Переложились. Растолкали в дорожные сумки вещи из пакетов и дотащили их до кафе. Взяли чаю, поели холодную курицу-гриль, что покупали в дом Сюйкиной, шампанское открывать не стали. Бутылки теперь только неприятно громко брякали друг о друга и об пол, да оттягивали руки. Снова сели на лавочки. Зал был просторный, длинные ряды новеньких, не порезанных и не ободранных еще кресел стояли в центре, вокруг закрытые на ночь магазинчики, да несколько заведений: трактир, чайхана и бистро.
После часа ночи народ попритих, полицейские пару раз прошли, рассматривая, у кого-то проверили документы. Последний раз встали втроем напротив девчонок, один нагло стал их изучать, другие тоже поглядывали и улыбались между собой. Молодые совсем, лет по двадцать пять. Настя, отвернувшись, достала старые билеты, так, чтобы они видели, повернулась к Кате и, тыча пальцем в билеты, зашептала:
– Сейчас привяжутся, козлы, – сунула билеты в сумочку и снова улеглась на плечо Кате.
Полицейские удалились неторопливо. Три проститутки поднялись с первого этажа на эскалаторе. В коротких юбках, распахнутых декольте, накрашенные. Толстуха в зеленых колготках, шедшая последней, с вызовом глянула на девчонок.
– Видала, лярвы! Разоделись… – Настя внимательно провожала их глазами. – Слушай, а где они работают? Может, в комнате матери и ребенка?
Проститутки стояли у рамок металлоискателя и спокойно о чем-то разговаривали с полицейскими.
– Клиентов нет и ментяры сойдут, – улыбалась презрительно Настя… – Черная юбка с зелеными колготками! Прикинь!
– У нас утро. – Катя смотрела на часы. – Мать уже встала, она сегодня к Федору едет. Ты по дому скучаешь?
– Нет, – отмахнулась Настя, – у меня баба Дина одна, чего мне скучать, я ей звоню каждый день…
– Отец почти не спал перед моим отъездом. – Катя виновато глядела на сестру.
– Знаешь, что?! Я никогда не буду скучать! Никогда! Вот я… Нет, ну совок, короче, чего говорить! – Настя заводилась. – Ты видела, как здесь?! А там?! И почему я именно там должна жить?!
Катя молчала.
– Прямо перед нашим отъездом в администрации встречу устроили с молодежью. Ну мы с девчонками пошли для прикола. Школьников в парадной форме нагнали! В президиуме – глава администрации, замы его, по культуре, по воспитанию молодежи, ну все, короче! И давай свою туфту гнать – про грязь на улице кто-то спросил, мол, мусор в центре, урн нету, никто не убирает. А глава встает так, улыбается, будто он всем брат родной… – а вы сами-то не сорите, товарищи, – Настя изобразила главу администрации, страдавшего косоглазием, – и тех, кто сорит, укоряйте. Оперотряды, говорит, создавайте, с грубостью и хамством боритесь! И давай свою песню без остановки! Идиот косой! А школа? – ему школьники вопрос задают: когда, мол, школу новую закончат? Восемь лет мимо фундамента ходим! Он, – Настя опять скосила свои голубые глаза к переносице, – тут виноваты, товарищи, с плохой организацией заключили договор, сейчас ищем нового подрядчика. А-а?!! Восемь лет на нее деньги выделяют и сами воруют! Ему хоть ссы в глаза, все божья роса. И все сидят и молчат! Это что такое? Почему я там должна жить?!
– Да я не про это… – Катя улыбнулась растерянно, – я про отца думаю… Не получится, наверное, мы тут ничего не знаем… Точно, что дурочки деревенские…
– Ну ладно, почему дурочки?! Все нормально будет. Устроимся, мы же еще не искали… – Она задумалась на секунду, потом зевнула, прикрывая рот рукой. – Куда завтра попрем?
Не спалось, время тянулось медленно, в полтретьего ночи опять сели в чайхану за приятные новенькие столики из серого пластика. Посетителей не было. Смуглый симпатичный буфетчик яркой восточной внешности подошел к ним, молча вытер и без того чистый стол, они ничего не заказывали, просто следили за его движениями, и он не стал ничего спрашивать.
– Давай хоть чаю возьмем, неудобно… – предложила Катя, когда парень вернулся за свою стойку.
– Перебьется! Тут чай по цене коньяка, небось! – Настя достала большой ежедневник, оттуда выпала газетная вырезка. – О! видела?
– Что? – Катя взяла вырезку.
Газета была на серой бумаге, на снимке плохого цвета изображена девица в купальнике.
– Вот, бабец приехала из Черемховского района и выскочила за миллионера! На Рублевке живет! Вон, смотри тут дом ее… – показывала Настя.
– И что?
– Да ты посмотри, какая корова?! И морда, глянь, да еще губы себе раздула. У нас таких пацаны по посадкам таскают, когда сильно пьяные. Представь, если бы меня этот миллионер увидел! – Настя кокетливо склонила голову к плечику и стрельнула глазами.
– Ты красивая, – согласилась Катя.
– А то! И ты не дурнуха! Мы тебя еще пристроим, Катюня! Миллионеры и таких тихонь любят!
Она полистала ежедневник:
– Так… Что у нас? Однушки за пятнадцать-двадцать в центре – забыли!
– На окраине тоже, – добавила Катя.
– На окраине – то же, – Настя вычеркивала ручкой. – Хорошо, не купились… Не, ну совсем лохов ищут. Ты им предоплату, а они тебе хрен с маслом! Ты им деньги на оформление документов…
– Насть, не кричи так, – чуть нагнувшись к сестре, тихо сказала Катя.
– А чего?
– Этот парень все время на тебя смотрит. – Катя показала глазами на буфетчика.
– Киргиз-миргиз? – обернулась Настя, – пусть смотрит, от этого не беременеют. Слушай, ну эти риэлторы! Тут же просек, что у нас нет таких денег. На твою куртку только глянул, она, кстати, тебе мала, сразу все понял! – Настя решительно перечеркнула что-то в ежедневнике. – На залог и месячную оплату нужно не меньше сорока тысяч, у нас их уже нет…
– Чайку будете? – возле них стоял и сладко улыбался буфетчик. – Без денег?
– Спасибо, не надо, – испуганно улыбнулась Катя.
– Давай! – в один голос с сестрой распорядилась Настя, и они поглядели друг на друга.
– Давай, давай, – подтвердила Настя.
– У меня дэвушка такой же, как ты! – весело и наивно засмеялся официант, двумя раскрытыми ладошками показывая на Настю, – только волосы черные! – и он пошел к буфету.
– И этот врубается, что у нас денег нет, всем про нас всё известно!
Официант вернулся с чайником и чашками.
– Ты киргиз? – спросила Настя.
– Нет! Таджик! – с удивлением и гордостью ответил официант.
– Давно здесь работаешь?
– Второй год. А вы… не такие девушки. – Непонятно было по его наивно улыбающемуся лицу, спрашивает он или утверждает.
– Не какие? – насмешливо и с вызовом спросила Настя.
– Нэ такие, как те, в носках… – показал таджик на зал ожидания и радостно заулыбался.
– Кто ее знает, какие мы девушки? А, Катюха?
Часы на табло показывали три часа ночи. Два полицейских с лейтенантскими звездочками, один коренастый, другой щуплый и лопоухий, подошли к буфету. Коренастый картинно оперся локтем о стойку и повернулся к девчонкам:
– Что окучил уже, Сапар? Смотри, мы – первые! Мы их давно подсекли, да, девчонки?! Чего кислые?
– Лимонов объелись! – не задумываясь, по привычке съязвила Настя.
– Перестань, – шепнула и сжала ее руку Катя.
– О! Боевая, мне такие нравятся, – коренастый смотрел на Настю не мигая, говорил, почти не открывая рта, и видно было, что он что-то решает. Или делал вид, что решает. – Ты откуда будешь, блондиночка? Документы… а пойдемте-ка с нами, у нас ориентировочка имеется. Блондинка и потемнее! Пройдемте!
Коренастый подошел вплотную. Катька вцепилась в Настин рукав.
– Встали, провинция, чего смотрим!
Рация на его нагрудном ремне заговорила неожиданно и неразборчиво. Он снял, отвернулся, прибавляя громкость:
– Слушаю, второй!
– На шестую платформу! Быстро! – рявкнула рация.
– Все! Приняли!
Лопоухий лейтенант, что все время молчал, сразу пошел к выходу.
– Так, здесь нас ждете! – приказал девчонкам крепыш, – документы… Сапар, башкой за них отвечаешь, чайком их напои за мой счет. – И он косолапо побежал догонять товарища.
Сапар проводил его глазами.
– Вам идти надо, чай пейте и идите, – он, соображая что-то быстро, затряс своим чубом, – не надо с ними ходить!
– Ладно, чего ты разволновался? У нас документы в порядке. Мы студентки, поступать приехали, – соврала Настя. – Слушай, а ты где живешь?
– В общежитии.
– В каком? – обрадовалась Настя, – там мест нет? Нам бы на пару ночей?
– Нэ-эт, – развеселился вдруг Сапар, – там вам нельзя. Там одни мужики такие-всякие! Ой-ой! Вещи нэсите в камеру хранения, там Камиль работает, пусть деньги не берет, скажите, Сапар просит, и на Казанский идите, здесь не надо.
Они сдали вещи в камеру хранения и вышли на улицу. Моросило. Редкие машины проносились по широкой пустой площади, подымая в желтый свет фонарей шлейфы водяной пыли. Пошли просто так, Настя взяла Катю под руку. Какие-то магазинчики еще работали, они заходили погреться, подсохнуть, рассматривали витрины, Настя все сравнивала цены.
