лет после основания) численность населения достигла миллионной отметки. И сейчас, в начале двадцать первого века, когда в Чикаго живет уже более трёх миллионов человек (если не считать пригороды), он по-прежнему остается одним из главных городов Америки с экономической точки зрения. И именно этот город стал центром иммиграции рабочей силы — в том числе и иностранной.
Район, где живут Лёня и Денис, преимущественно заселен восточноевропейскими иммигрантами. Поляки, русские, белорусы, украинцы, словаки и представители других наций оправились от социализма и поспешили окунуться в омут капитализма, при котором за тяжелую и добросовестную работу платят хорошие деньги. И, несмотря на то, что живут здесь иммигранты, район этот чистый и аккуратный, вечером и ночью здесь ходить вполне безопасно. Сказывается, видимо, что люди приехали сюда хоть и из Восточной, но все-таки Европы. Кроме того, живут здесь и мексиканцы, которых можно найти в любой точке Америки.
Вечер моего второго дня в Чикаго. Леня уехал в очередной рейс. Мы с Денисом пьем водку, которую он привез со своей родины, и говорим о жизни в Америке:
— У нас тут живет куча народу из разных стран, много нелегалов, полно латиносов. Вот в этом доме внизу живем мы, там — поляки, а на верхних этажах — мексиканцы.
— И что, национальных конфликтов не возникает?
— Да нет, тут все заняты только одним — зарабатыванием денег. Когда есть возможность получить много бабок, становится уже пофигу, кто ты по национальности,
— А американцы как к иммигрантам относятся? Скинхедов тут нет?
— Да какие тут скнихеды! Американцам наплевать — их тоже работа больше всего волнует. Вообще, здесь все работают — и приезжие и местные. И бедные вкалывают, чтоб заработать на хлеб, и богатые вместе с ними наравне. Вот, например, человек, у которого я сейчас ремонтирую квартиру, — вполне состоятельный. Но он всю работу делает вместе с нами. С одной стороны, денег хоть немного экономит, с другой — надо же ему чем-то заняться. Только вот негры работать не хотят.
— А почему так?
— Да бог его знает. Вроде живут здесь давно, язык знают, все возможности есть. Не знаю — уж такой они народ.
Надо сказать, негры в Чикаго заняли особое положение. На улицах часто можно встретить чернокожих бомжеватого или бандитского вида. Я всегда исповедовал либеральные взгляды и для меня цвет кожи не имеет никакого значения (во всяком случае, я стараюсь себя в этом убедить), но в Чикаго — видимо, после произошедших со мной в первый вечер случаев — у меня любой негр вызывал подозрение. И только когда было видно, что он идет в хорошей одежде, не обкурен и не проявляет никакой агрессии, я успокаивался.
Отнюдь не значит, что все негры в Чикаго — бандиты и бродяги. Далеко не все, и даже далеко не большинство. Они тоже работают в сфере обслуживания, магазинах, банках, органах правопорядка, и вообще — ведут нормальную жизнь законопослушных американцев. Чернокожие полицейские, точно так же, как и все полицейские в Америке, вежливы, предупредительно и доброжелательны к любому человеку — и вообще вызывают больше доверия, чем некоторые белые американцы в штатском.
Но то ли из-за некоторой обособленности от белых, то ли из-за пресловутой политкорректности, то ли из-за сохраняющейся дискриминации, то ли по каким-то другим причинам, среди негров очень много криминальных элементов — гораздо больше, чем среди белого населения. Мне так показалось самому, да и многие американцы говорили о том же.
Иммигранты же, хотя и живут, как негры, в своих районах, и подвергаются зачастую куда большей дискриминации, целиком заняты работой. Основную роль среди них играют поляки — одна из самых многочисленных диаспор Чикаго. Оценить их численность в этом городе трудно, мне называли цифры и в полмиллиона, и в миллион человек. Один американец вообще сказал, что «Чикаго — это польский город». Если ехать по польскому району, который растянулся на много миль в западной части города, везде можно увидеть многочисленные надписи на польском, либо магазины, рестораны, клубы с названиями «Poland» и «Polonia».
Работу здесь найти легко, даже не нужно покупать газету с объявлениями. В польском районе есть место — небольшой пустырь рядом с бензоколонкой, где по утрам собираются люди в поисках работы. Сюда же приезжают работодатели, которым нужны рабочие. Стричь газон, убирать мусор, работать на стройке, ремонтировать квартиры — вот то, чем обычно занимаются иммигранты. Стройка — одна из самых высокооплачиваемых работ. Даже новичек получает там не меньше 8 долларов в час, а уж профессионал (со стажем в несколько недель или месяцев) может получать 10-20 долларов. Цифры для России просто невиданные, и из-за них даже американские цены не кажутся такими высокими. Скажем, та скромная комната в полуподвальном помещении, которую снимают Леня с Денисом, стоит 300 долларов в месяц. Вначале я поразился этой цифре, сопоставимой со стоимостью съемной квартиры в Москве; но Денис сказал:
