Правовое регулирование нового объекта может строиться по аналогии с другими объектами21. В этом случае, правда, приходится иметь дело с правовой фикцией, но ее применение, если учитывать результативность построения, можно считать вполне оправданным. "Установление фикции само по себе означает не более чем признание того факта, что новые, требующие регулирования отношения возникли позже сложения системы права (либо хотя и возникли в то же время, но признаны заслуживающими правовой квалификации позже) и потому могут занять в ней место не иначе как путем прямого публичного допущения их на иное, чужое место или, иными словами, при столкновении двух признанных потребностей — вовлечения в юридическую сферу определенных жизненных отношений и сохранения целостности права — достигнут компромисс, при котором целостность, системность права сохранена"22. С другой стороны, встает вопрос о полноте аналогии, когда требуется определить специфические свойства и признаки объекта, без учета которых введение фикции становится малоэффективным и перестает отвечать своей цели.
Здесь может помочь введение систем координат, с помощью которых можно с достаточной степенью точности и детализации определить характеристики норм, приложимых к рассматриваемому объекту, а также смоделировать (или хотя бы проиллюстрировать) не только направленность, но и целесообразность тех или иных процессов регулятивного воздействия. Идея о праве как системном образовании, имеющем многоуровневую структуру23, позволяет представить совокупность норм или отдельные нормы как множество элементов, которые находятся в нескольких взаимовложенных декартовых n-мерных пространствах и чье местоположение в каждом из пространств однозначно описывается с введением соответствующих систем отсчета. Таким образом, в каждом из пространств его элементы (правовые нормы) занимают определяемое системой отсчета (выбранных координат) положение, что позволяет описать все свойства данного элемента, появляющиеся в данном пространстве. Если правовая норма может быть отнесена к какому-либо структурному подразделению права, то соответствующий ей пространственный элемент обладает измерением, основанным на признаке, формирующем это структурное подразделение; в противном случае — не обладает. Аналогия может быть проведена в отношении космического корабля, высота полета которого не может быть выражена через плоскостные географические координаты. Можно выделить по крайней мере четыре таких пространства правовых норм.
Первую систему координат, с помощью которой можно охарактеризовать анализируемые нормы, можно условно обозначить как пространственно-временную. Фактически речь идет о координатах нормы, описывающих ее местоположение в физическом мире. Наиболее очевидны координаты нормы, объектом регулирования которой являются отношения по поводу того или иного имущества, как правило, имеющего географическую локализацию. Сложнее, на первый взгляд, привести пространственно-временные координаты норм, имеющих дело с радиоизлучением (частотным спектром), воздушным и космическим пространством, с Интернетом. Но и в этих случаях специфические "метрические" характеристики могут (и должны быть) однозначно определены вводом новых координатных осей. В частности, только таким способом возможно удовлетворительное (пусть даже на уровне математических абстракций) описание кажущегося для многих неразрешимым вопроса о юрисдикции в Интернете. "Общепонятным" аналогом такой системы координат является совокупность правил, определяющих действие правовых норм "в пространстве и времени". Формализация правовых норм в данной системе координат позволяет удобно (наглядно) демонстрировать коллизии правовых норм, принимаемых в различных юрисдикциях и действующих в разное время.
За вторую систему координат можно принять субъектное пространство (соответствующее совокупности правил, определяющих действие правовых норм "по кругу лиц"). Система измерений в нем строится в соответствии с любыми возможными видами субъектов, известных праву. Правовые нормы располагаются согласно наличию необходимых признаков и могут относиться к различным отраслям права. Совокупность элементов, имеющих измерение "личность", составляет правовой статус личности, измерение "акционерное общество" — существенную часть правового статуса хозяйственных организаций в целом и т.д. В разные исторические эпохи элементы этого пространства могут иметь или не иметь те или иные измерения (например, до сих пор отсутствуют правовые нормы, имеющие измерение "человечество"). В самое последнее время опять-таки развитие Интернета поставило серьезную проблему "размывания" строгих различий между такими видами правовых субъектов, как юридические и физические лица (организации и граждане), поскольку для вполне эффективного функционирования "сетевых" реалий указанные различия совершенно непринципиальны.
Третья система координат — функциональная. Измерения данного правового пространства соответствуют функциональному распределению объектов правового регулирования, т.е. определяют область их приложения. Безусловно, такой классификационный критерий отличается значительной неопределенностью, однако лишь с его привлечением становится возможным объединение правовых норм, относящихся к регулированию какого-либо одного вида деятельности, например, транспортировки грузов (не сводящейся лишь к заключению договоров перевозки), космической или информационной. С другой стороны, так называемые комплексные отрасли права (транспортное, таможенное и др.) могут получить более наглядное и в конечном счете более обоснованное описание.
Наконец, в четвертой, технико-юридической системе координат правовые нормы распределяются в соответствии со своей юридической спецификой. Сюда могут быть отнесены такие измерения, как "метод регулирования", "источник нормы", "принадлежность нормы к материальному или процессуальному праву" и др., отражающие принятые основания, а также соответствия между содержанием понятия и знаковой формой — его определением.
Легко заметить, что приведенные примеры структурирования массивов правовых норм имеют прямые аналогии в практике создания информационно-поисковых инструментов. Применительно, скажем, к правовым базам данных производится индексирование каждого входящего в такие базы документа (нормативного акта), что в дальнейшем резко облегчает его нахождение по определенному признаку или совокупности признаков. Таким образом, осталось сделать следующий шаг, доведя "индексирование" до уровня правовой нормы, причем не только по алфавитно-предметной либо иерархической классификации ("рубрикации"). Наиболее близкой для описываемой методологии становится классификация так называемого фасетного типа, в основу которой положено разделение одного и того же множества понятий по разным основаниям, а также образование сложных индексов путем соединения простых индексов, фиксируемых в нескольких иерархических "деревьях" (категорий, фасетов — от англ. "facet" — грань, аспект).
Произведя однозначное описание отдельной правовой нормы или группы правовых норм (правового института, отрасли регулирования и т.д.) путем присвоения ей определенных координат в рассматриваемых измерениях и пространствах ("индексирования"), в дальнейшем весьма удобно устанавливать соотношения между различными правовыми нормами (институтами) в виде систем неравенств и уравнений, сгруппированных по заранее выбранным признакам (группам признаков), соответствующих, в свою очередь, тем или иным координатным измерениям. Это является достаточно наглядным средством проверки не только места того или иного правового института в общей системе права, но и реальной эффективности его применения.
Конечно, это только один из возможных методов исследования, но, как нам представляется, его использование в качестве инструмента по "диагностированию" правовых новелл, исследованию их практической целесообразности может оказаться крайне полезным.
Имея в виду приведенные выше рассуждения, попробуем проанализировать некоторые положения российского законодательства. Ни для кого не секрет, что сложившийся на сегодня в российском праве подход к регулированию набирающих силу информационных процессов далек от совершенства. В то же время нельзя сказать, что по степени разработанности или полноты "охвата" российское информационное законодательство существенно "отстает" от зарубежных систем права. Практически во всех странах мира кодификация нормативного массива, относящегося к информационным правоотношениям, находится на начальной стадии. Но, к сожалению, российские законодатели уже успели "выделиться", приняв еще в начале — середине 1990-х гг. до сих пор формально действующие законы "в области информации", чье содержание не имеет каких-либо аналогов за рубежом.
