От этого удручающе знакомого рассказа Вэндем вдруг почувствовал усталость.
– Ну и бойня, – произнес он.
– К счастью, ему не удалось прорваться к побережью, и наши дивизии на Газала Лайн не попали в окружение. И все-таки…
– Все-таки, когда же мы его остановим?
– Далеко он не продвинется. – Это было идиотское уверение, но Богг просто не хотел критиковать генералитет. – Что у вас?
Вэндем подал ему полученное донесение:
– Я бы хотел сам заняться этим.
Богг прочитал донесение и поднял на Вэндема глаза. На лице подполковника не было никакой мысли.
– Я не понимаю, при чем тут вы.
– Похоже, речь идет о проколовшемся агенте.
– Ну да!
– Нет мотива убийства, и нам остается только догадываться, – объяснил Вэндем. – Есть вероятность, что этот человек не тот, за кого себя выдает, капрал об этом узнал, и поэтому его убили.
– Не тот, за кого себя выдает? Вы хотите сказать, что он шпион? – Богг рассмеялся. – Как, по-вашему, он попал в Асьют – на парашюте? Или, может быть, пешком?
«В этом-то и состоит трудность втолковать что-нибудь Боггу, – подумал Вэндем. – Ему всегда надо высмеять чужую идею в оправдание того, что сам он до этого не додумался».
– Небольшой самолет вполне мог проскользнуть. Так же как можно пешком пересечь пустыню.
Богг швырнул бумагу через свой широкий стол.
– По-моему, звучит не очень правдоподобно, – сказал он. – Не тратьте на это время.
– Хорошо, сэр. – Вэндем поднял с пола донесение, стараясь подавить в себе знакомый гнев отчаяния. Разговоры с Боггом всегда превращались в словесные состязания, и самое лучшее, что можно было сделать, – это не участвовать в них. – Я попрошу полицию держать нас в курсе расследования – направлять нам копии протоколов и все прочее, просто для картотеки.
– Валяйте. – Богг никогда не возражал против того, чтобы другие присылали ему документы для досье: это давало ему возможность совать нос в чужие дела, не неся при этом никакой ответственности.
– Послушайте, как бы нам почаще играть в крикет? Я бы хотел сколотить хорошую команду и провести еще несколько матчей.
– Отличная мысль.
– Подумайте, что можно сделать, ладно?
– Есть, сэр.
Вэндем вышел.
По пути в свой кабинет он размышлял о том, что же было не так с руководством британской армии, если оно могло присвоить звание подполковника такому пустоголовому человеку, как Реджи Богг. Отец Вэндема, служивший капралом во время первой мировой войны, любил повторять, что британские солдаты – это львы, которыми командуют ослы. Иногда Вэндему казалось, что отцовское замечание справедливо и в настоящий момент. Но Богг был не просто тупым. Иногда он принимал неверные решения, потому что у него не хватало ума для правильных, однако Вэндему казалось, что чаще он допускал ошибки, потому что играл в какую-то глупую игру, стараясь выглядеть лучше, чем был на самом деле, показать свое превосходство или что-то еще, о чем Вэндем не мог с уверенностью сказать.
Женщина в белом медицинском халате откозыряла ему, и он машинально ей ответил.
– Майор Вэндем, не так ли? – уточнила она.
Он остановился и посмотрел повнимательнее. Она присутствовала в качестве зрителя на крикетном матче, и сейчас он вспомнил, как ее зовут.
– Доктор Абутнот, – произнес Вэндем. – Доброе утро.
Это была высокая, со спокойными манерами женщина примерно его возраста. Майор вспомнил, что она работает хирургом, что было очень необычно для женщины даже во время войны, и носит звание капитана.
– Вы вчера здорово выложились, – сказала она.
Он улыбнулся:
– Я еще и сегодня не пришел в себя. Хотя и получил удовольствие.
– Я тоже. – У нее был низкий, звучный голос, и в ней явно чувствовалась уверенность. – Увидим ли мы вас в пятницу?
– Где?
– На приеме в союзе.
– А-а. – «Англо-египетский союз», клуб для скучающих европейцев, иногда предпринимал попытки оправдать свое название и организовывал приемы для египетских гостей. – Мне бы очень хотелось. В котором часу?
– В пять.
У Вэндема был профессиональный интерес: на подобных приемах египтяне могли услышать от англичан служебные сплетни, которые иногда несли в себе сведения, полезные для неприятеля.
– Я приду, – кивнул майор.
– Отлично. Увидимся там, – женщина повернулась, чтобы уйти.
– Буду ждать, – сказал Вэндем. Он смотрел ей вслед и думал о том, что у нее надето под халатом. Ее аккуратная, элегантная внешность и уверенные манеры напомнили ему жену.
Вэндем вошел к себе в кабинет. Он совершенно не собирался заниматься организацией крикетных тренировок и не думал забывать об убийстве в Асьюте. Пусть Богг отправляется ко всем чертям. Вэндем будет работать так, как считает нужным.
Он начал с того, что еще раз поговорил с капитаном Ньюменом, поручив ему проследить за тем, чтобы описание примет Алекса Вольфа было разослано по как можно большему количеству адресов.
Майор позвонил в египетскую полицию и узнал, что сегодня будут проверять каирские отели и ночлежки. Затем связался с полевой службой безопасности – подразделением, которое до войны входило в службу охраны Суэцкого канала, и попросил их в течение нескольких дней усилить проверку документов на месте.
Он поручил главному казначею британских сил специально проследить за возможным появлением фальшивых банкнот и сообщил службе радиоперехвата о возможном появлении нового местного передатчика.
Наконец, он велел сержанту, находящемуся в его подчинении, посетить все радиомагазины в Нижнем Египте – их было не так уж много – и попросить служащих сообщать о любых покупках радиодеталей и оборудования, которые можно использовать для сборки или ремонта передатчика.
Затем отправился на виллу «Оливье».
* * *
Дом получил свое название из-за небольшого сквера на противоположной стороне улицы, где сейчас цвели оливковые деревья, ронявшие белые лепестки, которые, как пыль, покрывали сухую, пожухлую траву.
Здание было обнесено высокой стеной с тяжелыми резными деревянными воротами. Используя резной орнамент в качестве ступенек, Вэндем перелез через ворота и, спрыгнув на землю, очутился в просторном внутреннем дворе. Выкрашенные в белый цвет стены были грязными и неопрятными. Окна закрыты облупившимися ставнями. Он вышел на середину двора и посмотрел на каменный фонтан. Ярко-зеленая ящерица прошмыгнула по его сухому дну.
Дом был необитаемым по меньшей мере в течение года.
Вэндем открыл ставень, разбил оконное стекло, просунул руку, открыл окно и залез внутрь.
«Он не похож на дом европейца», – подумал Вэндем, проходя по темным прохладным комнатам. На стенах не висели охотничьи гравюры, не стояли аккуратные ряды романов Агаты Кристи и Денниса Уитли в ярких обложках, не было мебельного гарнитура из трех предметов от Марпла или Хэррода. Обстановка дома состояла из больших подушек и низких столов, ковров ручной работы и висящих по стенам гобеленов.
Наверху Вэндем обнаружил запертую дверь. У него ушло три или четыре минуты на то, чтобы сломать замок. За дверью оказался кабинет.
Комната выглядела чистой и аккуратной, с довольно пышной обстановкой: широким низким диваном с бархатной обивкой, резным кофейным столиком ручной работы, тремя гармонировавшими друг с другом старинными лампами, ковром из медвежьей шкуры, красиво инкрустированным письменным столом и кожаным креслом.
На столе Вэндем увидел телефон, белое пресс-папье, ручку из слоновой кости и высохшую чернильницу. В ящике стола он обнаружил деловые отчеты компаний из Швейцарии, Германии и США. Изящный кофейный сервиз из чеканной меди пылился на маленьком столике. На полке за письменным столом стояли книги на нескольких языках: французские романы девятнадцатого века, краткий оксфордский словарь, томик арабской, насколько Вэндем понял, поэзии с эротическими иллюстрациями и Библия на немецком языке. Никаких личных документов не было.
Не было и писем или каких-либо фотографий.
Вэндем опустился в мягкое кожаное кресло за столом и оглядел комнату. Это была мужская комната, жилище интеллектуала-космополита, человека, с одной стороны, осторожного, педантичного и аккуратного, а с другой – чувствительного и чувственного.
Вэндем был заинтригован.
Европейское название дома и абсолютно арабский облик. Брошюра об инвестициях и книга арабской поэзии. Старинный кофейник и современный телефон. Множество сведений о характере человека, но ни единой подсказки, которая могла бы помочь его найти.
В комнате не оставили ни одной зацепки.
Ведь должны же быть банковские счета, счета от торговцев, свидетельства о рождении и завещание, письма от возлюбленной и фотографии родителей или детей. Но обитатель дома собрал все эти вещи и увез с собой, не оставив никакого следа своей личности, как будто бы знал, что однажды кто-нибудь придет сюда искать его.
