Джон Чапмэн был высоким, худым и мало спал. У него были длинные темные волосы, которые он поклялся никогда больше не стричь. Худое лицо казалось прекрасным, хотя он считал, что муравей гораздо красивей его, а черная змея куда удивительней. Пускаясь в путь на запад, он принял решение как можно меньше соприкасаться с творениями рук человеческих. Божество было в каждом живом существе, и в нем самом тоже. Чем ближе к природе, тем ближе к небесам. Он носил одежду из домотканой материи, а обуви не носил вообще. Он шел через поля, и его возбуждение все росло. Почему-то он совсем не ощущал холода — возможно, потому, что его согревали мысли.
Джон склонился над братом и потряс его, чтобы разбудить. Они позавтракали, заварив чай из медвежьих ягод и мяты и потушив узорчатые листья папоротника на единственной сковороде, которая у них была. Джон поклялся никогда не есть живых существ и не причинять им боли. Ему нравилось ощущение легкости в голове, которое возникает от столь простой трапезы. Он был уверен в себе и без колебаний вел Натаниэля сначала по горному спуску, потом через поле, которое местные жители называли Мужниным лугом, летом он пестрел саррацениями и черноглазыми гибискусами (Susan).
Городок был совсем маленький. Небо пока оставалось темным, только жемчужно-серые полосы разрезали его. Мужчины семейства Старр уже вышли на пастбище, что на другом берегу Угорьной реки. Гарри Партридж отправился рыбачить, Мотты занимались рубкой деревьев, чтобы расширить маленький молитвенный дом. Единственным человеком, который видел, как братья Чапмэны появились в городе, была Минетт Джейкоб, которая направлялась через луг к большому дубу, чтобы на нем повеситься, конец прочной веревки свисал с ее руки.
Трава шуршала у нее под ботинками, цеплялась за подол длинной юбки. Минетт была бледной, с копной черных волос. У нее было больше сходства с Партриджами, чем с Брэди, те отличались рыжими волосами и независимым нравом. У нее не было ничего общего с набожными Джейкобами, в семью которых она вошла, если не считать того, что их сын являлся ее мужем.
Минетт готовилась к этому ужасному поступку тщательно, заранее наметив час, когда наконец-то окажется на Мужнином лугу одна и сможет покончить счеты с жизнью. Увидев путников, приближавшихся к ней, она остановилась. Сердце екнуло. Она понимала, что самоубийство является богомерзким делом, но ей было все равно. Она потеряла мужа, Уильяма, он умер от кори, и новорожденного ребенка. Еще через две недели ее любимая сестра, Люси Энн Партридж, всего-то шестнадцати лет от роду, тоже отправилась в мир иной. Минетт не видела смысла жить дальше. В девятнадцать лет она осталась на белом свете одна. Она не спала пять ночей и ничего не брала в рот. Жизнь проходила как в тумане, но сейчас у нее в глазах прояснилось. Она увидела, как по высокой траве идут мальчик и юноша, и вмиг поняла, что это ангелы, посланные к ней. Не сходя с места, она рухнула на колени.
Когда они подошли, Минетт так и стояла на коленях с закрытыми глазами, еле слышно шепча молитвы, готовая принять удар карающего небесного меча.
— Чего она хочет? — шепотом спросил у старшего брата Натаниэль.
После того как они покинули Леоминстер, мир открыл свои новые, незнакомые стороны. Натаниэль был еще достаточно мал, чтобы верить, что все на свете имеет свое объяснение, а у Джона объяснение было только одно: везде бог. Солнце в тот день светило ярко. В воздухе вились черные мухи, в траве гудели шмели.
— Она хочет, чтобы ее пожалели, — ответил Джон.
Он увидел в руке у женщины веревку и понял, что это божественное мгновение, которое навсегда изменит и его, и ее жизнь.
Он опустился на колени рядом с ней и взял ее ладони в свои. Веревка выскользнула из ее руки в траву, свилась там змеей. Минетт в изумлении открыла глаза. Она ожидала, что ее заживо спалит небесный огонь. Но на нее смотрели добрые, проникновенные глаза Джона Чапмэна.
— Ты сама не понимаешь, что у тебя внутри, — сказал он.
Он был младше ее, но говорил уверенно, как старший. Минетт и в самом деле считала, что внутри у нее ничего нет, поэтому эти слова прозвучали как ответ на ее безмолвную молитву. Между ними пробежала искра, которая содержала в себе все вопросы и все ответы. Но случилось и нечто большее. Минетт показалось, будто ее вскрыли и боль, которая кровоточила у нее в груди, путник взял в свои руки. Может, ангелы именно так поступают с людьми, подумала она
Минетт стояла на коленях, пока Джон Чапмэн сажал Дерево жизни прямо тут, на лугу. В заплечном мешке у него было множество семян, которые он взял из оранжереи, где работал, а еще он принес несколько саженцев, завернутых в холстину и перевязанных веревкой, один из этих саженцев он и подарил городу Блэкуэллу.
Когда с посадкой было закончено, они сидели на траве, любовались луговыми жаворонками и попивали сидр из металлической фляжки Джона. Перекочевав из фляжки к ним в желудок, сидр вспыхнул. Пламя распространилось, достигнув груди Минетт, приняло форму полукруга, затем замкнулось в круг. Она рассмеялась от этого ощущения, и от вида жаворонков, и от того, что до сих пор жива, хотя ей полагалось уже висеть на дереве.
— Ты забыла, что мир так прекрасен! — сказал ей Джон, и она поняла, что первое впечатление не обмануло ее: он действительно ангел, он послан к ней, и, хотя она думала, что вышла этим утром из дома, чтобы расстаться с жизнью, в отношении нее осуществлялся совсем другой замысел.
Минетт привела братьев Чапмэнов в дом, который Уильям Джейкоб построил для нее в акре от дома своего отца. Большой дом принадлежал бабушке Минетт, Хэлли Брэди, основательнице города, и достраивался по частям, по мере того как росла семья. Отец Минетт после того, как умерли его жена, младшая дочь и внучка, в один миг одряхлел. Казалось, он не замечал Минетт и ее горестей. Не было ни единой души, которой она могла бы доверить свои печали, но каким-то образом этот человек, Джон, понял все, ей не пришлось говорить ни слова.
— У всех нас общий Отец, — сказал Джон. — И он знает, как мы страдаем и как нас спасти.
Минетт положила братьям Чапмэнам соломенный тюфяк перед очагом в своем доме, но они сказали, что предпочитают спать на улице, под звездами. Она накрыла им поесть, но они взяли только хлеб и мед, больше им ничего не требовалось.
— Зачем есть больше, чем нам нужно? Мы берем пример с пчел, которые трудятся во славу нашего Творца, — пояснил Джон.
В первую ночь Минетт выглянула из окна во двор и увидела братьев. Младший завернулся в одеяло, а Джон спал, окутанный лишь ночным воздухом. Весна только-только начиналась, и кое-где во дворе виднелись заплатки льда. Медведи еще дремали в своих берлогах. Сидя у окна, Минетт чувствовала, как в груди прибывает молоко, хотя ее ребенок умер не одну неделю тому назад.
Утром уже все в городе знали о приходе Чапмэнов. Они разбили лагерь в том конце сада за домом, где почва была необычайно красной. Братьев увидели возле колодца в центре города, они лили воду из ведра на испачканные красной землей ноги, пытаясь отмыть их. Кто-то брякнул — красные ноги бывают только у дьявола. Этот слух моментально распространился по городу. Вскоре к Минетт зашел ее отец, Гарри Партридж. Минетт пекла пирог с кленовым сиропом. Отец обратил внимание на дорожные мешки и одеяла, сложенные у садовой калитки.
— Ты приютила незнакомцев у себя в доме? По-твоему, это разумно?
— Они спят во дворе.
Минетт знала, что Чапмэны разводят на лугу сад. Они уходили на работу рано утром, еще затемно, и возвращались, когда почти все горожане уже спали в своих постелях. Они собирались засадить яблонями всю землю, чтобы она походила на океан в цвету, куда ни глянь — повсюду манна небесная, Млечный Путь, ведущий на запад.
— Они совсем еще мальчишки, — сказала Минетт отцу, но вряд ли его успокоили ее слова.
Тем вечером Минетт накормила Чапмэнов пирогом, ужинали они в саду. Братья трудились целый день. Проходя мимо кладбища, они видели надгробные камни на могилах мужа Минетт, ее дочери, сестры и матери. Перед ужином они сложили у груди руки и помолились о тех, кого больше нет. Когда Джон заговорил о встрече с ангелами в мире высшем, чем наш, Минетт заплакала впервые со дня смерти сестры. Ночью она спала с открытым окном. И спала крепче, чем весь этот месяц.
Подхватив праздную сплетню, Джейкобы стали все настойчивей твердить, что в поле работают дьяволы с красными ногами и их нужно остановить. Вскоре город пришел в возбуждение. Люди собрались в молитвенном доме и решили действовать. Придя за братьями, они обнаружили во дворе вместе с ними Минетт — она готовилась лечь спать под открытым небом, как и странники. Чапмэнам дали десять минут, чтобы покинуть двор вдовы Уильяма Джейкоба, и двадцать четыре часа, чтобы покинуть Блэкуэлл.
Юноши отправились в поле, где среди травы устроили свой лагерь. Ночь была сырая, холодная, из норы по соседству выскочили лисы, потревоженные неожиданным появлением людей. Чапмэнов не волновало, где они будут ночевать. Это волновало Минетт. Она упаковала сумку и пошла к ним. Она чувствовала себя решительной и беззаботной. Она не раз слышала историю о том, как однажды августовской ночью навсегда исчезла ее бабушка, и думала, что, наверное, тогда бабушка чувствовала себя так же, как Минетт сейчас, и ей было безразлично, увидит ли она жителей своего города снова.
