Штайнерт-старший мельком окинул пришельцев взглядом, потом принялся с деловым видом копаться в бумагах па столе. Но потом оставил это дело и неторопливо подошел к Веберу и Виктории. Проведя рукой по лбу, он заговорил делано любезным тоном.
— Да, вы уже ждете! Прекрасно, у меня для вас есть пять минут! — С этими словами он сел рядом с ними.
Вебер чуть привстал в кресле и изобразил любезную улыбку, уставившись на своего будущего работодателя, с которым уже имел когда-то случай познакомиться. Штайнерт выглядел именно так, как обычно представляют ганзейского купца, для которого открыт весь свет. Старательно зачесанные назад волосы, седые виски. Лицо вызывало доверие. Руки спокойно лежали на поручнях кресла; на тяжелых кистях пальцы короткие и не слишком ухоженные. Но, судя по всему, Штайнерт неплохо умел ими орудовать. Темно-серый шитый на заказ костюм из английского габардина был скроен на весьма консервативный манер. Даже глаза, слишком маленькие для широкого лица, не производили неприятного впечатления. Весь облик дышал властностью и солидной основательностью.
Вебер, по натуре своей подходивший к ближним со здоровым скептицизмом, тем не менее не смог бы заставить себя доверять человеку с таким обликом. Быть может, Витте и Штайнерт и отличались методами ведения бизнеса, но по своей сути — и Вебер готов был поставить остатки своего банковского счета в двадцать восемь марок — были два сапога пара.
Он покосился на Викторию. Она сидела на краешке кресла, напряженная, словно готовая к прыжку. Вебер слишком хорошо ее знал, чтобы не догадываться, что этот человек не вызывал у нее симпатию. Тем не менее она сказала с деланой любезностью:
— Герр Вебер готов принять ваше предложение, если вы…
Штайнерт не дал ей договорить, взглянул на Вебера и спросил:
— Так вы были вчера вечером с моим сыном на приеме?
Но и Виктория не дала себя сбить: не поднимая голоса, она закончила фразу:
— …если вы примете наши условия.
Штайнерт всем массивным телом совершил полуоборот к Виктории и долго рассматривал ее, как экзотическое растение. Взгляд его был явно оценивающим, и Вебер видел, что Виктория не вызвала в нем восторга. Судя по лицу, он воздержался бы от покупки этакой экзотики. Вновь повернувшись к Веберу, он продолжил:
— Как вы нашли Витте-старшего?
Неожиданно Вебер был избавлен от необходимости придумывать ответ, потому что в этот момент обитые кожей двойные двери распахнулись снова. С шумом и смехом появился Вольфганг Штайнерт. Радостно пожав руки Виктории и Вебера, он сердечно воскликнул:
— Хорошо, что вы пришли! Когда вчера вечером вы так бесследно исчезли с приема, я уже боялся, что вы не слишком заинтересовались нашим предложением.
— Ну вот еще, — буркнул его отец, видимо, совершенно исключая, что кто-то может не принять предложения Штайнертов, и спокойно спросил: — Что вы думаете об этой истории?
— Пока немного, — сухо ответил Вебер. — Прежде всего, я считаю Витте слишком большим хитрецом, чтобы ввязаться во что-то… скажем так, нелегальное. И не думаю, что в этом есть необходимость.
Штайнерт-старший прикусил губу и задумчиво кивнул. Потом через плечо взглянул на секретаршу и кашлянул. Фройляйн Долл тут же вскочила, сложила бумаги и поспешно покинула комнату. Штайнерт-старший спокойно выждал, пока двери за ней закроются, и спросил Вебера:
— Так вы считаете убийство маловероятным?
— Я не вижу мотива, то есть считаю, что мотив недостаточно серьезен. Витте не рискнет убийством из-за скандала с какой-то прислугой. Кроме того, такого рода холостяцкие грешки улаживаются более элегантным образом.
— Герр Вебер, позвольте мне обратить ваше внимание на некоторые факты, — перебил Штайнерт-младший. — Недавно в одной газете я прочитал статью, посвященную некоторым убийствам и их причинам. Признаюсь, только эта статья натолкнула меня на мысль, что Витте могли бы избавиться от своих проблем аналогичным образом. Я сделал пару заметок, вот, слушайте. — Он вытащил блокнот. — «Дитер Кульбауэр из Берхтесгадена, двадцати двух лет, столкнул с моста в пропасть жену на последнем месяце беременности и сына в возрасте одиннадцати месяцев. "Я хотел наконец жить свободно", — заявил Кульбауэр, родом из семьи фабрикантов, пользующихся всеобщим уважением».
Штайнерт поднял глаза и посмотрел на Вебера. Потом стал читать дальше:
— «Бургомистр из Саренсека, возле Люнебурга, Хайнрих Нибур, задушил свою подругу тридцати двух лет, беременную, и бросил ее в колодец. На следствии показал: "Она была не в моем вкусе, а кроме того, совершенно не умела вести хозяйство"».
Лейтенант бундесвера Дитер Якоб двадцати двух лет, пытался убить свою приятельницу, двадцати одного года, которая ждала от него ребенка. Тяжелораненной девушке удалось спастись в последнюю минуту.
Двадцатипятилетний житель Кёльна Отто Шитц задушил свою двадцатидвухлетнюю беременную сожительницу. На суде он сознался, что все равно не женился бы на девушке из-за ее простонародного происхождения. Также как и Кульбауэр, Отто Шитц принадлежит к одному из наиболее уважаемых семейств германских промышленников». — Вольфганг закрыл блокнот и сунул его в карман. — Все это холостяцкие грешки, дорогой мой, и более-менее элегантные способы избавиться от их последствий. Эти убийства совершены только за последние полгода. Вы слышали? За последние полгода. Если бы вы регулярно газеты, то были бы в курсе.
Вебер помнил эту статью. Он ее читал. Задумчиво разглядывал он ковер, узор которого ему совсем не нравился. Странное дело, он не мог избавиться от мысли, пришедшей в голову сегодня утром, когда он только встал. Разве не могли Штайнерты сами поручить кому-нибудь убрать служанку? И Витте, и Штайнерты, по разным, правда, поводам, интересовались ею. Одна сторона пыталась избежать скандала, другая его жаждала, чтобы ликвидировать опасного конкурента. Вольфганг Штайнерт, ссылаясь на уже совершенные убийства, пытался убедить Вебера, что у Витте не остается другого выхода, кроме убийства. Разве это не указывало попросту на то, что Штайнерты даже больше желали устранения Анны и больше в нем нуждались, чем Витте, и способны были хладнокровно его организовать? Разумеется, приняв все меры предосторожности, чтобы свалить вину на Витте.
Голос Вольфганга вырвал его из задумчивости. Штайнерт с усмешкой спросил:
— Ну, Вебер, вы что, онемели? Возвращаясь к статье: автор, к слову сказать, способный левый интеллектуал, действительно приложил немало сил, описывая эти случаи, чтобы доказать, что буржуазный класс окончательно дегенерировал. Должен признать, это произвело на меня большое впечатление.
Штайнерт-старший вдруг постучал пальцем по столу и словно нехотя бросил:
— Так называемый план убийства, разумеется, всего лишь идефикс моего сына. Трудно поверить, что Витте решится на преступление. Если даже убийство затевается, вы здесь для того, чтобы этому помешать. Собственно, нам нужны только неоспоримые доказательства, что молодой Витте поддерживает отношения со служанкой и что малышка беременна. Вот вы нам такие доказательства и предоставьте. У Витте — типичная послевоенная фирма, никаких традиций, никаких резервов…
Вебер его перебил:
— Благодарю, я более-менее информирован… Виктория подала ему досье с заметками, касающимися фирмы Витте. Он начал его листать, временами останавливаясь, и в конце концов спросил Штайнерта-старшего:
— Почему, собственно, Витте не стал развивать дальше так неплохо процветавшую экспортно-импортную фирму, а вместо этого уже три года продолжает строительство четырнадцати торговых домов? Что означает эта тяга к оседлой жизни?
— Перенос интереса экспортно-импортных фирм на торговые дома совершенно логичен, это объясняется общими тенденциями нашего хозяйственного развития, — пояснил Штайнерт. — Наши главные потребители живут в маленьких местечках и по деревням. В последние годы крупнейшие фирмы все больше товаров поставляют в глубинку. Нынешний потребитель становится все более требовательным, он предпочитает приобретать все необходимое в магазине, чем заказывать через посредника. Так ему просто выгоднее. Торговец предоставляет клиентам гарантии, на месте принимает рекламации и так далее.
Вебер кивнул.
— Ага, отсюда и интерес к торговым центрам, понимаю. Вот только одного не пойму: как Витте мог быть до такой степени неосмотрительным, чтобы весь оборотный капитал вбухать в торговые центры?
Штайнерт пренебрежительно усмехнулся.
— Игра ва-банк — в натуре Витте. Его манера вести дела никогда не имела ничего общего с тем, что я называю серьезным подходом. Понимаете, Витте вошел в наш бизнес сразу после валютной реформы и сразу вложил крупный капитал. Как он его добыл — это уже другое дело.
