нравилась. Вопрос могли прояснить несколько человек, и «бешеный поляк» Збигнев Бжезинский, в первую очередь, несмотря на свою параноидальную нелюбовь к России. Поляк был тесно связан с финансовыми воротилами, которые очень много значили в мире, и по сути являлся их голосом.
- Господина Бжезинского вызовите на вечер. – Произнёс Никсон в селектор, и не дожидаясь ответа взял из стопки справа следующий документ.
Юлиуш Матецкий, высокий стройный блондин тридцати пяти лет, был уже вполне заслуженным работником ножа и топора в Европе, несмотря на то, что начал свою карьеру всего пять лет назад. Но за спиной его были уже десятки «дел», и как минимум пять розыскных листов Интерпола. Ему собственно говоря было всё равно кого убивать, лишь бы за это платили, и вот сейчас он, загримированный под полного широколицего мужчины с густыми усами, сидел в машине и ждал выезда какого-то безвестного Леха Валенса, трудившегося электриком на Гданьской судоверфи. Правда электрик временами пересекался с мутноватыми личностями из британского посольства, получая явно непустые конвертики, но это вообще никак не беспокоило Юлиуша. Гораздо больше его волновало обязательное указание заказчика, прикончить электрика «с особым цинизмом», за что было заплачено отдельно и весьма щедро.
Вот приметная белая Варшава[5] Валенсы выехала со стоянки, и покатила в сторону Собешевского острова, где он встречался с британцами, и Матецкий, повёл свою Шкоду не отпуская далеко машину электрика. Когда машины выехали на узкую улочку, где у обочины стоял прицеп с цистерной, киллер резко вдавил педаль газа, и мощный десятитонный грузовик буквально вмял Варшаву в бочку, перевозившую фекалии, так что торчащая труба пробила лобовое стекло, и прижала водителя к сидению.
От удара, вентиль сорвало, и через трубу пробившую лобовое стекло, потекла вонючая коричневая жижа, которая быстро заполнила салон, и начала выливаться наружу.
Пересев в машину, которую подогнал напарник Юлиуша, он подождал пять минут и убедившись, что из Варшавы уже никто не выберется, убрался с места происшествия. Утопить клиента в жидких фекалиях, это по мнению киллера вполне соответствовало требованию заказчика относительно «особого цинизма».
А как раз в то время, когда несостоявшийся глава профсоюза «Солидарность» пускал коричневые пузыри, Виктор Николаев, употреблял весь свой опыт и харизму, раскручивая руководителя Лётно-испытательного цеха на то, чтобы вывезти студентов МАИ на двадцать первом МиГе.
В конце концов утомлённый спором подполковник, махнул рукой и пустил в ход последний козырь.
- Ну откуда у меня лишний керосин? У двадцать первого одна заправка под три тысячи литров!
- А если бы был керосин, сможете принять и оприходовать? – Задал Виктор самый насущный вопрос. – А то, у наших авиаторов с этим проблема. Пришлось оформлять как шефскую помощь. Но у нас на учебном аэродроме хоть стадо слонов заводи. А здесь вон, режимная зона куда не сунься. Как цистерну протащишь?
- Это вот сейчас серьёзно? – Подполковник Туркин, чуть прищурился глядя на парня, который менее всего был похож на студента. Даже стройотрядовка на нём была какая-то необычная. Не зелёная спецовка с яркими нашивками, а скорее хорошо пошитая военная форма, где вполне уместно смотрелись бы знаки различия и награды.
- Вполне. – Виктор кивнул. – Пару стандартных пятитонных цистерн[6], вообще хоть завтра, ну а если нужно больше, то придётся ехать на Керосинку[7] - договариваться.
- Интересно… - Офицер медленно кивнул. В его голове уже громоздились хитроумные схемы, как оприходовать топливо, взявшееся ниоткуда, и как его внести в график подготовки пилотов. – Сможешь подогнать к третьей проходной?
- Завтра, в семнадцать? – Спросил Виктор и увидев кивок подполковника, кивнул в ответ. – буду.
Благодаря новому подходу к реализации топлива, Московский завод мог реализовывать сверхплановое топливо по договорным ценам. А что значит договорные? А кто больше дал, с тем и договорились. А поскольку Виктор в этом смысле вообще не парился ни секунды расходуя бандитские деньги на общее благо, то и накладные на перевозку, и сам керосин были выписаны с рекордной скоростью, и ровно в 17 часов, два топливозаправщика подъехали к дальней проходной скрытой от глаз начальства.
Ворота сразу же распахнулись и не спрашивая документов, машины загнали на склад ГСМ, где быстро освободили от груза.
Привезённого топлива было как раз, вывезти всех студентов в короткий десятиминутный полёт на спарке, но Виктор на следующий день пригнал ещё четыре заправщика, и руководителю центра пришлось спланировать какой – никакой но учебный процесс, конечно отдав больше времени организатору такой нужной и своевременной помощи.
Но порядок есть порядок, и Виктору пришлось сначала сдать пилотаж на тренажёре, после пройти медкомиссию, и только после этого он оказался в небе в кабине учебного двухместного МиГа.
Вёл машину, заслуженный лётчик-испытатель Агафонов Михаил Кондратьевич. Пилот с огромным опытом, и внушительным послужным списком.
- Ты как? Прозвучал в шлемофоне голос Михаила Кондратьевича, искажённый СПУ[8].
- Порядок. – Отозвался Виктор, крутя головой во все стороны, но не притрагиваясь к органам управления.
- Тогда давай, клади руку на ручку, и потихоньку поднимай до трёх тысяч. Как наберёшь, опускайся на тысячу, и уходи в правый разворот, но мягко, и плавно. Словно кошку гладишь.
- Подъём до трёх тысяч, спуск до двух, правый разворот. Выполняю. – Ответил Виктор, и чуть принял ручку на себя, поднимая нос. Ощущения от живой машины не шли ни в какое сравнение с тренажёром. Было ощущение словно он положил руку на холку тигра готового броситься в атаку. Абсолютно физическое ощущение мощи и едва сдерживаемой агрессивности, дикого зверя. Рёв турбины и гудение воздуха, обтекавшего машину передавалось в тело, заставляя его вибрировать в такт с дыханием истребителя. И самым острым было желание вогнать машину в каскад фигур высшего пилотажа, но руки зажатые в тиски воли, делали всё плавно и аккуратно, ведя грозную машину словно хрустальную вазу.
- Молодец, курсант. – Агафонов и не подумал перехватывать управление. Он вывез в первый полёт не один десяток будущих лётчиков, и вполне доверял своему чутью на человека. – Теперь закрывай круг, и сделай восходящую бочку. Но аккуратно и как бы замедленно. Словно в масле.
- Завершение круга, возвращение в зону, медленная восходящая бочка. Выполняю.
По тому как пилот совершает манёвры, можно очень многое сказать о самом человеке, и лётчик-испытатель видел, что во второй кабине сидит вполне сложившийся пилот, с прекрасным чутьём, и железной волей, заставляющей огромную механическую птицу двигаться медленно и плавно словно балерина на сцене.
«Дам парню в следующий раз
