Человечество так и не смогло выйти в космос. Нет спутниковой связи.
Бурное развитие мистики, эзотерики, люди делают основную ставку на магию, сверхспособности, учатся жить в гармонии с природой.
В точке сингулярности нет достаточной массы для Большого Взрыва. Вселенная не появляется.
События.
Из раздела – если бы…
IIНадо спать.
Какое там, к чёртовой матери, спать. Ворочаюсь в постели, перебираю все варианты, как могло бы быть, если бы, ох уж это проклятущее – если бы…
Повесил бы тебе эти окаянные шторы, или что тебе там надо было, сам же раньше старался предугадать и выполнить любое твоё желание, а то, может, кофейку заварить, а то, может, купить чего, а то, может…
Или сгрёб бы тебя в охапку, в объятия, люблю тебя, всё такое, на хрена они нужны, эти шторы, смотрят все, и пускай смотрят, завидуют чёрной завистью, так им всем и надо…
Или позвонил бы тебе наутро после той ночи, когда хлопнула дверью, прости меня, люблю тебя, всё такое. Первые дни бросала бы трубку, и не звони мне больше, и ненавижу тебя, забрасывал бы тебя сообщениями, люблю тебя, всё такое… приносил бы цветы к дверям твоей квартиры…
Бы…
Ох уж это бы…
Может, и не помирились бы… Да это неважно, неважно. Увидел бы тебя в тот вечер, как ты садишься в машину, кинулся бы к тебе наперерез, не смей, не смей этого делать, дай я за руль сяду…
Или…
Представляю отчаянный случай, как я выхожу на улицу, меня сбивает насмерть тот самый пьяный лихач, его хватает полиция, и до тебя этот идиотище уже не доберётся…
Или…
Или…
Перебираю в памяти варианты.
Я их не вижу.
Я только чувствую их, они где-то рядом, здесь, только дотянуться до них не могу, потому что они вне времени…
Глава 2. Телескоп, упавший на солнце
На табло над площадью высвечивается первое сентября две тыщи пятнадцатого года.
И год назад здесь высвечивалось первое сентября две тыщи пятнадцатого года.
И год назад.
И десять лет назад.
– Неправильно.
Дрель Дрелич смотрит на мой отчёт, фыркает по-хомячьи, сопит носом, говорит:
– Неправильно.
Вот терпеть его за это не могу. Сам не знаю, за что. Вроде бы не орёт, как Вик Викыч.
– Я-стесняюсь-спросить-ты-на-кой-чёрт-сюда-припёрся-идиотище.
Вроде бы не бормочет таким ехидным насмешливым шёпоточком, как Сом Сомыч…
– Молодо-ой челове-ек, а вы в школе вообще учи-ились? А что-то незаме-етно…
Вроде бы не ворчит, как Пал Палыч:
– Понаберут дебилов, а мне потом учить… нет, не умею я с дебилами… не умею…
Только посмотрит на расчёты, скажет:
– Неправильно.
А у меня всё так и кипит, и клокочет внутри. Хочется убить его… или себя. Или нас обоих. И так и кажется, что сидит этот Дрель Дрелич в аспирантах, а власти у него побольше, чем у некоторых будет.
– А… ч-что?
– Солнце. Вот, посмотрите. Оно у вас каждый день всё выше и выше поднимается.
– Ну… осень же… так должно же…
Тут же краснею до кончиков ушей. Зря я ему возражал, лучше бы я этого не говорил…
– Так оно опускаться должно. У вас и звёзды поднимаются. И луна…
…и гром небесный, – мысленно добавляю про себя.
Дрель Дрелич смотрит на меня. Многозначительно. Мысли он читает, что ли…
– Переделайте.
Переделайте. И всё. И ни слова больше. И поди-разбери, где что не так посчитал, да всё везде так посчитал, не знаю, какого чёрта солнце не оттуда на небо выехало…
Хочется колотить кулаками в стену. Сильно, больно, отчаянно. Действительно, на кой чёрт я сюда попёрся, ну надо же было куда-то переться, на безрыбье и рак рыба… кушать-то хочется… Менеджеров развелось как грязи, ткнёшься в какую контору, смотрят на тебя, как… даже не скажу, как на что, напяливают дежурную улыбку:
– Большое спасибо, мы вам позвоним…
…и чёрта с два вы мне позвоните.
Нет, был, конечно, вариант, универсальный, на все случаи жизни, в хронологи, в хронологи, о-ох, как нашей стране хронологов не хватает, досрочный выход на пенсию, до которой вы не доживёте, отпуск сорок дней… до которого вы тоже не доживёте, ваши родственники получат компенсацию…
Пошли на фиг…
А теперь начинаю понимать, что есть кое-что похуже всякого хронолога. Это обсерватория. Здесь. На вершине башни. Помню, таскали нас сюда ещё в школе, показывали какие-то космические выкрутасы, которые светились и крутились, и это было здорово. Помню, тоже одно время мечтал быть астрономом, парни в школе только крутили у виска, ты чё, с дуба рухнул?
Теперь понимаю, почему.
– Ну, молодой человек… мы вас возьмём, кадров-то не хватает… только зарплата у нас… сами знаете… никакая…
– Знаю.
– Где живёте?
– Да вон… в соседнем квартале…
– Ну, вот и отлично, пешком ходить будете… я тоже пешком хожу, мы все пешком ходим… полезно… ну а какие у вас планы… на будущее?
– Работать… здесь… всю жизнь астрономией интересовался, хочу уже… послужить науке…
Ну что ты так смотришь на меня, что смотришь, сам же знаешь, пришёл сюда от безысходности, и как только подвернётся что-нибудь стоящее, только вы меня здесь и видели…
– Меня просто… ваше спокойствие поражает… по поводу зарплаты…
Меня самого моё спокойствие поражает. По поводу всего. Надо искать. Хоть что-то стоящее. И побыстрее. Грёбаный капитализм, грёбаное всё…
Утешаю себя. Вслух.
– Всё-таки, живём в лучшем из миров.
– Ну… вашими бы устами…
Кадровик смущённо улыбается.
…стряхиваю с себя сонное оцепенение, замечтался… а что тут ещё делать, когда сидишь над этими расчётами, как проклятый…
Поднимаюсь на вершину башни. Здесь можно побыть наедине с собой. И со всем миром. Отсюда видно Плато, и огромный мегаполис, раскинувшийся по Плато от края до края. На юге и на севере Плато обрывается в бездну, в небытие, может, там есть какие-то другие времена и миры, не видимые нами. Не знаю. Не видел.
К востоку плато переходит в склон, на нём видны дымные фабрики, обломки транзисторов, электронных ламп, каких-то первых искусственных спутников. Дымные пожары войн, новое поколение уже и не знает, что это за войны. Отлетавшие своё кукурузники. Какие-то допотопные вундервафли времён непонятно чего.
В ясную погоду можно увидеть кусочек девятнадцатого века – там, по склону, можно заметить, как пыхтит по рельсам какой-нибудь первый паровозишко, чумазые парни кидают уголь в ненасытную глотку печки…
На западе плато переходит в склон. Склон, уходящий резко вниз. Дым пожарищ. Грохот атомных взрывов. Синие всполохи, теперь-то я знаю, что это за всполохи. Ещё какие-то вспышки непонятно чего.
В ясную погоду можно увидеть…
Да ничего там нельзя увидеть. Ни в ясную, ни в какую. Склон, уходящий резко вниз. В темноту.
Отсюда же, с башни, видна крыша Дворца Народов, где люди власти когда-то подписывали договор, что дальше не пойдём. Туда, на склон. Дальше две тыщи пятнадцатого. Историческое место и всё такое.
Севернее…
– К вам мальчик.
– Чего?
Оторопело смотрю на прыщавого лаборанта, какой чёрт его сюда занёс.
– Какой мальчик… сынуля мой, что ли?
Тот разводит руками:
– Откуда я знаю, как ваш сынуля выглядит?
Я уже сам не знаю, как мой сынуля выглядит, полтора раза его видел…
– Ну… пусть зайдёт.
– Пропуск ему выписать?
Вот, блин…
– Ну, выпишите…
– Тогда паспорт ваш нужен…
Кусаю губы… знать бы ещё, на кого я выписываю пропуск…
Он заходит, легко так, как к себе домой, смотрю на него, чувствую, что встреча не предвещает ничего хорошего…
– Ну, привет…
…Минька, или как тебя там.
– А… здрассте, – усаживается в кресло, как у себя дома, ну правильно, папочка его скоро весь мир купит…
– Это… папа вам передать велел…
Лёшка, или как его там, протягивает мне пухлый конверт. Мысленно отмечаю про себя, что конверт надорван с края, как бы Васька или как его там, из конвертика уже не пощипал. Ну, да и ладно, дарёному коню зубы не смотрят…
– Спасибо большое.
Хочу добавить, как раз кстати, с работы турнули, сынуля девятый класс кончает, алименты платить, и… ладно, кому это всё интересно…
Пацанёнок не уходит. Сидит. Как у себя дома. Ну что, что тебе ещё надо, чаем тебя, что ли, должен поить… с конфетами? Я вообще-то сам домой идти хотел, если ты не в курсе…
– Ну, чего такое?
Он смотрит на меня в упор, ёрзает на кресле, хочет что-то сказать, что он там задумал… Только не надо, пожалуйста, а можно я телескоп посмотрю, а можно я вон ту ручечку покручу, а где у вас машина такая, которая…
Пошёл вон.
– Я это…
– Ну, чего?
– Там… на склоне… когда мы… я видел.
Гром среди ясного неба.
Вот этого я и боялся. Нет, ещё надеялся на что-то, что пацанёнок умный окажется, да где они умные-то… Ещё надеялся, хватит у него умишка не ляпнуть, что я там, на склоне, человека подстрелил. Я вообще его убивать не хотел, если уж на то пошло, я же не знал, что штука эта синими лучами выстрелит. Да что не хотел, да, хотел, он сам хорош, напал, и вообще, законная самозащита, и вообще…
