Эмоции, о существовании которых я и не подозревала, проснулись, открыв сонные глаза, превратившись в зверя, который жил в моей груди, в моей душе. Они расправили кожистые крылья и подняли длинную бронированную шею, отчаянно желая увидеть горизонт.
Моё сердце стучало от желания. Теперь я принадлежала чему-то большему, чем я сама.
Когда я ответила отцу Гариусу, мой голос был таким же скрипучим, как и его.
— Да, — прошептала я. — Да, я пойду.
Он даже не улыбнулся. Он не выглядел успокоенным. Вместо этого его серые глаза стали жёсткими, и он медленно кивнул, как будто ему нужно было время, чтобы принять мой ответ.
— Возьми Оливера.
— Нет, — возразила я. — Я не могу просить его оставить здесь свою жизнь. В любом случае, он этого не сделает. Он слишком сильно любит братство. Он…
Отец Гариус поднял руку.
— Он не создан для жизни в храме, как хотелось бы верить его матери. Да благословит её свет. И он тебе нужен. Дорога домой будет опасной, даже если вам удастся спрятать корону во время путешествия. Любой в королевстве был бы готов убить за эту корону. Понимаешь ли ты это, Тессана? Никто не знает, что ты жива. А это значит, что никто не узнает, если ты умрёшь. Ты ни при каких обстоятельствах не можешь открыть, что корона у тебя.
— Отец, как вы думаете, что мы будем делать…
— Вы найдёте путь. Вы должны.
Он был прав.
Либо мы проделаем весь путь до Элизии.
Либо нет.
— Оливер не захочет ехать, — заверила я отца Гариуса. — Он слишком умён. Когда мы в детстве играли в драконов, он всегда был деревенским жителем, который рассказывал храброму рыцарю о драконе. Мне самой пришлось играть роль дракона и рыцаря!
Отец Гариус отвернулся, и я могла бы поклясться, что он сделал это, чтобы скрыть улыбку. Но когда он снова посмотрел на меня, его глаза были серьёзными.
— Мы будем скучать по тебе здесь, Тессана. Ты была экзотическим цветком нашего существования цвета пшеницы.
Я улыбнулась своему наставнику, человеку, который вырастил меня.
— Но пшеница выглядит как золото при свете, отец. Экзотический цветок бледен по сравнению с великолепием золота.
Его глаза наполнились эмоциями, и я повторила выражение его лица, не в силах сдержать глубокое сожаление о том, что оставляю его здесь.
— Вот почему королевство нуждается в тебе, Тессана. Вот почему ты должна вернуться домой.
— Увижу ли я вас когда-нибудь снова? — из уголков глаз скатились слёзы, но я не стала их смахивать.
Он покачал головой и слегка улыбнулся.
— Моя дорогая, здесь наши пути расходятся. Но для того, чтобы я нашёл свой, а ты свой.
Я не понимала. Я хотела задать ему ещё несколько вопросов, пригласить его в замок, как только установлю свое правление. Но он поднёс палец к губам, и я поняла, что этот беспрецедентный момент разговора подошёл к концу.
Вместо этого я сказала ему:
— Мы уедем рано утром. Мы пойдём через Кашу. Через Золотые равнины. Сейчас лето, жара может быть проблемой, но…
Отец Гариус прищёлкнул языком, и я обратила на него всё своё внимание. Он резко дёрнул подбородком.
— Вы не хотите, чтобы я шла через Кашу? Но это самый прямой путь, я думала…
Основа прищёлкнул языком. Я проглотила разочарование. Было намного проще, когда он говорил со мной.
— Вы же не хотите, чтобы я пошла через Теновию?
Он кивнул.
Я застонала.
— Но участок Теновии, граничащий с Хеприном, лес Теллекан, — он улыбнулся мне. Мне хотелось кричать. — И не просто какой-нибудь участок Теллеканского леса, а Кровавый Лес! Вы не можете ожидать, что мы будем путешествовать по Кровавому лесу в одиночку и выживем!
Он снова кивнул.
Он действительно ожидал этого.
— Мы умрём ещё до наступления ночи. В этих лесах обитают такие же призраки, как и в Денамоне.
Магия была изгнана из королевства тысячи лет назад. И всё же слухи о коварной чёрной магии, кишащей в Кровавом Лесу, пронеслись по всем девяти королевствам. Даже в нашей мирной, практичной стране мы жили в страхе перед тёмным присутствием сразу за границей.
Сами деревья, по слухам, были пропитаны злой магией, скрывающей тёмные тайны и теневых монстров. Единственными, кто отваживался бродить по этим лесам, были воры, поджидающие, как пауки в паутине, свою следующую жертву, и язычники, исповедующие запрещённую религию.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Строгий взгляд отца Гариуса заставил меня проявить непочтительность. Я проглотила свой ответ.
— Прекрасно. Пойдём через лес Теллекан, — по крайней мере, мне не придётся беспокоиться о реакции дяди на моё внезапное появление на его пороге. Бандиты и призраки убьют меня первыми.
К этому времени на следующей неделе я буду вознесена на огненный алтарь в качестве жертвы девственницы языческому богу бурундуков.
Он протянул мне сумку, в которой хранил корону, и я неохотно убрала тяжёлую золотую драгоценность обратно в потайное отделение на дне сумки. Я встала, внезапно почувствовав, что мне не терпится собрать вещи для предстоящего долгого путешествия.
Отец Гариус успокоил меня, мягко положив руку мне на плечо. Он медленно встал, показывая свой возраст скрипом суставов и прерывистым дыханием. Он шагнул вперёд и заключил меня в тёплые объятия.
В горле снова появился комок. Я не могла вспомнить, когда в последний раз кто-то обнимал меня. Жест показался незнакомым и чужим.
Мои руки запоздало затрепетали и легли ему на спину. От него пахло сеном и маслом, которым зажигали храмовые фонари. Я закрыла глаза и запечатлела этот момент в памяти.
Я никогда его не забуду.
Он отступил назад, и я перекинула сумку через плечо. Я без оглядки выбежала из комнаты. За закрытой дверью я снова вытащила корону, зная, что не смогу сделать это снова, пока не доберусь до своей родины.
Я провела пальцами по выгравированным виноградным ветвям, которые украшали основание. Они переплетались друг с другом, обвиваясь вокруг сверкающих бриллиантов, которые увеличивались в размерах к центру короны. Главный рубин был размером с половину моего кулака и сверкал, отражая свет свечи. В его поверхности я видела своё размытое изображение.
Я закрыла глаза снова и надела корону. Под её весом моя голова наклонилась влево. Глаза наполнились горячими слезами.
Когда я снова открыла глаза, остатки солнечного света пропали за искрящимся одеялом звёзд и молочного лунного света. Я сняла с головы корону, растирая занемевшую шею. Я открыла сумку, чтобы положить корону, но что-то привлекло моё внимание, что-то было спрятано в глубине.
Мои пальцы сомкнулись вокруг тонкой серебряной цепочки, и я вытащила колье из сумки. Серебряный кулон в форме слезы свисал с цепочки, оформленный бриллиантом и сапфиром.
Я потёрла пальцем камни и почувствовала тёплую волну, прошедшую по телу.
Ещё одно забытое воспоминание всплыло в моём мозгу.
Шуршали осенние деревья, их ярко-красные листья слетали на землю с каждым порывом ветра. Воздух пах зимними кострами и остатками тёплой погоды. Красноватое солнце низко висело в небе. Скоро придёт время возвращаться в дом. Наши мамы будут нас искать.
— У меня для тебя кое-что есть, — сказал он мне.
Он был старше меня и никогда не позволял мне об этом забывать. Не то, чтобы я забыла. Я посмотрела на него глазами, полными любопытства. Я не понимала, почему он хочет проводить со мной время. Ему нравились мои братья. Они всегда пытались вовлечь в его в игры и весёлые проделки. Но он оставался со мной. Даже когда я хотела делать девчачьи глупости, как он называл это, например, собирать осенние листья, чтобы украсить мой праздничный головной убор.
Я смотрела на него, восхищаясь тем, каким сильным он выглядел, особенно для мальчика одиннадцати лет. Его голубые глаза были яркими даже в угасающем свете.
— Что это?
— Ты должна носить его, — ответил он. — Это покажет всему королевству, что ты предназначена для меня.
Я сморщила нос.
