Менее значимое покушение произошло в самом конце визита Главковерха. Он спускался вниз по ступеням Гранд-Опера, когда к нему с криком "Банзай" кинулся человек с типично восточными чертами лица и кинжалом в руке. Не прерывая движения Сазонтьев выбросил вперед свою левую руку и кулак бывшего спецназовца мигом остановил самурая отбросив щуплое тело японца назад. Кинжал террориста успел только попортить китель маршала, а японского студента Киито Море увезли в больницу со сломанным носом и сотрясением мозга. Как оказалось, у новоявленного самурая на Шикотане погиб старший брат, за это тот и хотел отомстить Сазонтьеву. Все это было заснято вездесущими операторами "Антенн-2", и потом еще несколько дней крутилось в записи по всем каналам всех государств мира.
Все четыре дня визита Сазонтьева посольство России осаждали экзальтированные девицы самого разного возраста и внешнего вида с одной навязчивой мечтой переспать с новоявленным Александром Македонским. Это весьма забавляло Сашку, в свободные минуты он в бинокль рассматривал претенденток на его постель, одетых, порой, более чем откровенно.
- Да, а страшноватые все-таки эти француженки, - с усмешкой сказал он, подводя неутешительный итог. - Ни на одну из них я бы без стакана водки бы не позарился.
Узнав о вторжении талибов Сазонтьев хотел прервать визит, и сначала даже не поверил в то, что Сизов велел ему остаться. Он лично позвонил в Москву и глава Верховного Совета высказался коротко и емко, в стиле самого Сазонтьева.
- Доводи дело до конца. Если тебя не кому заменить на фронте, то ты хреновый министр обороны. Что, будешь кидаться на каждую амбразуру? Тоже мне, Александр Матросов!
Кроме той встречи с президентом в первый день визита они встречались с Лемьером еще три раза, в загородном замке Рамбуйе, и в личном поместье Лемьера недалеко от Эври. Переговоры шли трудно. Француз очень не любил американцев, но и диктаторские амбиции этого русского гиганта его настораживали.
Но больше всего Сазонтьева волновала Сашка. Беременность у ней протекала трудно, плод был большим, врачи сразу предлагали ей кесарить. В последний день визита начались схватки, об этом сказали Сазонтьеву и тот уже еле дождался конца всех положенных церемоний. Уже в салоне самолета он взревел во всю свою глотку:
- Пилот, мать твою за ногу! Чтобы через час мы были в Москве! Ставлю ящик водки. Татарник, тащи сюда пузырь!
За час, они конечно, в Москву не успели, летели положенное время. И всю дорогу Главковерх наверстывал упущенное в Париже. "Бордо", "Камю", и шампанское торжественных парижских раутов предельно надоели ему, душа и тело требовали водки. Они пили, как обычно, втроем, Сазонтьев и два его неразлучных адъютанта, Лавров и Татарник. Спустившись с трапа в Москве маршал мимоходом пожал руку встречавшему его начальнику генерального штаба Авдееву и быстрым шагом последовал к своему персональному ЗИЛу.
- Кто родился? - спросил он не оборачиваясь.
- Дочь, - ответил Авдеев.
- Слава богу, хоть в этот раз врачи угадали. В роддом, - велел Сазонтьев шоферу.
Всю дорогу он расспрашивал Авдеева о положении на среднеазиатском фронте, его немного удивило что генерал часто путался в своих ответах, да и вообще выглядел несколько странно. Анализировать все это Главковерху было некогда, да и не неохотно. Сазонтьева занимали сейчас мысли далекие от войны. Он просто выругал своего начштаба за путаницу в ответах и в нетерпении уставился на дорогу.
Лишь выйдя из машины около больничного корпуса и увидев на ступенях крыльца Сизова и Соломина с напряженными, скорбными лицами, Александр понял, что происходит что-то не то, что-то невероятно страшное и жуткое.
- Сань, мы выражаем тебе самое глубокое соболезнование, это так несправедливо... - начал Сизов.
- Что? - не понял Сазонтьев, зачем-то одевая фуражку. - Вы чего?
Сизов удивленно глянул за Сашкино плече и по бледному лицу начальника генштаба понял, что тот не решился выполнить порученное ему дело.
- Понимаешь, она хотела рожать сама, без кесарева, а у нее оказалось больное сердце, - пришел на помощь Сизову Соломин.
То что было потом Сазонтьев помнил слабо. Кажется он крушил какие-то двери, со звоном падало огромное, цветное стекло, он что-то кричал во все горло, пытался найти хоть какое-то оружие и сначала перестрелять всех этих людей в белых халатах, а потом, уже у тела Александры, ему самому нестерпимо хотелось застрелиться. Безумие кончилось когда ему поднесли заливающийся плачем белый комок пеленок с красным от натуги лицом. Глянув на него Сазонтьев сразу увидел маленькие, но столь явные черты лица Александры крохотный вздернутый нос, эти характерные, упрямые губы. Несколько минут он смотрел на дочь, потом поднялся с колен, повернулся, нашел глазами Соломина и сказал ему:
- Позаботься о ней. Отдай Надьке, она ее воспитает как надо.
После этого он огляделся по сторонам, увидел разбитую в щепки дверь палаты, испуганные лица заглядывающих в палату врачей, тяжело дышащих адъютантов, разорванный китель Татарника, наливающийся синевой закрывающийся глаз Лаврова, бледное лицо явно растерянного Сизова. Сашка посмотрел на свои руки, все они были в крови от разбитых стекол. Поцеловав в губы так и не ставшую законной женой любимую Сазонтьев развернулся и пошел к выходу. По пути он видел следы своего безумства - сорванные с петель двери, вдребезги разбитый в фойе громадный витраж, засыпанный цветным стеклом пол. Пройдя к машине Главковерх грузно упал на заднее сиденье и приказал:
- На аэродром, в Кубинку.
Рядом с ним с некоторой опаской пристроились адъютанты. Глаз Лаврова закрылся окончательно, Татарник же сразу вытащил бутылку и, налив полный стакан, протянул его Главковерху. Тот почти с ненавистью глянул на бывшего прапорщика, ныне подполковника, протянул вперед руки и велел:
- Лей!
Тот сначала не понял.
- Чего?
- Лей, говорю!
Татарник медленно вылил водку на окровавленные руки Сазонтьева, и физическая боль прижигаемых ран показалась Сашки истинным блаженством по сравнению с болью душевной.
После этого Сазонтьев почти год метался по всей территории Средней Азии успевая вмешаться во все самые значимые бои с талибами и местными басмачами. Это походило на безумство маршала Нея на поле Ватерлоо, но, как и французскому маршалу, русскому так же не везло на смерть. За это время он потерял Лаврова, тяжело был ранен Татарник. Но мобильные войска России с помощью местного населения сделали свое дело: все прорвавшиеся с гор в низины интервенты были рассеяны и уничтожены. Прежде всего в этом виноваты были сами талибы. Они слишком рьяно начали учить узбеков, казахов и киргизов истинной вере по шариату, порой вырезая целые кишлаки. К следующей весне граница была восстановлена на прежнем месте.
ЭПИЗОД 10.
Ровно в девять утра в кабинет Сизова вошел первый заместитель главы его аппарата Виктор Демидов. По форме это была обычная встреча, Демидов раз в неделю докладывал Диктатору положение вещей в регионах страны, именно этот отдел он курировал в своем ведомстве. Но если бы кто из коллег Демидова услышал его диалог с Сизовым, то очень бы удивился.
- Значит это все подтверждается? - спросил Сизов.
- Так точно. Непосредственное убийство журналиста Никитского было совершено тремя офицерами Лужниковского отделения милиции. Приказ же исходил от их непосредственного начальника, в свою очередь тот получил устное указание от своего непосредственного начальника полковника Попова. Журналист собрал слишком много доказательств того, что ликвидировав все криминальные "крыши" Лужниковская милиция сама обложила данью всех торговцев.
Полковник Демидов, выходец из системы ФАПСИ, кроме своих непосредственных обязанностей занимался еще и некоторой "подработкой". Полгода назад Сизов назначил его главой новой структуры в спецслужбах страны - Федерального Агентства Безопасности. Создавая ФАБ Сизов проектировал получить что-то среднее между "Моссад" и ФБР. Пока даже в Верховном Совете никто еще не знал об этой структуре. Подчинялась она непосредственно ему, начальника агентства не должен был знать ни кто. Сами работники агентства вербовались в смежных, жизненно важных органах: администрации губернаторов, госбанке, ФСБ, ФАПСИ, МВД, и во всех остальных силовых структурах.
Сизов потер пальцем правый висок и Демидов, отличный психолог, понял что генерал едва сдерживает свои эмоции. У Сизова в самом деле при вспышках гнева начинало нестерпимо ломить в висках, последствия перенесенной травмы при той аварии вертолета.
- А что они там еще продают на этих рынках? - поинтересовался он. Турецкие и польские товары отпали из-за эмбарго, неужели тащат товары из Китая?
- Не только из Китая. Везут из той же Турции через Армению и Грузию, но сейчас больше торгуют шмотками сделанными по образцу импортных в той же Грузии и Абхазии. Там целые города сейчас занялись портняжеством, и постепенно турецкие товары становятся невыгодными.
