При появлении Уильяма ему на встречу поднялся худощавый высокий парень в нелепых круглых очках. Даже великолепный смокинг от самого лучшего портного Сэвил-Роу (лондонский район, где работают самые дорогие мастера мужской одежды) не мог сгладить крайне невыгодного впечатления от его нескладной фигуры. Да что там говорить, Бартон знал, что даже баснословно дорогой «Ролс-ройс» с личным водителем, припаркованный в данный момент у клуба, не мог добавить бедняге шансов в его знакомствах с симпатичными девицами. А страсть его приятеля к спорту объяснялась подсознательным желанием хоть чуть-чуть приблизиться ко всем этим атлетичным жокеям, гребцам и регбистам.
– Это неспортивно, старина, так опаздывать! – обиженно воскликнул очкарик несколько высоковатым для молодого мужчины голосом. – Мы же договорились сегодня отметить победу «Арлекинов»!
Уильям рассеянно взглянул на настенные часы, затем на двери, ведущие в клубный ресторан, и хмыкнул:
– Извини, Мартс, но только не сегодня. Случилось такое важное событие, что мне теперь совсем не до регби. Представляешь, наш Пончик вдруг решил послать именно меня, а не зазнайку Макнайта, спецкором в Египет к самому лорду Карнарвону!
– А-а-а, это тот самый лорд Карнарвон, который прошлой зимой за один вечер умудрился проиграть 45 000 фунтов в клубе «Фифти»? – поморщив лоб и вдруг радостно просияв, вспомнил Марти.
– Возможно. А ещё он совершил кругосветное путешествие на парусной яхте и был в Англии третьим человеком, купившим автомобиль. Но сейчас речь не об этом. Уже несколько лет лорд финансирует крупные археологические изыскания в Долине царей. На него работает человек по фамилии Картер. И вот вчера из Египта по телеграфу пришло срочное сообщение, что там намечается какое-то важное открытие. Наш Пончик сразу засуетился и предложил зазнайке Макнайту срочно отбыть в Египет для подготовки сенсационного репортажа с места событий. Но тот напустил на себя неслыханную важность и заявил главному редактору, что никуда не поедет, пока ему не выплатят повышенный аванс за риск, так как: «Египет слишком опасное место для джентльмена». Пончик растерялся. И в этот момент ему подвернулся я. Представляешь, Марти, какая удача? У меня в кармане уже лежит билет на пароход и кругленькая сумма на командировочные расходы. Главный поручил мне сделать материал по раскопкам, а кроме того, провести частное расследования об охотниках за древностями, которых сейчас немало промышляет в Египте. Дело действительно опасное, и я уже чувствую себя чуть-чуть Лоуренсом Аравийским, отправляющимся с секретной миссией в пески загадочного востока!
– И ты не боишься? – глаза Марти Когмана за толстыми стёклами круглых очков испуганно округлились.
– Долг превыше всего! – слишком браво и поспешно ответил новоиспечённый спецкор и для убедительности своих слов поспешил извлечь из саквояжа купленный час назад в оружейном магазине «Филипп и К°» новенький десятизарядный «Маузер», который лежал в громоздкой деревянной кобуре-прикладе.
Словно ребёнок, которому только что подарили новую игрушку, Бартон не удержался и извлёк пистолет из кобуры. Особую гордость у него вызывала сделанная хозяином магазина по его просьбе гравировка на маузере: «Специальный корреспондент газеты „Таймс“ сэр Уильям Бартон».
В снаряжённом патронами состоянии пистолет знаменитой немецкой фирмы весил более килограмма. На рукоятке имелось специальное приспособление, чтобы его можно было легко накрутить на кобуру-приклад. И тогда пистолет превращался в короткую автоматическую винтовку.
Бартона так и распирало немедленно испытать «машинку» в деле, но в этом аристократическом «логове» это было немыслимо. Он уже собирался заговорщицки предложить приятелю выйти в парк и там пострелять по воронам, пока поблизости не появится полисмен. Но Марти явно не принадлежал к тем мужчинам, у которых от одного только созерцания оружия учащается пульс, а краска приятного возбуждения заливает щёки. Напротив, вид хищно сверкающего хромированными частями орудия убийства лишь усилил его опасения.
– Надеюсь, Уилли, он тебе не пригодится, – робко заметил он.
В этот момент к ним подошёл уютно-толстый от постоянной близости к местной кухне метрдотель мистер Тэмс и любезно спросил: можно ли ему «поработать мамочкой», то есть налить молодым людям чаю. Это предложение оказалось весьма кстати, и друзья расположились в широких тёмно-зелёных кожаных креслах возле низенького журнального столика. Вскоре им принесли чай, а потом и традиционный трехъярусный поднос, на нижнем «этаже» которого лежали крохотные треугольные сэндвичи с яйцом, сёмгой и очищенными огурцами, в середине – пшеничные булочки с джемом и топлёными сливками, а наверху – разнообразные малюсенькие пирожные.
Обильная вкусная еда, комфортная обстановка, благодарный слушатель в лице Марти, который уже смотрел на друга снизу вверх, окончательно заставили Уильяма поверить в то, что он действительно редкий храбрец, если рискует в одиночку отправляться в дикие, таящие опасность пески востока.
– А знаешь что, Марти, – заметил он, делая глоток превосходного чая, – у меня уже такое ощущение, что эта командировка станет для меня началом блестящей карьеры; и как только я начну выслать в газету первые репортажи, беднягу Макнайта хватит удар от приступа зависти. И поверь, мне будет, что рассказать читателям. Ведь в старушке Англии мало что знают про то, как ещё совсем недавно европейские страны снаряжали в Египет своих консулов и даже целые поисковые экспедиции с заданием отыскать и вывезти всё самое ценное…
Глава 3. Цивилизованный грабёж
Бартон всё ещё ощущал возбуждающее чувство неожиданно свалившейся на него удачи. При этом его мальчишеское веснушчатое лицо самопроизвольно расползлось в самодовольной улыбке.
Нет, сегодня он действительно схватил птицу удачи за хвост! Перед внутренним взором молодого человека вновь предстала растерянная физиономия Пончика и его нелепая кругленькая фигура посреди редакционного коридора. Смешно расставив свои тонкие ножки, обутые в мальчиковые ботинки, главный редактор безуспешно искал выход из тупиковой ситуации, как увидел его его – Бартона! А потом они вместе ехали в кэбе на квартиру к какому-то «мухомору», наверное, лет сто потратившему на изучение пыльных фолиантов. И этот книжный червь долго и обстоятельно снабжал новоиспечённого спецкора самыми подробными знаниями, которые могли пригодиться ему в экспедиции и при подготовке статей. Именно этого «мухомора» Бартон сейчас и цитировал с важным видом (впрочем, иногда украдкой заглядывая в блокнот):
– Не все это знают, Марти, но даже цивилизованнейшие из монархов не брезговали подобным разбоем. Правда, под благовидным предлогом пополнения музейных коллекций. И это безобразие продолжается до сих пор, хотя уже не столь явно и бесстыдно. Тем не менее, как я узнал, контрабандный рынок древностей в Египте очень развит и имеет прекрасно налаженные каналы доставки раритетов в Европу. И я собираюсь открыть глаза цивилизованному обществу на подобное современное варварство.
Оказывается, сейчас в Лондоне мумии являются весьма ходовым товаром. Причём их заказывают предприимчивым авантюристам не только коллекционеры древностей, но и разные знахари, пользующие нашу элиту. Бытует мнение, что порошок, полученный при измельчении мумифицированной плоти, якобы обладает поразительными лечебными свойствами и помогает от множества самых разных заболеваний. Это в прежние столетия грабители просто вспарывали на мумии бинты, чтобы извлечь драгоценные амулеты, а самого высушенного временем мертвеца выбрасывали, как ненужный хлам. Сегодня гораздо выгоднее продать в Европу или Америку целую мумию, желательно вместе саркофагом. Тела древних покойников уже давно пользуются повышенным спросом. И я не очень удивлюсь, если однажды узнаю, что в Сити принимают на него биржевые ставки, как на слоновую кость из Африки или цейлонский чай.
Могу себе представить, как это будет выглядеть в свежем выпуске «Финансового курьера»: «Вчера морем из Египта доставлена свежая партия мумий. Товар не скоропортящийся, так что заинтересованные лица могут обращаться в течение двух недель в биржевую контору «Саливан и сыновья». Начальная биржевая ставка столько-то фунтов за штуку или столько-то фунтов за килограмм», – уж не знаю, как наши дельцы их оценят».
Кстати, первым наладил коммерческий ввоз древних мумий в Европу знаменитый «Одинокий шакал египетских пустынь» или «Гиена в гробницах фараонов», – так его называли за глаза, знаменитый итальянец Джованни Бельцони. Ещё при жизни его имя превратилось в легенду. Он принадлежал к тому славному поколению гробокопателей, которые, собственно говоря, и заложили фундамент археологической науки. За свою жизнь этот «солдат удачи» успел во многом себя попробовать: изучал гидротехнику в университете; был монахом; служил офицером в наполеоновской армии, откуда дезертировал после того, как тяжело ранил сослуживца на дуэли; потом – чудо-лекарем, излечивающим буквально от всех болезней; выступал в передвижном цирке в качестве «самого сильного человека на свете». На этом поприще Бельцони быстро снискал себе славу настоящей звезды ярмарочных балаганов. Мне даже показывали иллюстрацию из одной книги, в которой имелся фотографический снимок старой цирковой афиши. Там изображён высоченный атлетичный мужчина. Одна парижская газета восторженно писала: «Итальянский гигант каждый вечер носит на импровизированной сцене одиннадцать мужчин и два итальянских флага к ним в придачу».
