в «Ударник», где перед сеансом
пил пиво и слушал романсы,
на Кремль за рекой любовался...
Да так в той стране и остался.
* * *
Мало событий в деревне зимой.
Снег разгребёшь, возвратишься домой,
ну и садишься у печки,
дыма пуская колечки.
Да, совершил я желанный побег
в тихий приют размышлений и нег.
Впрочем, а нега ли это –
книжка, огонь, сигарета?
Может быть, снова слетать на войну,
или найти молодую жену,
в морду кого-нибудь двинуть,
злое правительство скинуть?
Всё это было со мною не раз,
многих губил я, кого-то я спас,
мне повторять неохота
эти земные заботы.
Бог одинок в небесах.
Надо стоять на часах.
Два дождя
Колонны концертного зала,
унылый октябрьский дождь.
Куда тебя жизнь ни бросала! –
и в бой, и в похмельную дрожь.
Витрины Театра сатиры,
афиши за мокрым стеклом,
незримая девочка Ира,
рыдающая за углом.
Встречались мы на Патриарших,
затем на Садовом кольце,
взасос целовались при старших
сквозь капли дождя на лице:
они предвещали нам слёзы
измены, разлуки, стыда,
но эту житейскую прозу
ещё мы не знали тогда –
и рухнули в пропасть с вершины.
А нынче в бушлате сыром
отсюда я еду машиной
на Чкаловский аэродром.
На очередную войнушку
всерьёз я слетаю, хотя
про дождь и былую подружку
я тоже сказал не шутя.
* * *
Даже птицам они не нужны –
не имеющие сердцевины,
провисевшие аж до весны
прошлогодние гроздья рябины.
Если ягоды эти мертвы,
почему до морозов не сгнили?
И кого на ветвях без листвы
столько ждали они, так любили?
На апрельском качаясь ветру,
отрываются поодиночке,
и на чёрной земле поутру
появляются красные точки.
А случайно ногой наступлю, –
не почувствую и не замечу,
что не плоть, а надежду гублю
на хотя бы посмертную встречу.
Ловцы
Мне нравятся и те, и эти.
Но не люблю я, хоть убей,
тех, кто раскидывает сети
на рыбу да и на людей.
Сплетают мелкие ячейки,
чтоб удушить наверняка
какую-нибудь там уклейку,
какого-нибудь простака.
Талдычат про улов, про веру
(есть и духовные ловцы),
а приглядишься: браконьеры,
а вдумаешься: подлецы.
Уродуют и плоть, и душу
в озёрном ли, в речном раю, –
уж я не говорю про сушу,
про жизнь людскую, про свою...
Редакция «ЛГ» от души поздравляет нашего друга и автора Виктора Верстакова с 65-летием. Желаем творческого долголетия, вдохновения, счастья и любви!
Новый возраст
Новый возраст
Литература / Литература / Поэзия
Зайцев Георгий
Теги: Георгий Зайцев
* * *
Белым светом, белым светом
Очарован навсегда
Будь то осень или лето,
Иль жара и холода.
Всё мне славно и забавно:
Сны из детства – наяву.
А старея, я подавно
С упоением живу.
Эра жизни, эра света
Эра радости земной…
Убывание поэта
Под бессмертною луной.
Осмысление
Когда магическими кистями
Заря раскрашивает выси
Берёзы трепетными листьями
Опять мои ласкают мысли.
На перепутиях пророчества,
На траекториях старения,
Когда пугает одиночество –
Рассвет приходит как спасение.
Зачем я здесь? – Загадка вечная
И никому она не явлена,
Мне только жаль – тропа конечная
Моей судьбе уже представлена.
А я, рассветом упивавшийся,
А я, пейзажем зачарованный
Ещё пишу секундам сдавшийся,
Но вечностью не обворованный.
Новый возраст
Всё новое, как прежде, принимая.
Я хорошо другое понимаю –
Мой новый возраст наступил уже
Всё стало по-другому на душе.
Улыбки женщин потускнели разом
И я смотрю на них спокойным глазом
И не горю желанием – любить,
А хочется чуть-чуть поговорить.
А голова набита давним прошлым
И светлым, и возвышенным, и пошлым…
Так много было в юности всего –
Был средний возраст сердца моего –
Я в облаках парил, и на земле.
Под солнцем, и в холодной синей мгле.
И очертанья стройных женских ног
Оставить без внимания не мог.
Но прошлым жить – не видеть ни черта…
Вот новая открылась высота,
Которую мне надо покорить,
Чтоб с Богом о душе поговорить.
Прощай, мой старый возраст, но спасибо,
Что ты оставил мне мильон улыбок
И сохранил моё желанье быть –
Надеяться и верить, и любить.
* * *
Мне мама ничего не завещала…
И нечего ей было завещать,
Она меня за многое прощала
И было ведь за что меня прощать.
И под ярмом инсульта, без движенья,
Она хранила нравственный багаж,
Выпаливая быстро, к изумленью,
В полубреду молитву «Отче наш».
Чтоб не вводил нас, смертных, в искушенье,
Чтоб от лукавого он всех избавил нас,
И я просил у матери прощенье
В её последний – в этом мире – час.
Не завещав мне никакого блага,
Но, подарив десяток вещих слов,
Чтоб в памяти хранил, не на бумаге,
С великим всепрощением долгов.
И «Отче наш» – великое наследство
Я получил из материнских уст,
Как завещанье, как любовь и детство.
И этот мир теперь уже не пуст.
Бегу от мишуры и святотатства
И «Отче наш» читаю, как завет,
И вера – настоящее богатство,
Которого у многих просто нет.
Утро
Зябкие предутренние дали.
Звоном наполняются поля.
Кажется, на цыпочки привстали,
Чтоб увидеть солнце, тополя.
Луг покрыт черёмуховой пылью,
И волшебной кисточкой заря
В небесах подкрашивает крылья
Пепельно-седого сизаря.
Запевает песню жаворо′нок,
Выплывает солнце не спеша,
И бежит за солнышком спросонок,
И добрей становится душа.
* * *
Жизнь-веретено всё крутится,
И клубок судьбы моей разматывается…
Сколько мне ещё мучиться?
Сколько мне ещё радоваться?
Сколько мне ещё корчиться?
Сколько мне ещё нежиться?
Но, страдая, – жить хочется,
И, с ума сходя, – не вешаться.
Ты крутись-вертись, веретёнышко,
Пусть клубок судьбы моей разматывается!
Ведь если поглядеть на солнышко, –
Больно глазонькам, а радуются.
«ЛГ» поздравляет своего автора и друга Георгия Зайцева с семидесятилетием и желает ему крепкого здоровья и новых творческих и общественных свершений.
Издание книг – это призвание
- Георгий Васильевич, если смотреть на название, то «Звонница-МГ» – это по идее издательство религиозной литературы? И что кроется за аббревиатурой «МГ»?
- Когда в 1992 году несколько десятков человек директором В.В. Фёдоровым в один час были вероломно уволены из издательства «Молодая гвардия», я был председателем профкома, который не давал согласия на увольнение ведущих специалистов. Среди них были члены союзов писателей, журналистов, художников, почти половина кандидатов наук – по сути, издательская элита – оппозиционная директору.
- И что дальше?
- А дальше я как председатель профкома обратился к уволенным с предложением – подать иски в суд, а я был общественным защитником. Все, кто подал заявление о восстановлении на работе, были судом восстановлены. Правовой беспредел 90-х не помешал нам быть издателями. Провели конкурс на название и тайным голосованием утвердили моё предложение назвать издательство «Звонница-МГ». Хотя были и другие красивые названия «Новая свобода», «Третий Рим»... Ну, а аббревиатура «МГ» - как вы уже поняли – это не что иное – как «Молодая гвардия», наш соучредитель.
- Интересно. И что вот так, как по маслу, удалось вернуть людей на их работу?
- Нет, конечно. Всем неуволенным почти в два раза повысили зарплаты, у нас же они были мизерные. Были угрозы мне и инициативной группе - закатать нас живыми в асфальт, были попытки (прямые) наехать автомобилем на группу редакторов…
- Чем завершился этот конфликт?
- Инициаторы обратились к руководителям ИПО «Молодая гвардия» и типографии и предложили выделить нам помещение для создания акционерного общества, и издать на свои оборотные средства первые 4 книги. Руководители пошли на это. Все средства, потраченные тогда полиграфобъединением «Молодая гвардия» мы вернули, но и заработали первые деньги для издания книг и на зарплату коллективу, хотя последняя в первые месяцы была символичной.
