— Не отдадим, сынок!
Зезва услышал, как снова вздохнул Ваадж. Раздался плеск: чародей наливал себе очередной стакан.
— Полнолуние, — поежился Зезва, поглядывая в окно, из которого лился серебристый свет, — вон луна какая…
— Точно, — согласился Ваадж, разглядывая свои руки в черных перчатках. — Успокойся, Зезва. Упырей или крюковиков не будет. Очокочей тоже.
— Почему?
— Ни один кровосос не решится к али сунуться.
— И то верно…
Они сидели возле дверей детской комнаты. Горел маленький камин, едва освещая помещение. От мебели падали огромные зловещие тени. Где-то рядом завыл волк. На длинной скамье забылся в тревожной дреме гамгеон Арсен с мечом наготове. Зезва покачал головой. Против али речных мечом… Напротив отца сидел в напряженной позе Аштарт и тоже сжимал меч.
— Убери оружие, — посоветовал юноше Ваадж. — Не поможет оно тебе.
— Неправда! — запальчиво прошептал Аштарт. — В прошлый раз помогло!
— Серьезно? — заинтересовался Зезва. — Хочешь сказать, али речные меча испугались? Что им меч, они ж потусторонние существа.
— Не знаю, испугались они меча или нет, — медленно проговорил юноша, — но повыли немного, полетали надо мной, да и умчались прочь.
— Ишь, ты, — сказал Ваадж сонным голосом, — выходит, не такие уж и зловредные али-то?
— Возможно, — сдержанно произнес Зезва, погружаясь в раздумья.
Нечеловеческий злобный вой взорвал хрупкую тишину ночи. Все вздрогнули и потянулись к оружию. Гамгеон Арсен подпрыгнул спросонья и выругался.
— Али, — прошептал Аштарт. — Скоро будут здесь. Готовьтесь.
Зезва покосился на Вааджа, и повернулся к юноше.
— Аштарт, спросить хотел тебя…
— Спрашивай, Ныряльщик.
— Не жалеешь?
— О чем?
Новый вой, на этот раз ближе. Арсен проворчал что-то о поганой нечисти, которая детей может разбудить.
— Нет, Зезва, не жалею, — твердо сказал Аштарт, вслушиваясь в темноту. — Что в деву али влюбился, не жалею, и что к ведьме отправился за помощью, тоже не жалею…. Ни капельки, слышишь? У меня дети есть, смысл жизни моей: Нази и Светик, а ты о сожалении речи ведешь.
Третий крик, уже настолько близкий, что хлопнули ставни окна. В комнате вдруг стало холодно, повеяло сквозняком. Зезва вздохнул.
— И Злата, — продолжал Аштарт, — любовь моя. Понимаешь, о чем я, Ныряльщик?
— Понимаю, — кивнул Зезва. — Но дева али… она ведь бессмертна, и останься с тобой на веки вечные, то увидела бы твою смерть, а потом и смерть своих детей, а сама же так и осталась бы прекрасной златовлаской, над которой не имеет время власти! Вот на какую долю ты ее обрек, Аштарт! И была бы она вечно молодой в мире смерти и увядания. Бессмертной розой среди однолетних цветов!
— Я не… — сверкнул глазами юноша, но умолк, опустил голову и отвернулся.
Зезва покачал головой и подумал — а имеет ли он вообще право осуждать Аштарта? Нет, не имеет. И не потому, что не его ума это дело, нет. Просто… Просто ему было жаль гамгеонова сына.
И тут началось. Захлопали ставни, лютая стужа пробралась в комнату, сотней диких нечеловеческих голосов взорвалась тишина. С улицы донеслось испуганное ржанье лошадей. Зезва стиснул зубы. Дуб им в зад, там же Толстик! Уведут рыжего друга али проклятые, как пить дать уведут! Пропадет лошадка…
Окно с грохотом упало на пол, комната осветилась неземным ярким светом. Люди невольно зажмурились, закрыли лица руками. Несколько али ворвалось в горницу. Завыло, заметалось по комнате, круша все на своем пути. Несколько раз подлетали к дверям в детскую, но всякий раз на их пути становился бледный как смерть Аштарт с поднятым мечом. Отступивший к стене Зезва не верил своим глазам: али могли с легкостью смести человека с пути, но не делали этого. Они снова заметались по комнате, дико выли, принимали разные обличья. Вот один али завертелся в воздухе рядом с Зезвой. Полупрозрачная сущность, человекообразное тело, висящее в воздухе, страшный оскал на колышущемся лице, дико вращающиеся глаза и костлявые руки.
— Аштарт! — взвыл али, взмывая к потолку
— Ашшшштарт! — подхватили другие.
Арсен шептал молитву Светлоокой Дейле, но твердо стоял рядом с сыном, защищая двери в детскую. Зезва поразился мужеству гамгеона и его сына. Ведь в их понимании, они шли на верную гибель. На гибель, защищая детей и внуков. Ныряльщик поискал глазами Вааджа. Чародей спокойно прислонился к стене и невозмутимо наблюдал за беснующимися духами.
— Ваадж, что же ты медлишь? — крикнул Зезва. — Давай, сваргань заклинание, видишь, атакуют, гады!
— Но они же только летают, — усмехнулся Ваадж.
Один из Али вдруг материализовался и ступил на пол перед Аштартом и Арсеном. Зезва ахнул.
— Злата… — пробормотал Аштарт, опуская меч.
Там, где еще мгновение назад вертела кровавыми глазищами уродливая али, теперь стояла золотоволосая девушка необыкновенной красоты. Огромные зеленые глаза взглянули из-под черных пушистых ресниц. Копна золотых, как солнце, волос заблестела в лунном свете.
— Злата, — повторил Аштарт, проглатывая вставший в горле комок. — Любимая…
Злата улыбнулась, и протянула руку. Аштарт как зачарованный потянулся к ней. Потрясенно вздохнул гамгеон.
— Нет! — крикнул Зезва. — Не давай ей руки, не надо!
Но было уже поздно — юноша дотронулся до руки девы али. Зезва зажмурился. Юный глупец обрек себя на верную гибель, ведь каждый, кто прикоснется к али — перевертышу ночью, погибнет на месте.
— Аштарт… — услышал он снова и открыл глаза.
Юноша был жив. Злата сжимала его руку. Их фигуры вдруг охватил яркий неземной свет серебряный, как луна, что светила со двора сквозь разбитые ставни. Зезва судорожно выдохнул воздух. Куда подевался Ваадж?
Злата вдруг попятилась. Носящиеся над потолком али словно взбесились и завыли страшными голосами. Златовласка скривилась, закричала, схватившись за голову, поднялась в воздух. Будто чья-то невидимая рука скрючила девушку, которая стала меняться прямо на глазах. Неожиданно появившийся Ваадж брызнул на али какой-то жидкостью. Наконец-то чар начал действовать.
Злата взвыла, превратилась в уродливое чудище с кривыми зубами, взмыла к потолку.
— Нет! — закричал Аштарт, замахиваясь на Вааджа мечом, — не смей трогать ее, колдун! Прочь со своими бесовскими эликсирами!
Зезва бросился вперед. Молниеносным движением выбил меч из рук Аштарта, повалил на пол.
— Прочь… — хрипел юноша, вырываясь.
Ваадж спрятал сосуд в сумку и повернулся. Глаза чародея блестели.
— Юноша, — крикнул он, — не мешай!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
