Чтобы поступить на бюджет на факультет бизнес-администрирования, Николаю нужно было иметь в запасе не менее 350 баллов. Поэтому в последний год он выжимал из себя все силы, лишь бы получить в аттестат заветный рейтинг 9,8, приравнивавшийся к 98 баллам. Конечно, он мог бы стремиться и к 100 баллам, однако с биологией, химией и физикой у него ничего не вышло. Централизованное тестирование по русскому, математике и английскому было сдано на приличные баллы. Потому он мог надеяться на бюджетное место.
В июле начался предсезонный сбор в МХЛ. Николай сконцентрировался на тренировках. Заявку на участие он подал давно и ожидал приглашение клуба. Его определили в команду «Лисы», с которой он заключил пробный контракт. По регламенту Молодежной Хоккейной Лиги Николаю предстояло пройти пятнадцать официальных тренировочных матчей, по которым можно было судить, оставлять игрока в команде или нет. То ли назло отцу, то ли вопреки судьбе он прошел отбор. За пятнадцать матчей Николай набрал 25 очков, забросил 9 шайб и совершил 13 голевых передач. Для хоккеиста, игравшего в любительской лиге, это был неплохой результат, потому клуб решил дать Литвинову шанс. Александр Юрьевич не был рад тому, что его сын прошел отбор, однако пререкаться не стал из-за договора. Пока Николай его не нарушил, а потому и он не смел создавать сыну препятствия.
В середине августа Литвинову пришло письмо. Николай с успехом прошел конкурс и поступил в Институт бизнеса БГУ. Александр Юрьевич был этому несказанно рад. И все четыре года Коля совмещал два занятия: учебу в университете и хоккей. Давалось это ему с трудом, но ломаться он не имел права. Он знал, что для того, чтобы вырвать мечту из рук отца, ему нужно приложить усилия. В первый год обучения Литвинову хотелось лезть на стены. С одной стороны на него оказывали давление преподаватели, нагружая бесчисленным множеством заданий и проектов. С другой стороны на него наседал тренер, требуя максимальной выкладки на льду.
Но на втором курсе Николай изучил тайм-менеджмент и мог грамотно распределять задачи, которые перед ним стояли. Его утро начиналось в пять часов. Час он уделял тренировке в зале. С шести до половины восьмого — чтению профессиональной литературы. У него оставалось десять минут на завтрак, а дальше он ехал на пары. До половины третьего зависал в институте, а с четырех до шести уделял время домашним заданиям. Ему повезло, что тренировки были вечерними и не встревали в учебный процесс, иначе Александр Юрьевич давно пришел бы в бешенство и лишил бы его хоккея. К десяти вечера Николай приезжал домой, а в одиннадцать засыпал без задних ног.
По окончании Института бизнеса в компанию отца Литвинов не пошел. За четыре года обучения он, конечно, изучил бизнес-схему НИС-групп вдоль и поперек благодаря прохождению практики. Однако душа к строительному бизнесу у него не лежала. И, когда пришел момент об этом поговорить, то Николай без всяких увиливаний заявил: «Я изучил бизнес-администрирование только потому, что ты мог лишить меня хоккея. Как видишь, я не бездарность, а мои игры вовсе не бессмысленные. В НИС-групп я по-прежнему не горю желанием работать».
Такое заявление удивило Александра Юрьевича. Почему-то он был до последнего уверен, что обучение в институте и прохождение практики в его компании заставят Николая одуматься и пробудят в нем интерес к семейному бизнесу. Однако ошибся. Тогда Александр Юрьевич был просто вне себя от злости, что разливалась по венам, словно яд. И Николай считал по его выражению лица эту ярость, но не отступил. Он пояснил, что условием сделки было окончание Института бизнеса, но не работа в компании. Уверил отца, что заплатит университету неустойку за отказ проходить распределение, которое по умолчанию шло при поступлении на бюджет, за счет средств, заработанных в МХЛ.
Заставив шестеренки в мозгу шевелиться, Литвинов старший призадумался и возобновил в памяти вечер пятилетней давности. Осознал, что сын действительно выполнил условия их договора, но мириться с этим не хотел, потому в июне этого года выдвинул новое условие: «Хорошо. Ты будешь играть в хоккей. Но к нашему договору добавляется новый пункт: пока ты делаешь успехи, я не трогаю тебя. В этом году ты переходишь в КХЛ. Пусть так. Но ты будешь тренироваться днями и ночами, позабыв о личной жизни. Любовь притупляет и ослепляет. Если я увижу, что ты используешь не весь свой потенциал и филонишь, я заберу тебя в НИС-групп. А дорога в хоккей для тебя будет навсегда закрыта».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Николай не знал, сколько пробыл в лежачем положении. От неподвижности его тело замлело. Руки и ноги уже им уже не чувствовались, потому Коля поднялся с кровати и подошел к панорамному окну. Завернув плечи назад, он прикрыл веки. Перед глазами мелькнул июньский вечер, когда Александр Юрьевич дополнил их сделку новым требованием. И Колю резко передернуло. Ком подкатил к горлу. Легкие сковал тугой обруч. Он попытался успокоить нарастающую тревогу, но воздуха вдруг стало недостаточно. Сжал пальцы в кулаки, впиваясь ногтями в кожу ладоней. Закусил нижнюю губу до крови и пнул ногой пустое пространство перед собой.
Литвинов знал, что их отношения с отцом никогда не были нормальными. Любовь и уважение родителя не заслуживают трудом и потом, как это делал он. Эти критерии идут по умолчанию после рождения, иначе это ненормально и неправильно. Хотя ему сложно было судить о нормальности, ведь иной модели детско-родительских отношений он не видел. И на мгновение ему стало интересно, как Леша Миронов ведет себя со своим отцом, адекватны и здоровы ли отношения между ними. Конечно, Коля знал, что и у Леши с родителями бывают разногласия. Но доходят ли эти размолвки до точки максимального накаливания, как у него с отцом? Вряд ли.
Из раздумий Николая отвлек рингтон мобильника. Распахнув веки и разжав пальцы, он чуть развернул корпус, глазами выискивая мобильник. Вибрация от звонка отдавалась в ноги, и он понял, что телефон у него в кармане. До того отец выбил его из колеи, что Николай находился в прострации и с трудом осознавал действительность. Он потянулся за телефоном и, едва мобильник оказался в руке, увидел на экране подсвечивающееся имя «Леша Миронов». Потянул ползунок вправо, и начался отсчет секунд разговора. Коля приложил телефон к уху и выдавил из себя:
— Слушаю.
— У-у-у, по голосу слышу, что у тебя что-то случилось. Неужели отец пришел в бешенство? — спросил Миронов.
Литвинов и не знал, что ответить. Он никогда не обсуждал свои взаимоотношения с отцом с Лешей. Не потому, что сомневался в их дружбе. Коля знал, что Миронов поддержит его в любой ситуации. Просто с раннего детства потерял веру в людей и выстроил стену, сквозь которую пробиться не удалось еще никому. Все, что касалось дома, было под запретом. Единственным человеком, кто более менее понимал взаимоотношения в семье Литвиновых, был тренер. Хотя и тот обладал поверхностными знаниями.
Николай присел на край кровати и уставился на внутреннюю сторону левой ладони. На коже до сих пор оставались красные лунки, отпечатавшиеся от ногтей. Он попытался избавиться от них массирующими движениями большим пальцем, но вспомнил, что с минуту молчит и что надо бы что-то ответить.
— Я в порядке, — ответ вышел сухим, потому Коля добавил: — Просто устал.
— Не знаю, почему я тебе не верю. Но ладно. Я хотел вытащить тебя из дома, но чувствую, что ты откажешь сейчас.
— Верно. Леш, я благодарен тебе, что ты пытаешься поднять мне настроение после нашего проигрыша. Но я правда устал. Завтра у нас утром тренировка. Надо бы выспаться и подготовиться к разбору полетов.
— Литвинов, ты невыносим. У тебя на уме один хоккей. Не знаю, почему я терплю тебя пять лет. До завтра, — бросил Миронов и отключился.
— До завтра, — сказал он в пустоту и отдернул телефон от уха.
Николай слукавил, что собирается спать. Сна не было ни в одном глазу. Та самая усталость, о которой он говорил Миронову, вдруг улетучилась. Он встал с кровати и вышел из комнаты. Оказавшись в холле, метнул взгляд на балкон. Свет в кабинете отца все еще горел. Значит, тот тоже не спит. Коля отвел взор, чтобы не быть замеченным, и спустился по лестнице вниз. На первом этаже находился тренажерный зал, и Литвинов направился туда. Зал был снаряжен всем необходимым: беговой дорожкой, потолочным турником, скамьей для пресса, жимово-тяговыми тренажерами, шкафчиком со спортивной одеждой и мини-душевой. Потому Николаю не нужно было тратиться на абонементы.
