— Ты пойдешь со мной. — Он терпеливо ждал, протягивая руку внучке.
Сандрин избегала внимательного материнского взгляда и, едва коснувшись руки деда, поднялась на ноги.
— Идем, прогуляемся вдоль реки. Там тихо, — произнес Ночное Солнце, двинувшись нарочито медленным шагом.
Сандрин пошла следом, нервно теребя концы пояса, расшитого синими бусинками. Она любила деда, восхищалась им, но сейчас была зла на него.
— Ты считаешь, что Черноногие жестоки? — спросил Ночное Солнце твердым голосом. Сандрин покачала головой.
— Я не понимаю вас, дед. — Она остановилась, взглянув на Ночное Солнце. — Зачем ты разрешил Маленькому Медведю это делать? Это не правильно.
— Он сам дал этот обет. Никто не заставлял его.
— Если бы он не дал этого обета сейчас, его бы заставили дать его позже. — Сандрин шла немного быстрее, опережая деда. Она направлялась вниз по склону к реке.
— Неужели ты так ненавидишь Черноногих, Яркая Звезда? — спросил Ночное Солнце, идя следом за ней.
Сандрин остановилась и повернулась к нему.
— Я не испытываю ненависти к Черноногим, дед. Просто… — Голос ее сорвался, она не могла передать то, что испытывала в душе.
Ночное Солнце подумал минуту, затем кивнул головой.
— Я понимаю тебя, внучка. Я не слишком-то люблю белых, но из-за тебя я стал глядеть на них иначе. В тебе кровь белых людей, но ты такая же моя внучка, как и остальные, может быть, даже больше.
Сандрин подняла брови удивленная:
— Что ты имеешь в виду?
— Ты мне очень напоминаешь свою бабушку. — Ночное Солнце улыбнулся. — Она была очень красива — как ты. И очень упорна, очень упряма. Ее было невозможно переубедить, если уж она решала, что права.
Сандрин не могла сдержать легкой улыбки.
— Бабушка была против, что мама вышла замуж за отца?
Ночное Солнце пожал плечами.
— Она знала, что твоя мать все равно выйдет замуж за белого человека, что бы мы ей ни говорили. Она не хотела отталкивать ее от нашего народа, поэтому благословила союз, заставив и меня сделать то же самое.
— Я помню ее. Она была красива, у нее было доброе лицо. Ты тоскуешь по ней, дед?
— Да, Яркая Звезда. — Ночное Солнце взял ее за руку и повел вниз, к реке. Он наклонился и окунул руку в чистую воду. — Мне нравится это место.
— Я рада, что теперь ты не так часто меняешь место деревни, как делал раньше.
— Это прекрасное место. Наши враги не могут здесь найти нас. Здесь мы можем укрыться зимой. Но я не затем привел тебя сюда. Разве ты не видишь красоты в том, что совершил Маленький Медведь? Разве ты не видишь красоты его обета, данного солнцу?
— Я думаю, что это ужасно, — ответила Сандрин. — Маленький Медведь мне как брат. Мне больно от его страданий. И ради чего? Ради чего он страдает? — Сандрин сделала движение в сторону солнца, стоявшего высоко в небе. — Неужели ты на самом деле считаешь, что солнцу не все равно, что сделал Маленький Медведь? — Сказав это, Сандрин замерла. Как она могла так обидеть своего деда? — Извини, дед. Я не хотела…
Ночное Солнце поднял руку.
— Тебя учили говорить чистосердечно. Это не стыдно. Продолжай. — Ночное Солнце пошел вдоль реки. — Я живу на этой земле уже почти шестьдесят зим, Яркая Звезда. Не раз я начинал сомневаться в вере в солнце и в богов. Это произошло, когда мой сын, Храбрец, умер от ужасной болезни. Это случилось, когда моя жена, Тихий Ручей, умерла от стрелы Воронов. Всякий раз я проклинал солнце, проклинал луну, проклинал и самих богов. Но когда уходила печаль, возвращалась вера.
— Но почему Маленький Медведь или кто-либо другой должны так страдать? Я не понимаю.
— Когда Маленький Медведь выздоровеет, а он обязательно выздоровеет, он будет себя чувствовать воином, мужчиной.
Сандрин вспомнила, как люди ее деревни смотрели на Маленького Медведя, и поняла, что дед прав. Маленький Медведь станет себя по-иному чувствовать. Он заслужил почет и уважение. Сандрин пожала плечами.
— Меня ранит жестокость. В мире моего отца нет ничего подобного.
— Ты обманываешь себя, если думаешь, что у белых нет ничего подобного, внучка. — Ночное Солнце присел на корточки, чтобы поднять плоский камень. Он повертел его в руке, затем швырнул так, что тот запрыгал по поверхности воды. — Ты ведь знаешь о скальпировании?
— Да, я видела скальпы, которые привозили твои воины. Но что из того?
— Не краснокожий человек первым снял скальп. Смуглый человек первым снял скальп, тот человек, который привез нам лошадей. Позже и белые начали снимать скальпы.
Сандрин покачала головой, не желая в это верить.
— Когда-то давно, когда еще не было на свете ни меня, ни моего отца, краснокожие люди воевали с белыми. Белые давали вознаграждение за скальп краснокожего. Независимо от того, чей именно скальп приносили, какого племени. Это не имело значения, даже если представители этого племени не воевали. За деньги белые люди скальпировали индейцев, избивали их и изгоняли из родных мест.
— Я не могу поверить в это.
— Спроси своего отца, Яркая Звезда. Он расскажет тебе.
— Но я никогда не слышала об этом.
— Я уверен, что белые люди об этом не станут говорить. — Ночное Солнце остановился и поглядел на нее. — Я не пытаюсь оправдывать наших людей. Мы горды тем, какие мы есть. Все люди жестоки, Яркая Звезда.
Сандрин вспомнила о многих вещах, которым учил ее отец по книгам. Она вспомнила о римлянах, о том, как они пытали своих рабов; о французах, которые держали своих узников в Бастилии, в грязной, ужасной тюрьме, а потом казнили их на глазах ликующей толпы. Ее дед прав — белые люди не более цивилизованны, чем Черноногие.
— Извини, дед.
Ночное Солнце мягко коснулся щеки Сандрин.
— Я не могу любить тебя меньше из-за того, что в тебе течет кровь белых людей. Яркая Звезда. Мы должны принимать свои различия и жить каждый своей жизнью. Это все, что мы можем сделать.
Сандрин поглядела на деда. Он повернулся и направился в деревню. Высокий, в его темных волосах блестит седина. Ей подумалось, что он смотрится очень благородно — к нему проникаешься уважением, лишь глядя на его манеру держаться. Сандрин улыбнулась. Ее дед прав — он был Черноногий, она была белой. Но это не имело совершенно никакого значения — она никого не любит больше, чем его.
Глава 2
Руки Уэйда были залиты кровью. Он держал новорожденного, а дитя дрожало, вертело головой и уже искало что бы поесть. Он не мог сдержать улыбки.
— Заверни его во что-нибудь, Уэйд. Уэйд поглядел на миссис Маршалл и быстро кивнул. Он взял чистую рубашку и завернул маленькое тельце. Затем передал ей ребенка:
— Вот и мы, мэм. Отличный мальчик.
