— Чего? — мы не совсем поняли, что именно он имеет в виду.
— Ну, местные вы? Из здешних мест? Вы хорошо знаете остров?
В этот момент сквозь молодые елочки вдоль дороги продрался Топа, совершивший очередной круг, и остановился возле нас, с некоторым сомнением разглядывая незнакомца.
Тот, как мне показалось, на долю секунды напрягся, но быстро справился с собой, расслабился — по крайней мере, внешне — и сказал:
— Отличный пес! Не позавидую тому, кто вздумает вас обидеть. Итак, вы живете здесь, потому что если б вы были приезжими, то при вас не было бы собаки такой породы. Верно?
Что ж, разумно мыслить незнакомец умел, несмотря на весь свой пижонистый прикид. Он воспринимал Топу подчеркнуто спокойно и добродушно вел себя именно так, как надо вести себя с собаками подобных пород — и выводы умел делать правильные. Я даже почувствовал к нему некоторое уважение.
— Что вы хотите знать? — спросил я.
— Я ищу большой дом, — объяснил он. — То есть, наверно, эти слова следует говорить о Большом Доме с большой буквы, ведь это самый большой дом на острове. Красивый старый дом с огромными погребами и чудесной деревянной резьбой.
— Так ведь это НАШ дом! — вырвалось у Ваньки.
— Не обязательно, — поспешно сказал я. — Три или четыре дома на острове могут подходить под это описание, и…
Но моя попытка спасти ситуацию оказалась впустую. Незнакомец сразу же уцепился за слова моего брата.
— Великолепно! — воскликнул он, не обратив ни малейшего внимания на мои слова. — Тогда проблема решена! Вы можете проводить меня к своему дому?
Я кинул быстрый взгляд на Ваньку и сказал.
— Не прямо сейчас. Нам ещё надо взять молоко.
— Взять молоко? Что ж, это очень важное поручение, — незнакомец согласился со мной как-то слишком охотно, и я не мог понять, с насмешкой он произнес эти слова или нет. Я украдкой взглянул на Топу. Топа был очень чувствителен к насмешкам — как на свой счет, так и на счет всей своей семьи. Стоило ему различить насмешливые тона в голосе постороннего (и, надо сказать, Топа очень тонко улавливал даже скрытую язвительность), как на его морде появлялось выражение угрюмой обиды, а приглушенное рычание, порой почти неслышное никому, кроме нас, становилось первым признаком свирепого урагана, готового грянуть в любой момент, и означало, что Топу надо покрепче хватать за ошейник и держать изо всех сил.
Топа был спокоен. Он с большим любопытством разглядывал незнакомца, и его интерес казался больше дружелюбным, чем враждебным. Я почувствовал себя немного легче. Разумеется, и Топа иногда мог ошибаться, но мне думалось, что в данном случае Топа не ошибается. Достаточно было припомнить его реакцию на подозрительных монахов, чтобы понять, что его интуиция остается при нем. Разумеется, после этого непонятного визита и, как теперь я знал, вызванной им серьезной озабоченности отца, было вполне естественно, чтобы я настороженно отнесся к любому незнакомцу, интересующемуся нашим домом сразу после монахов, будто приняв от них эстафетную палочку. Как сказал бы отец, «перехлест получается».
Но ведь это могло быть и совпадение. Тут мне стоило полагаться на Топу, отлично улавливавшего, что у кого на уме. И все равно, было бы лучше, если бы мой братец не проговорился так опрометчиво.
Мне понадобилось не больше пяти секунд, чтобы продумать все это, и, все равно, пауза в разговоре слишком затянулась, чтобы в воздухе не повисло тягостное ощущение какой-то неловкости. Иван, перехвативший мой взгляд, оказался достаточно сообразителен, чтобы теперь держать язык за зубами. А незнакомец, тоже уловивший это легкое напряжение, истолковал его по-своему.
— Я нисколько не собираюсь вам надоедать, — сказал он. — Просто объясните мне, как пройти к дому, и я доберусь самостоятельно.
— Дорога почти прямая, — ответил я. — Идите вперед и вперед. По пути вам встретятся две небольшие развилки. На первой возьмите правее, на второй — левее. И потом почти сразу увидите дом. Его невозможно пропустить.
— Надеюсь, что так, — с улыбкой сказал незнакомец. — Иногда я умудряюсь заблудиться в трех соснах.
— Не тот случай! — заверил я. — Однако… — мне пришла в голову новая мысль. — Вы можете вместе с нами прогуляться до Лучников, а потом мы все вместе вернемся домой, — я подумал, что, если мы проведем вместе с незнакомцем больше сорока минут, нам удастся получше выяснить, кто он такой и чего он хочет.
— Право, не знаю, — задумчиво сказал незнакомец. — Времени у меня немного, а дело достаточно неотложное…
Тут мой братец не утерпел.
— Что за дело? — живо спросил он. — Чего вы хотите от нашего дома?
— Прежде всего, я должен убедиться, что ваш дом — именно тот, который я ищу, — ответил ему незнакомец. — А там… Сам ещё не знаю. Там видно будет.
— Мы не собираемся продавать наш дом, — немедленно предупредил я.
Он поглядел на меня с каким-то новым интересом.
— Хочешь сказать, вам уже делались предложения продать дом? И вы их отвергли?
— Ну… Не совсем так, — ответил я. — Мы совсем недавно в него переехали, и он нам очень нравится. Не знаю, чего вы хотите, но если вы слышали о том, что дом выставлен на продажу, и захотели его осмотреть — то вы опоздали.
— Гм… Положим, мне надо просто переговорить с вашими родителями, сказал незнакомец. — Я застану их дома?
— Почти наверняка, — ответил я. Я взглянул на Топу. Он совершенно хладнокровно слушал наш разговор и, казалось, ничто в незнакомце его не настораживает и не возмущает. — Вы знаете, мы могли бы послать с вами нашего пса. Он приведет вас прямо к дому.
Я никак не мог составить окончательное мнение о незнакомце. Мы вообще-то не слишком переваривали пижонов, особенно вот этаких городских расфуфыренных типов, но этот Пижон (мысленно я сразу стал так его называть) разговаривал вполне разумно и нормально, носа не задирал, не глядел на нас как на каких-то деревенских букашек. Более того, он не боялся — или старался не бояться — нашего огромного пса, а пес, в свою очередь, не чуял в нем угрозу. Но если он все-таки замышлял что-то недоброе, думалось мне, то пусть лучше Топа неотлучно находится рядом с ним — и вмешается, когда надо.
— Отличная мысль! — моя идея незнакомцу явно понравилась. — Если пес и впрямь способен… Но вы уверены, что сейчас он вам не нужен рядом с вами?
— Никаких проблем! — бодро ответил я. — Смотрите сами, — и я произнес, очень медленно и внятно. — Топа, иди домой. Не спеши. Покажи дорогу.
Топа встал, прошел метр-другой по направлению к дому, потом оглянулся, чтобы проверить, следует за ним незнакомец или нет.
— Какой умный пес! — восхитился Пижон. — Спасибо, ребята. Кстати, что это за имя такое — Топа?
— Полностью его зовут Генерал Топтыгин, — объяснил Ванька. — Ну, понимаете, обычное имя медведя в сказках, а Топа очень похож на медведя, вон какая у него башка и какая густая шерсть. Но звать его полным именем, особенно в лесу, слишком долго получается, вот мы и сократили его до «Топа».
— Понимаю, — кивнул незнакомец. — Что ж, ещё раз спасибо вам.
И он пошел вслед за псом.
— В чем дело? — спросил Ванька, едва Топа и Пижон скрылись за поворотом. — Чего ты так напрягся из-за этого парня?
— Наш дом вдруг стал притягивать слишком много народу, — сказал я. — И мне это не нравится. И ты ещё не знаешь всего! Я как раз хотел рассказать тебе кое-что интересное, когда на нас вылетел этот разряженный парень.
— Что такое? — Ванька завелся, как хороший мотор од одной искры. — Что ты разнюхал? Выкладывай!
И я стал рассказывать ему, как случайно подслушал разговор отца и что мне удалось узнать. Ванька быстро семенил рядом со мной, совсем не глядя под ноги и глядя мне в рот с таким вниманием, будто воочию видел, как слова слетают с моего языка и боялся прозевать даже самую крохотную птичку-слово.
— Теперь ты понимаешь, почему этот Пижон меня так насторожил, закончил я — Почему он скрывает, чего ему надо от нашего дома? Скрывает не меньше монахов, которые — теперь это совсем очевидно — прятали что-то за пазухой. Отец догадался, что нужно этим монахам — и его догадки ему совсем не нравятся! А Пижон берет и появляется сразу после монахов. Как это тебе?
— Ни крена себе! — присвистнул мой братец. — По-твоему, монахи и Пижон как-то связаны?
— Я думаю, их появление как-то связано, но, возможно, не напрямую, — ответил я. — Допустим, они преследуют одну и ту же цель… Но они не играют за одну команду, между ними нет ничего общего! Даже реакции Топы на них были совсем разными. Вспомни, как он возненавидел монахов и порывался броситься на них — а к Пижону он отнесся спокойно, воспринимая его как человека, который никому не может причинить вреда. Я бы не удивился, если б узнал, что монахи и Пижон знают друг о друге — и терпеть не могут друг друга! Так вот, если они в разных лагерях, и общее между ними — только цель, к которой они стремятся, пытаясь опередить ненавистных соперников…
