— Ты не спешил с ответом, — пожал плечами, стряхнув с пальцев ее кровь, — Теперь все предельно ясно.
— Она изменила тебя, — спокойно заметил некромант. И я мгновенно понял, о ком идет речь. Но показывать, как меня задевают воспоминания о ней, не собирался.
— Я демон, — скучающим тоном заметил, рассматривая отблески огня в огромном камине, — Не стоит об этом забывать. Я могу идти?
— Нет, — неожиданно жестко ответил... уже не Сеш'ъяр. А глава Гильдии и сильнейший некромант нашего мира. Подобное отличие мне стоило заметить чуть раньше, — Ты не уйдешь, пока не выяснится, кто она, и что скрывает.
Вопросительно изогнул бровь, ожидая продолжения.
— Ты понял, что это значит, — кивнул директор, — Подобный блок невозможно снять, не разрушив полностью сознание. Остается только ждать, пока к ней самой вернется память... или речь.
— Вы собираетесь оставить ее здесь? — изумленно выдохнул полуэльф, продолжая прижимать к себе заливающуюся слезами девчонку.
— А где еще? — посмотрел на него дракон, — Ее привезли сюда, значит, зачем-то это было нужно. Занятия начинаются через три месяца. В ней есть магия, и не слабая. Ариатар, за это время, ты должен сделать из нее некромантку, способную обучаться, как и ты, на втором курсе.
— Я не собираюсь возиться с немой девчонкой! — рыкнул, уже не сдерживая злость.
— Придется, — спокойно улыбнулся дракон, — Ты будешь опекать ее и учить до тех пор, пока она не вспомнит. Только в этом случае твои родители ничего не узнают о поединке с магистром Рай'шатом и ты останешься в Академии. Выбирай.
— Ты... — зло выдохнул, сжав кулаки. Я ненавидел, когда мне ставили условия.
— Не забывай, с кем ты разговариваешь, Ариатар, — отрывисто бросил директор, спокойно возвращаясь в свое кресло, — Ты будешь защищать, и учить ее до тех пор, пока она не сможет стать достаточно сильной для того, чтобы разорвать заклятие. И ты не предпримешь никаких попыток навредить Рай'шату, иначе незамедлительно вернешься домой, в Сайтаншесс. Это мое условие. Выбирай.
— Я отправляюсь домой, — усмехнулся, разворачиваясь, чтобы покинуть кабинет. Я никогда и никому не позволю собой управлять. Сеш'ъяру стоило об этом вспомнить.
— Тогда мне остается только одно, — я не видел, но чувствовал, что дракон улыбается, — Я давно уже не видел Сайтаншесскую Розу.
Я резко остановился уже на пороге и до хруста в пальцах сжал дверную ручку.
Не было в этом мире ни одного эрхана, который бы не знал это прозвище. И более того, я не мог не знать, что это прозвище принадлежит собственной матери. Дракон-некромант прекрасно дал понять, что стоит мне только переступить порог его кабинета, и еще до восхода солнца черная роза эрханов будет знать о том, что я сделал.
— Ты правильно меня понял, — спокойно произнес директор, — И каков же будет твой ответ?
— Я присмотрю за этой девчонкой, — не пытаясь особо скрыть злость в голосе, произнес, сжав зубы, — И видят боги, мой вины не будет, если она не выживет.
Дракон лишь рассмеялся в ответ.
Глава 2
Мне было страшно.
Но даже это слово не могло описать все то, что я чувствовала с того момента, как что-то неизвестное заставило меня открыть глаза.
Я никогда не думала, что смогу испытывать такой ужас, глядя на этого незнакомца с крыльями. От него веяло силой... безграничной, жестокой, могущественной. Казалось, что его окружает непроглядная тьма, что он сам, является частью этой тьмы... но более того, от него веяло яростью, и такой, что это заставляло меня сжиматься в комок, молясь только об одном — оказаться как можно дальше отсюда. Я не знала, что я ему сделала, чем я вызвала его гнев, но он чувствовался настолько явно, что заставлял меня дрожать и метаться в панике, желая только одного — оказаться как можно дальше от этого мужчины.
Но вот только где я находилась, куда мне идти, и кто я сама — я не знала.
Это было еще страшнее.
Дверь захлопнулась с ужасающим треском, который отозвался болью по натянутым нервам и, беззвучно всхлипнув, я осела на пол, не выдержав напряжения. За что?..
Я хотела кричать, кричать в голос, от страха и боли, от чувства неизвестности, от осознания того, что попала в тупик, из которого выходу уже нет... но я не могла говорить. Да и могла ли вообще когда-то?
— Ну, тише, — я почувствовала на своих плечах чьи-то руки, и страх, который не собирался меня покидать, заставил как можно скорее отдалиться, судорожно метнуться в сторону, невыносимо желая только одного — остаться, наконец-то одной.
Я боялась. Я боялась, что мне снова причинят боль. Вот только... не сама боль меня пугала, нет. Ожидание будущей боли было в сто крат хуже.
Я не знала их, я не знала ничего об этой жизни. Очнуться в неизвестном месте, увидеть окровавленные, мертвые тела со стеклянными глазами, лишенными хоть капли жизни, зарево пламени и тошнотворный запах крови и смерти... и его, темно-синие глаза, полные ярости и желания убивать, было ужасно. Я не знала, кто он, кто я, и что я здесь делаю. Я думала, что он хочет меня убить....
Но потом, когда я очнулась второй раз, я его узнала. Я не знаю, почему, но он увел меня с того ужасного, пропитанного болью и смертью места. Я чувствовала его силу и на миг, всего на миг, я подумала, что он не причинит мне вреда, но... больно.
Слезы сами потекли из глаз.
Я не хотела так жить. Без памяти, без голоса, без знаний.
Я всего лишь никому ненужная оболочка, внутри которой пустота...
— Ну, девочка, не стоит так убиваться. Все еще может быть поправимо, — спокойный, умиротворенный голос, полный заботы и уверенности, обволакивал сознание, заставив посмотреть на своего обладателя. Высокий, красивый... необычный? Да, наверное.
И мне не нужно его бояться. Не потому, что он так сказал, а потому, что я это чувствовала. В его глазах была смерть, но не та, не в своем обычном понимании. Я не могла понять, что это значит, но чувствовала — ничего плохого он мне не сделает. Он выше всего этого. Выше боли, выше смерти, выше отвратительного инстинкта причинить кому-то страдания ради собственного эгоистичного удовлетворения... Но... он меня слышит?
— Слышу, — кивнул черноволосый мужчина, который выглядел молодо, но при взгляде на него ощущалось что-то такое, что заставляло понять даже меня — он не тот, кем кажется на первый взгляд, — Тебе не нужно говорить вслух, ребенок, чтобы я тебя услышал. Но никто другой твои мысли знать не должен. Рик, справишься?
— Думаю да, — ответил еще один голос, о котором я уже забыла. Невольно вздрогнув, посмотрела на его обладателя, сидящего на ковре рядом со мной. Парень. Молодой, сильный и привлекательный. Он задумчиво на меня смотрел, и где-то внутри меня все сжалось от этого взгляда. Он обещал, что не причинит мне вреда, но... как я могла ему поверить? После всего, что произошло? Тот, другой, с крыльями, он ведь тоже так говорил... Я его боялась. Я боялась их обоих.
Ощущая собственную ничтожность, я боялась всего, что меня окружает. Это было сильнее меня.
Собственное хрупкое, слабое, измученное болью тело не могло мне помочь в случае опасности. Владела ли я магией, могла ли я сделать хоть что-то, чтобы себя защитить? Нет... Я даже не могла произнести не звука, чтобы хоть таким примитивным способом показать, как мне больно от всего этого. От произошедшего, от незнания, от беспамятства, от немоты и... от осознания собственного бессилия.
— Тогда позаботься о ней, пока Ариатар не придет в себя, — попросил? Нет, приказал незнакомец, сидящий за высоким, массивным столом. Я была точно уверена, что никогда не видела его ранее, но я осознавала, что властью в этом месте обладает именно он. Это чувствовалось в его взгляде, в его уверенности в себе. И, когда он повернулся ко мне, я уже знала, что послушаюсь его, чтобы он не сказал, — Девочка, тебе нужно пойти с этим молодым человеком. Верь ему. Он вреда тебе не причинит.
С опаской посмотрела на молодого незнакомца, который, улыбаясь, протягивал мне руку. В голове мелькали какие-то странные образы, а боль в руке мешала выхватить ту единственную, нужную мне мысль. Все смешалось с того момента, как я вошла в это помещение. Но... я его видела... Его я увидела первым, когда очнулась! У него милое лицо, и он говорил, что ничего плохого мне не сделает.
Верить? Нет, я ему не верила.
Но тот, второй, за столом, сказал мне его не бояться. И что-то внутри меня не спешило сопротивляться этой просьбе. Наверное, это могло быть только одно — призрачная тень надежды, что хоть кто-то не желает мне зла...
Все еще с опаской протянув ему руку, насторожилась, внутренне содрогаясь при мысли, что он внезапно что-нибудь сделает. Резкое движение, удар, а затем боль... Это лишь один из многочисленных вариантов, которые рисовало мне измученное постоянным ожиданием боли и страха воображение. И в большинстве своем, и одно, и второе чувство, всегда оказывались реальными. Слишком реальными, чтобы можно было закрыть на это глаза.
