Не раздумывая, забрались в огород, Глеб сходу нашел нужные доски в заборе. Отодвинув их, протиснулся в узкий лаз и позвал взволнованно:
– Ярик, Ярик, Ярик…
Вздрогнул я от неожиданного, радостного повизгивания собачонки. Значит, она здесь! Действительно Карасик украл ее! Ну и подлец!
Но почему Ярик не бежит к нам?
– Привязана или заперта, – простонал Глеб; и полностью забравшись во двор, велел. – Не отставай. Поглядывай за дверью в дом, а я пойду к сараю.
Мне и боязно, и не по себе вдруг стало. В чужой двор по-воровски? Не лучше ли днем встретить Карасика да честно расквитаться с ним? Но как магнитом потянуло к окнам. Осторожно подступив к крайнему от калитки, заглянул в комнату через щелочку между занавесками…
И охнул я, отшатнувшись в тень. А сердце-то как заколотилось! В комнате за столом сидел Маляма! Самодовольный, раскраснелся, что рак. Выпучив глаза, он рубил пятерней по воздуху и что-то горячо доказывал, не трудно догадаться – хозяину дома. Тот был в майке. Грудь волосатая, а голова совершенно лысая. Боже ты мой! Я узнал в нем недавнего своего попутчика! И верно говорят: мир тесен. С этим человеком я ехал поездом в одном купе! Этого человека вместе с другими пожилыми пассажирами я пропустил вперед, когда выходили на станции из вагона! Хозяин дома хохотал, широко разинув рот. На столе стоял графин со спиртным, стаканы и тарелки с закуской.
Я вновь прильнул к окну и увидел… ехидину с мышиными глазками, того самого мальчишку, который опрокинул мое ведро с водой. Он лежал на диване, подперев руками голову и уставившись в экран телевизора. Так вот кто Карасик! «Ну, погоди!.. Я еще сведу с тобой счеты!.. Один на один… А за Ярика подавно не уйдешь от расплаты!»
К столу приблизилась женщина. Явно, хозяйка. Она подложила мужикам хлеба и огурцов, засмеялась, что-то сказав им. Уходя, потрепала сына за патлы.
– Сережка, Сережка, – услышал я за спиной и очнулся.
Надо уходить! Но что такое? Глеб звал меня от забора, где дыра, а собачонка жалобно скулила на прежнем месте – за углом дома.
– Ярик в сарае, на двери – замок, – чуть не плача вымолвил товарищ, когда я подскочил к нему.
– Убираться надо. Там Маляма, – кивнул я на окна. – С отцом Карасика пьянюжит. Честное слово.
– Да ну! – изумился Глеб. – А ты не ошибся?
– Иди, погляди…
Молча потоптались у лаза.
– Давай замок сорвем, – предложил я запальчиво.
– Что ты! Там засовы крепкие. Да и что мы, воры какие? За своим пришли…
– Так, может, Карасика на улицу вызовем?
– Не выйдет, я знаю…
Над крыльцом, осветив двор, вспыхнула электрическая лампочка. Скрипнув, стала отворяться коридорная дверь.
Благо, Глеб уже стоял одной ногой в огороде. Я следом за ним, не остерегаясь, что обдеру спину о доски или гвозди, проскользнул в узкий лаз. И затихли мы, присев за кустами смородины.
– Кто там? – встревоженно спросила с крыльца женщина. – Кто?..
Следом за матерью вышел на крыльцо Карасик.
– Сколько раз говорила тебе: забей дыру?! – накинулась она на сына. – Сейчас же бери молоток! Иначе отца позову. При мне будешь заколачивать.
В щелочку было видно, что женщина держала в руке пустую кастрюлю. Возможно, она собралась спуститься в погреб…
– Ну, зачем ты к сараю пошел?! – услышали мы. – Молоток и гвозди в пристройке возьми. Отец там вчера работал. Лучше б к делу присматривался, чем с хулиганьем связался.
От шума во дворе собачонка еще громче завизжала и заскреблась в дверь сарая.
– А эту тварь выброси! – донеслось до нас. – Чтоб и духу ее не было здесь! Чем собаку кормить, так лучше поросенка лишнего держать.
Мы выбрались из огорода на улицу. Опираясь на изгородь, стояли до тех пор, пока не ушли в дом Карасик и его мать. Болью отзывался в сердце каждый удар молотка по гвоздям и доскам.
– Открыл бы Карасик сарай, Ярик к нам бы бросился. Веришь?
Я утвердительно кивнул головой. И меня вдруг будто кто подтолкнул: метнувшись к калитке, поднял руку, чтобы постучать.
– Ты зачем? – цапнул меня Глеб за рукав. – Не дразни их, не надо.
– А я и не собираюсь дразниться. Мама Карасика охотно отдаст нам щенка. Ты же слышал…
– Дубина! Она и разговаривать с тобой не станет. Еще скажет, что во дворе какую-нибудь вещь украли. Горя не оберешься. И вообще – на твой стук Козырь выйдет, отец Карасика…
– Так как же быть?
– Завтра разберемся, – сказал Глеб. – С Яриком до утра, думаю, ничего не случится…
Спешить было некуда, и потому возвращались улицей, не срезая дорогу по огородам. Луна еще не взошла, но глаза уже привыкли к темноте, да и неторопливый шаг не мог привести к тому, что я где-то оступлюсь ненароком или невзначай натолкнусь на трубу, вкопанную возле забора вместо столбика.
– А отец Карасика ехал со мной в поезде, – сказал я, – в одном купе…
– Серьезно? – удивился Глеб. – Ну и ну…
– Не вспомню, на какой станции подсел… У дочки гостил… Попутчикам долго ее расхваливал. И такая она, и этакая… Только появился в купе, бутылку и закуску – на столик… И началось… Мужики-попутчики до этого в карты резались, шумели, но особо не докучали… Как стали выпивать, разгалделись, принялись доказывать друг другу – каждый свое, хоть уши затыкай… А отец Карасика, когда сильно подвыпил, набычится, забил себя в грудь и стал всех убеждать: «Я – козырный мужик!»… Смешно так…
– Ну, то, что он – «козырный мужик», всем в поселке известно… Но чтобы он кого-то угощал… Что-то не верится… С его жадностью…
– А чего ему… Хвастался, что опять крупную сделку провернул…
– Козырь?! Не смеши…
– Серьезно. Именно так говорил. Я ж не глухой… А еще утверждал, что всех в округе в кулаке держит…
– Фу ты!.. А не придумываешь?..
– Было б ради чего… Утверждал, что у него крупные связи в Москве… То ли в Министерстве каком-то, то ли в Главке… Я не запоминал… Зачем мне?..
Глеб расхохотался.
– Да Козырь всего-навсего шабашник. То плотничает у кого-либо, то помогает кому-нибудь ремонтировать технику… А чаще всего его можно встретить у Наперстка на угольном складе… Козырь у Наперстка – мальчик на побегушках, а в поезде перед чужими людьми просто бахвалился, под «нового русского» косил!..
– У Наперстка на угольном складе?.. Но погоди… Ты же мне говорил, что Наперсток – директор предприятий…
Глеб хмыкнул.
– Он, представь, и на угольном складе начальником… Он здесь всюду командует… И никто ему не указ… Домой придем, отца расспросишь…
Как в воду канул
С дядей Володей, отцом Глеба, не удалось поговорить вечером. Он сказал, что ему не до нас, долго курил на скамье у ворот, разговаривая с соседом, потом, хоть и было уже за полночь, позвонил кому-то по сотовому и ушел спать. А утром и вовсе не увиделись с ним – отправился на работу спозаранку, когда мы еще спали.
Под присмотром тети Оли мы похлебали щи, выпили по кружке молока.
– Долго на солнце не бегайте. И в речке не сидите до посинения, – попросила она убедительно, уходя на работу.
Мы вышли за калитку. Улица из конца в конец была еще в тени, а на освещенных солнцем огородах стоял туман. Куковала кукушка.
– Ух, и тресну я сейчас Карасика, – распалялся Глеб, набирая ускоренный шаг. – Если спит еще – разбудим. Родителей, наверняка, уже дома нет.
– А к Димке не зайдем разве? – попытался я приостановить товарища. – Может, мы надолго уходим…
– За полчаса управимся.
И опять Глеб принялся рассказывать, как намерен тренировать щенка, чтобы из него выросла хорошая собака.
– Хоть бы на Маляму не нарваться, – настороженно предостерег я, когда показался нужный нам дом. – Может, так напился, что у них заночевал?
– Да ну, он опохмелился и уже давным-давно за рекой. Коров, чуть рассветет, сразу на луг выгоняют… Действуем!..
Я попытался открыть калитку. Вот сейчас обомрет воришка!
– И не пробуй. Заперта, – остановил меня Глеб. – Постучи лучше в окно. Тебя Карасик не знает и выйдет. А меня увидит – не отзовется.
Я сглотнул слюну и застонал про себя. Как бы не так, не знает!.. Но безоговорочно зашел в палисадник. Почти прижавшись к стене, дотянулся рукой до окна и постучал. Сначала тихо, потом громче.
– Да ты покажись ему. Чего прячешься?
Я будто не слышал. Еще раз дотянулся до окна и сильно забарабанил по стеклу. Выждав немного, повторил.
– Наверняка нас увидел и за занавеской затаился, – сказал Глеб.
Я выбрался из палисадника и оценивающе прикинул высоту забора:
– А если перелезть? Вдруг собачонка и не заперта вовсе… По двору бегает…
– Ну, нет, – покачал головой Глеб. – Если б так, уже отозвалась.
Он громко заколотил в ворота и в тот же миг из глубины двора послышался звонкий лай.
– Вот видишь… Не подбегает… Значит, на прежнем месте, в сарае…
