1. Действие позиционного принципа (давление места), суть которого охарактеризована Б.Б. Родоманом. Им выявлены взаимозависимость и взаимозаменяемость положения объекта в пространстве с его физическими свойствами и функциями (ролями). В соответствии с этим физические и функциональные свойства нередко объясняются через географическое положение. Такие сведения первых к последнему называются позиционной редукцией. Установлено, что если объект не находится в точке своего территориального оптимума, то можно допустить, что на него действует сила, названная давлением места, или позиционным давлением. Объяснение внутреннего содержания региона его положением в пространстве Б.Б. Родоман и назвал позиционным принципом [269, 14—20]. В геополитическом пространстве также действует позиционный принцип и давление места в нем выражено сильнее [240, 100].
2. Стремление к сбалансированию компонентов, действие закона факторной относительности, принципа окружающего соседства и компромиссного сосуществования.
3. Одновременное существование дискретных и континуальных геообразований (задание зон и ареалов; азональности).
4. Тенденции к образованию локальных неоднородностей и последующей концентрации на них вещества, энергии и информации (задание зон влияния и соответствующих потоков).
5. Формирование особой структуры геопространства как отработку в бескомпромиссной борьбе энтропийного и неэнтропийного процессов (отсюда стремление к выделению географических структур, наличие границ разной степени размытости).
6. Стремление к сближению разноуровневых систем как одну из основных тенденций в развитии геопространства и др. [314, 32—46].
Во внутренней геополитике России Москва как геополитический Центр объединяет российское геопространство четырьмя основными геополитическими векторами:
1) восточным (Москва – Восток),
2) западным (Москва – Запад),
3) северным (Москва – Север),
4) южным (Москва – Юг).
Соответствующие этим векторам периферийные пространства обладают специфическими характеристиками и особой структурой. Таким образом, главным содержанием темы «внутренней геополитики» России является анализ геополитической структуры этих четырех периферийных пространств, качества и характера геополитических векторов, связывающих их с Центром.
Западный и южный векторы, с геополитической точки зрения, «незакончены», «открыты». Они упираются в сложную геополитическую систему значительного территориального объема, которая отделяет континентальную массу России от идеальной границы – береговой линии. Южные и западные границы России, с геополитической точки зрения, представляют собой широкие пояса, отделяющие центральную часть от береговой линии. В этом отношении эти два вектора представляют собой наиболее уязвимые для России направления, и вся геополитическая динамика по этим осям является крайне напряженной, сложной, имеющей множество уровней и измерений.
Западный и южный векторы сочетают в себе как внутренне-, так и внешнеполитические аспекты, так как здесь регионы собственно России-Евразии плавно переходят в зоны, находящиеся под контролем других государств, некоторые из которых принадлежат к лагерю талассократии. Северные и западные границы России совпадают с береговой линией, «государств-прокладок» не существует, и поэтому политическая динамика в этих направлениях исчерпывается внутриполитическими темами. На Севере и на Востоке Россия имеет законченные геополитические границы. Две пары лучей дают полную геополитическую симметрию. Протяженность северных и восточных берегов России сопряжена с демографической разряженностью, коммуникационной неразвитостью. Западные и южные границы сухопутны, густо заселены, ландшафтно разнообразны и представляют собой объемные полосы значительной площади. Векторы, идущие из центра к периферии, «импульсы континентальной экспансии», сталкиваются постоянно с противоположным силовым давлением талассократии [87, 302—305].
1.2. Западный вектор российской внутренней геополитики
Характер западного вектора внутренней геополитики России определяется непосредственным соприкосновением ряда российских регионов со странами, входящими в блок НАТО. По мере включения России в процессы глобализации из-под контроля государства стали ускользать обширные традиционно им контролируемые сферы жизнедеятельности общества. Это ведет к утрате государством многих инструментов социального контроля, механизмов социального регулирования, что неизменно означает ослабление государственной власти, «размывание» суверенитета Российской Федерации. В этих условиях большинство факторов внутреннего национального развития становятся предметами международного внимания, от которого в решающей степени зависит место Российского государства и ее регионов в системе мировых координат. Поэтому во внутренней геополитике России стали актуальными и военно-стратегические вопросы.
Вступление стран Балтии в НАТО непосредственно стало затрагивать безопасность западных регионов России. Исчезла буферная зона, которая разделяла стороны. В странах Балтии вновь воссоздаются и расширяются военные объекты. На прежних аэродромах Советской Армии в Балтии размещаются теперь боевые самолеты Североатлантического блока. В Польше продолжается активное строительство инфраструктуры для войск НАТО, включая расширение аэропорта, военного порта Гдыни, размещение противовоздушных командных пунктов и станции связи, соединенной системой предупреждения НАТО и морскими кораблями. Разрушая Берлинскую стену и Варшавский договор, последнее руководство Советского Союза не позаботилось о правовом обеспечении военно-политического нейтралитета своих бывших союзников, а тем более – республик, входивших в состав СССР. В результате военные силы НАТО оказались в 130 километрах от Санкт-Петербурга. Военные эксперты отмечают, что США приняли Доктрину первого, обезоруживающего удара 80 тысячами крылатых ракет по административным и военным центрам, в том числе по шахтным пусковым установкам с точностью в 1,5-2 метра и с интенсивностью пуска в 1000 ракет в сутки. Подлётное время стратегической ударной авиации НАТО от границы Эстонии до Санкт-Петербурга не превышает 4 минут, до Москвы – не более 18. «Зачистку» территории от очагов сопротивления после обезоруживающего удара крылатыми ракетами могут провести войска НАТО в составе 24 дивизий и 254 бригад, имеющих на вооружении только в Европе до 13 тысяч танков, 25 тысяч боевых бронированных машин, несколько тысяч самолетов. В целом ВС США и НАТО на территории континентальной Европы имеют 2 армии, 23 дивизии, 84 полков и бригад, 10014 танков,18890 орудий, 543 корабля с 2500 крылатыми ракетами и 3862 самолета. А ВС РФ на Северо-Западном и Западном стратегических направлениях имеют всего 3 дивизии, 4 полка и 5 бригад, 510 танков, 1200 орудий, 88 кораблей (без крылатых ракет) и до 200 самолетов. Таким образом, возможности российских ВС на этом стратегическом направлении на порядок ниже группировки ВС США и НАТО [54, 6-8].
На территориях стран Балтии, как и в Польше, теперь можно разместить любой военный контингент и самые современные боевые системы. Таким образом, в Польше и Балтии уже создана и будет расширяться далее натовская военная инфраструктура, обеспечивающая США и их союзникам возможность быстрого сосредоточения в непосредственной близости от российских границ значительного количества современного вооружения, военной техники и войск.
Соединенные Штаты уже располагают потенциалом стратегической мобильности, обеспечивающим в сочетании с уже существующей в «принимающих странах» инфраструктуры возможность быстрой переброски значительного количества современного вооружения, военной техники и войск на территорию Польши и стран Балтии. В составе «трансформированных» дивизий американских сухопутных сил уже созданы бригадные боевые группы, которые с техникой и вооружением в течение дух суток могут быть оперативно переброшены в Польшу и страны Балтии. И США делают это в отсутствие всякой объективной военной необходимости и соответствующих военных рисков и угроз своей национальной безопасности. Становится очевидным, что США их союзники по НАТО и, в первую очередь, Польша, рассматривают Балтийский регион и как место возможного крупномасштабного военного конфликта, готовясь к участию в нем, и как плацдарм для дальнейшего и планомерного наращивания в нем своего военного присутствия.
Таким образом, на западном геополитическом векторе сама военная угроза национальной безопасности России стала реальностью. И вопрос состоит лишь в вероятности ее реализации в тех или иных условиях обстановки [214]. В связи с этим реальная (а не «словесная») готовность России к парированию возникшей угрозы должна быть обеспечена и поддерживаться уже сегодня.
