— Почему это? — спросил он с искренним удивлением.
— Там свет, — и он там был, хоть и минимальный.
— Где?
Я переминалась с ноги на ногу
— Ну, может быть не совсем свет. Но я вижу цветы. И если там цветы, то должен быть свет. По крайней мере, часть времени.
— Мы не будем выбирать дорогу, исходя из того, где растут… сорняки. Нам нужно выбрать северную дорогу. Меньше вероятность нарваться на орды Ворестры.
— Скорее мы встретим Армию мятежников, — я пыталась побороть свежую волну страха.
Он пробормотал:
— Отец Гариус сказал держаться севера. Нам нужно идти на север. Каждая дорога опасна.
Он был прав.
Я указала подбородком на северную дорогу и пошла вперёд.
— Ты прав. Мы можем о себе позаботиться. Ты сам это сказал, так?
Я услышала, как он сглотнул, но не бросила на него взгляд. Я бы потеряла терпение, если бы он дал мне причину.
У нас была примерная карта, которую дал нам Отец Гариус для ориентации во время путешествия, но на ней не были указаны все дороги, которые нам встречались, и ничего из того, что мы видели в последнее время, не совпадало с ней. Мы или были на совершенно другом пути, чем собирались, или карту надо было править.
И это было очень возможно.
Отец Гариус только однажды оставлял Храм Вечного Света и ему выдали меня в качестве подарка на прощание.
Без сомнения, он больше ни разу не выйдет за ворота Храма.
Температура упала, и я вся покрылась мурашками. Стволы деревьев здесь в обхвате были такими же, как домики в Херпине, которые мы оставили позади, и возвышались так высоко, что, готова поклясться, доставали до солнца. Их тяжелые ветви обвивались вокруг друг друга и переплетались, образуя непроницаемый для света полог.
— Выглядит зловеще, — сказал Оливер со смешком. — Было удовольствием быть знакомым с вами, Принцесса.
Я не обратила на него внимания.
Мы ещё двадцать минут шли в тишине, прежде чем у Оливера закончилось терпение.
— Что в Ордах Ворестры делает их лучше, чем армия мятежников? Я никогда не мог до конца понять отличие в способах смерти от наших потенциальных угроз.
— Если Орды Ворестры поймают нас, они отрежут нам головы, насадят их на колья на стенах вокруг города и съедят наши сердца сырыми.
— Драконья кровь! — выругался Оливер. — Просто за то, что перешли границу?
— За то, чтобы выжить, — сказала я ему. — Головы должны отпугивать ночных драконов и работорговцев. Сердце — это деликатес.
— Драконы, — выдохнул Оливер. — И ты предпочитаешь Ворестру Теновию? Ты сошла с ума?
— Мы бы остались около границы, уменьшая риск быть пойманными. Но ты прав. Вероятно, это бы не сработало. Я слышала, что Орды сейчас пристально наблюдают за границами.
— Сейчас все королевства пристально наблюдают за границами.
Меня наполнила пустота. У меня болело сердце за то королевство, королевство, которое когда-то было свободным и процветающим. Королевство, где люди доверяли друг другу. Моя жажда изменить это теперь расцвела в настойчивую цель. Она зародилась в ступнях и прошла по венам, наполняя кровь и кости решимостью.
Оливер снова заговорил, неспособный оставить мирную тишину в покое.
— По меньшей мере, мятежники не съедят наши сердца.
— Нет, они просто будут топить нами костры, чтобы не рубить свои святые деревья.
Оливер резко вдохнул, и это был последний звук на несколько часов, который я услышала от него.
— Нужно остановиться на ночь, — сказала я ему, когда тусклый дневной свет угас и превратился в сумерки раннего вечера. — Сейчас, пока окончательно не стемнело.
— Ты имеешь в виду, что мы будем спать на открытом месте? — он старался сохранить голос спокойным, я услышала, что он дрожит. Сон под открытым небом не беспокоил нас в Хеприне. Но сейчас мы пересекли границу Теновии, и было невозможно не бояться неизвестности.
— Я вижу впереди свет, — показала я на поворот дороги. — Он достаточно яркий, чтобы быть таверной. Будем надеяться, что они просят не слишком много.
Я опустила руки и пальцами обхватила ручку сумки. Я не могла решить, что более опасно — встречаться с людьми или пытаться избежать их. Но страх Оливера был как раз к месту. Мы не могли спать под открытым небом в этом лесу, особенно если хотели сохранить конечности прикреплёнными к телу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В тишине мы подошли к двери хижины, скользнули внутрь и нашли маленький столик в дальнем углу комнаты. Больше всего я хотела схватить руку Оливера и держаться за неё, но я не могла позволить незнакомцам увидеть, как я нервничаю. Мне нужно было сделать всё, чтобы защитить корону.
Казалось странным быть окружёнными людьми, когда проведёшь столько времени в изоляции. Тепло огня согрело мою замёрзшую кожу. Я держала сумку близко к себе, она уже стала частью моего тела.
Я обеспокоенно смотрела на лица и осматривала комнату. Казалось, каждая пара глаз узнавала меня. Мне очень хотелось пригладить волосы. Ни одно из этих лиц не было мне знакомо, и я не знала, почему ожидала встретить кого-то знакомого. Но мои чувства заменила паранойя.
Я ничего не могла с собой поделать и чувствовала, будто за мной следят. Что каким-то образом они меня видят. Видят то, что я несу. Что даже сейчас они планируют, как убить меня.
Мою семью предали и убили, и мы даже не знаем, кто были эти люди. Они избежали наказания. Они свободно ходили по королевству, как им заблагорассудится.
Я покачала головой. Прошло восемь лет. Я была ребёнком. Теперь я была женщиной, взрослой и изменившейся.
Никто не узнал бы меня. Это было невозможно.
— Что будем делать? — с нотками истерики прошептал Оливер.
Я посмотрела в огромные карие глаза и пожала плечами.
— Я не знаю. Я раньше никогда не была в таверне.
Он наклонился вперёд, сжав пальцами края маленького столика.
— Я тоже!
— Что? Как это возможно?
Его щёки порозовели от смущения.
— Я с младенчества жил в монастыре. Когда у меня была возможность посетить такое место, как это?
Я наклонилась и понизила голос до шепота.
— Я выросла во дворце! Почему ты думаешь, что у меня есть опыт, которого нет у тебя?
Он нахмурился, его черты лица изменились от веснушчатого монаха до дикого хорька.
— Так что мы будем делать?
— Ты пойдёшь и попросишь комнату, — сказала я ему.
— Я?
— Я не могу, я женщина!
Его вздохом гордился бы даже Отец Гариус.
— Если я там умру, — он показал на стойку, где дородный мужчина с маленькими глазами и без шеи стоял и наливал в кружки эль. — Скажи моей матери, что я добровольно отправился в путешествие, чтобы спасти принцессу.
Я сжала губы, чтобы удержаться от улыбки.
— Клянусь жизнью, я не позволю ей поверить ни во что другое.
Он продолжал ворчать, идя по комнате и пытаясь избежать людей на своём пути.
Завсегдатаи таверны были уже изрядно разгорячены элем. Я наблюдала, как мужчина размером в полдерева махнул своей кружкой и выплеснул янтарную жидкость на бедного Оливера.
Я была уже готова подозвать его, когда ещё один гигантский мужчина перекрыл обзор.
В углах его рта пенилась слюна, и он проревел:
— Девочка.
Я подняла брови и ждала продолжения.
— Тебя не должно здесь быть, — прорычал он.
Его громоподобный голос привлёк внимание нескольких окружающих столиков.
Мои щёки покраснели. Осмотрев комнату, я заметила, что большинство посетителей были мужчины и были такими же высокими и широкими как и он.
Чёрт возьми, все завсегдатаи были мужчинами.
Я распрямила плечи. Ножки стульев скрипели по полу, когда несколько мужчин встали на ноги.
— В чём дело? — я слышала, как спросил один из них.
— Здесь девушка, — прорычал кто-то ещё.
По комнате прокатился неистовый грохот.
Что они имели против девушек?
— Я так понимаю, вы не принимаете девушек? — спросила я первого бегемота.
— Никаких девушек после заката, — его мясистый кулак махнул в сторону двери. — Тебе нужно уйти.
