Шеметов с мостков брызнул в него водою. Борисоглебский серьезно сказал:
- Ну, что за свинья! Ведь холодная она, вода-то! - Он потер себе бок и продолжал:
Несчастный,
Ненавистный мне мир!..
Сергей перемигнулся с Шеметовым и Вегнером, с невинным видом вошел в воду,- и на Митрыча полился целый дождь брызг.
- Чер-рти!! - зарычал Митрыч и ринулся на них. Вегнер и Сергей, как лягушки, бросились в воду. Шеметов перед носом Митрыча захлопнул дверь купальни и заперся на крючок. Митрыч, сильный, как медведь, плавал плохо и в воде чувствовал себя неуверенно.
- Погодите вы, черти! Выйдете на берег, я вас каждого заставлю "Проклятый
мир" спеть!
Шеметов из купальни крикнул:
- Ребята! Заключим против него общий морской союз!
- Идет! - отозвался с середины пруда Сергей.- Лезь в воду, Сашка!
- Да вода, брат, холодная!
Борисоглебский на берегу пел:
Сражался я, искал я смерти,
Но остался жив...
Сергей и Вегнер тихо, стараясь не шуметь, подплывали к купальне.
- Ой, подлецы!.. Карау-ул!! - завопил вдруг в запертой купальне Шеметов под хохот других голосов. Сергей и Вегнер нырнули в купальню и обрызгали Шеметова.
- Ой!.. Погодите, мне вам что-то нужно сказать! - кричал Шеметов, а вода бурлила в купальне, и брызги взлетали высоко вверх.
Дверь хлопнула, и Шеметов бомбою вылетел на берег.
И будешь ты царицей ми-и-ира
Подруга первая моя...-*
рявкнул Борисоглебский и, широко расставив руки, облапил Шеметова.
* Ария из оперы А. Г. Рубинштейна "Демон" (1872), написанной на слова поэмы М. Ю. Лермонтова.
Шеметов серьезным, озабоченным тоном говорил:
- Ой, Митрыч, погоди! Что мне тебе нужно сказать!.. Поосторожнее, пожалуйста, я запутался!
- Он запутался! - смеялись в купальне.
- Пой: "Проклятый мир!"
- Убирайся к черту!.. Ах ты, кутья несчастная!
Шеметов ловко дернулся и охватил Борисоглебского. Началась борьба. Шеметов, ловкий и стройный, искусно увертывался от попыток Митрыча сломить ему спину. Тела переплелись, нап-рягшиеся крепкие мышцы оставляли на коже красные следы. Митрыч с силою налег на Шеметова, тот увернулся и брякнул Митрыча наземь, но Митрыч уж на земле подмял его под себя.
Задыхаясь, он навалился на Шеметова.
- А-а, брат!.. Ну, пой: "Проклятый мир!"
И запустил ему толстый большой палец под ребра.
- Бо-ольно, Митрошка!
- Пой: "Проклятый мир!"
- Ой-ой!.. Кишки выдавишь, свинья!
- Пой,- сейчас пущу!.. "Прокля-атый мир!.."
Шеметов неистово завопил:
- "Проклятый мир!"
- "Презре-енный мир!.. Несчастный!.." - подсказывал Борисоглебский и ворочал пальцем под ребрами Шеметова.
- "Презренный мир!.." Ой, Митрофан проклятый, саврас без узды!..
Митрыч мрачно и сосредоточенно подсказывал:
- "Несча-астный..."
- "Несча-астный..."
- Морской союз идет на континент! - крикнул Сергей.
Он и Вегнер выскочили из воды и вцепились в Митрыча.
Четыре тела слились в общую кучу. Они возились и барахтались на траве. Мелькало крас-ное, напряженное лицо Митрыча и его огромные мускулистые руки, охватывавшие сразу двоих, а то и всех троих. Токарев сидел на скамейке, смеялся и смотрел на борьбу. Ему бросилось в глаза злобно-нахмуренное лицо Сергея, придавленного к земле локтем Митрыча. Наконец, Борисоглеб-ского подмяли под низ, и все трое навалились на него.
Все еще со злым лицом, Сергей запустил ему палец в живот и крикнул:
- Пой: "Проклятый мир!"
- "Прокля-атый мир!" - покорно заорал Митрыч - так дико, что галки на ивах всполох-нулись и с криком полетели прочь.
- Дальше.
- "Презре-енный мир!.. Несчастный!.. Ненавистный мне мир!.."
Его выпустили. Все поднялись - красные, взлохмаченные, задыхающиеся. Шеметов поглаживал ладонью бока и возмущался.
- Этакая гнусная привычка! Чуть что, сейчас палец под девятое ребро,рад, что анатомию знает,- и пой ему: "Проклятый мир..." Да, может быть, я в этот момент совсем не расположен петь?
- Скоты этакие! Самому мне все брюхо разворочали! - сказал Митрыч.
- Ну, ребята, довольно возиться! - объявил Шеметов.- Нужно купаться. Чур, не брызга-ться...- Он вздохнул.- Только у меня что-то уж и охота прошла в воду лезть.
- А раньше большая охота была! - засмеялся Вегнер.
- Молчи ты, плюгаш паршивый! Предатель! Я с тобою и разговаривать не хочу... Владимир Николаевич,- обратился он к Токареву,- пойдемте в купальню, как полагается приличным людям.
Он взял Токарева под руку и важно прошел с ним в купальню.
- Ишь, всю купальню замочили! Порядочному человеку и выкупаться нельзя!
- Ну, вправду, ребята, чур, не брызгаться! Будет! - сказал Борисоглебский.
Вегнер и Сергей поплыли на ту сторону пруда. Митрыч три раза окунулся в купальне и вылез в пруд.
- У-y, пес твою голову отверти! Хорошо!
Он в восторге гоготал, подпрыгивал и окунался до плеч. Токарев тоже влез в воду. Только Шеметов стоял, опираясь о перекладину купальни, и болтал ногою в воде. Он ворчливо говорил:
- Ключи у вас здесь какие-то бьют на дне, что ли? Вода какая холодная!
- Лезь, Сашка, а то опять обрызгаю! - крикнул с того берега Сергей.
- Я тебе "обрызгаю"! - погрозился Шеметов и вздохнул.- Нет, ей-богу, я нахожу это прямо безнравственным: зачем я буду насиловать свое тело? Я и без того прозяб, инстинкт тянет меня согреться, а какой-то нелепый долг повелевает лезть в холодную воду.
Митрыч стоял по грудь в воде и мылил голову. Шеметов встрепенулся, тихонько сосколь-знул в купальню и исчез под водою.
- У-у-уй!!! - завопил Митрыч и шарахнулся к берегу.
Из воды вынырнуло смеющееся лицо Шеметова.
- Ну, брат, напугал ты меня! Я думал - рак!
- "Ра-ак..." Будешь ты вперед "Проклятый мир" заставлять меня петь?
Сергей крикнул:
- Ну, ребята, одевайся! Скорей! А то поздно будет!
Они оделись и пошли к Дому.
На широкой каменной террасе, заросшей диким плющом, кипел самовар. Все уж пили чай. Конкордия Сергеевна растирала деревянною ложкою горчицу в глиняной миске.
Катя выставила из-за самовара свое розовое молодое лицо и лукаво спросила:
- Какую это вы, Шеметов, песню пели на берегу?
Шеметов вздохнул:
- Это мы с Митрычем спевались. Дуэт из "Демона". Он Демона пел, а я Тамару,- томно сказал он.- А что, хорошо? Производит эстетическое впечатление?
- Прелестно! Производит...
- То-то! - проворчал Шеметов.- А вы думали, что только вы способны доставлять эстетическое наслаждение, разыгрывая своих Шопенгауэров?
Катя расхохоталась и в восторге забила в ладоши. Варвара Васильевна невинно спросила:
- А это хороший композитор - Шопенгауэр?
- Он Шопена хотел сказать! - засмеялась Катя. И все засмеялись. Шеметов презрительно оглядывал их.
- Смеются!.. Как будто композиторы бывают только в области музыки!
- А где ж они еще бывают? - спросил Вегнер.
- Где! Да хоть в философии. Среди твоих немцев есть целый ряд философов-композиторов, - например, тот же Шопенгауэр, Ницше... Платон...
- Да Платон вовсе не немец.
- Поэтому я об нем и не говорю. Вот еще - Фихте...
- Ну, ну, припомни, каких ты еще философов слышал,- засмеялся Сергей.Вали: Гегель, Лейбниц, Шеллинг, Кант...
Шеметов сердито ответил:
- Нет, они были сухими рационалистами. В них не было этого... порыва, экстаза, что ли...
- Какой нахал! - вздохнул Вегнер.
- А каким голосом говорит свирепым, как будто хочет смертоубийство совершить? - воскликнула Варвара Васильевна.
- Я самым обыкновенным голосом говорю.
- Да, обыкновенным! - сказала Катя.- Мама, смотри, он тебе голову скусит! Налей ему поскорее чаю, умилостивь его!
- А, чтоб вас бог любил! - смеялась Конкордия Сергеевна, разливая в стаканы чай.
Все усердно ели и пили. Пришел Василий Васильевич, загорелый старик в больших сапогах и парусиновом пиджаке. Конкордия Сергеевна налила ему чай в большую, фарфоровую кружку с золотыми инициалами. Василий Васильевич стал пить, не выпуская из рук черешневого мундшту-ка с дымящеюся папиросою. Он молча слушал разговоры, и под его седыми усами пробегала легкая, скрытая усмешка.
Таня встала.
- Ну, господа, напились? Пойдемте!
- Идем!
V
Быстрым шагом они шли по дороге среди ржи. Солнце садилось в багровые тучи. Небо было покрыто тяжелыми, лохматыми облаками, на юге стояла синеватая муть.
Безветренный, неподвижный воздух как будто замер в могильной тишине.
Сергей, с странным, нервным блеском в глазах, радостно потер руки.
- Гроза будет! Чуется в воздухе!
- Господа, пойдемте подальше! - оживленно сказала Таня.- Ведите, Сергей Васильевич!.. Да поскорее, господа, что так медленно?
Катя засмеялась:
- Медленно! И так почти бежим.
- Правда; гроза будет? - встрепенулась Темпераментова.- Так тогда лучше воротиться, захватить калоши; а то все утонем.
Шеметов проворчал:
- От утопления калоши не могут спасти.
Ольга Петровна радостно засмеялась и поправилась:
- Не от утопления, а чтоб ноги не промочить.
