– Беда, братцы! – вдруг напряжённо выговорил принц Сова.
И показал. Бэнсон шагнул и со свистом втянул в себя воздух.
– Что, джентльмены? – обеспокоенно спросил Стэнток. – В чём дело?
Бэнсон поднял с перевёрнутого пустого бочонка бутылку с недопитым вином. Взболтал. Понюхал. Сова взял лежавший рядом надкушенный кусок хлеба. Разломил.
– Дня три, – сказал он, остро взглянув на Бэнсона.
Тот кивнул:
– От силы – четыре.
И, посмотрев за бочонок, добавил:
– Табурет возле бочонка один. Значит, и гость был один. И снова заявится. Может, прямо сейчас.
Наклонился, поднял седельную сумку. С усилием изъял из неё плоский, в локоть длиной, дубовый бочонок-анкер. Вместо коньяка или джина в нём были набиты монеты. Поднял вторую сумку, с пустым ещё анкером.
– Или унёс первую партию пешком, или пожалел лошадь.
И поместил анкер назад в сумку.
– Но теперь заявится с двумя или тремя лошадьми…
– Стэнток! – резким, металлическим голосом приказал Бэнсон. – Бегом в конюшню. Бери наших лошадей и веди в самый дальний цейхгауз, направление сейчас покажу. Нельзя, чтобы они, заслышав чужих, заржали. Захвати с собой воду, овёс, себе еды дней на пару. А мы с Совой…
Он посмотрел на принца.
– Бежим к воротам и по дороге смотрим, не оставили ли вчера наши кони навоз, – понимающе кивнул тот.
Но покинули они хомутный склад лишь после того, как отвели курки на пистолетах, сдули с кресальных полок порох и насыпали новый.
Быстро ступая, но как можно невесомее, они вышли.
– Вот по этой улице до конца и направо, – показал Бэнсон Стэнтоку, и тот поспешил в конюшню.
– Что бы ни случилось, не покидай лошадей! – добавил ему вслед Сова, и Стэнток, принимая приказ, вскинул к полам шляпы руку.
Спустя два часа, старательно уничтожив свои следы, вернулись к пролому. Принесли две большие корзины с водой и провизией. Одну Бэнсон внёс в хомутный склад. Поставил между дальними бочками, там, где устроил лежанку. Вторую Сова унёс в закоулок напротив пролома, немного пошуршал там чем-то и через минуту исчез.
И замерло всё в «Девяти звёздах», и притих даже ветер.
Они просидели бы и неделю, терпение и опыт вполне позволяли. Но ждать пришлось лишь до следующего полудня.
Нет, не прав был патер Люпус, со злобным отчаянием бросивший Фердинанду «никто уже не придёт!». Стук копыт и храп лошадей оборвались у входа в длинный цейхгауз. Привязав поводья к ручке двери, приехавший торопливо, без опаски вошёл под гулкий свод. Прошагал, часто и шумно дыша, к пролому. Перешагнул битый кирпич.
«Замри». Приказал ему отлично знакомый хруст взведённого курка пистолета.
«И даже не думай». Приказал второй щелчок, сзади.
– На колени встал, руки на поясницу, – отчётливо сказал Сова.
Приехавший медленно подчинился. Бэнсон подошёл, шагнул в сторону, с линии возможного встречного выстрела Совы. Качнул, затягивая на себя напряжённый взгляд, стволом в ярде от лица. Сова сзади туго связал руки. Потом стянул лошадиной шлёвкой сапоги в подъёмах, этой же шлёвкой притянул к сапогам запястья.
– Рот раскрыл, ткань закусил, – снова потребовал отчётливый голос.
Заткнул рот кляпом, туго обмотал ещё тканью вокруг головы, шеи.
Убрали пистолеты. Оттащили грузное тело в сторону от пролома, вышли.
Вернулись через час. «Никого». Разложили содержимое седельных сумок несчастливого гостя. Среди прочей поклажи – одна чашка, одна ложка, одна кружка.
– Сомнений нет, – сказал принц Сова. – Одиночка.
Дёрнув, резко подняли пришельца с пола. Стоя на коленях, он привалился к стене. Бэнсон развязал ему рот, отбросил кляп в сторону.
– Добрый день, мастер подлых ударов, – сказал в запущенное, обросшее клочковатой бородою лицо.
– И тебе добрый день, крестник, – хрипло ответил пленник.
– В самом деле – крёстный твой? – не без удивления спросил принц.
– В прямейшем смысле, – подтвердил ему Бэнсон.
И, глубоко наклонившись, показал шрам на затылке, бугрящийся отчётливым белым крестом.
Потом присел перед связанным. Задумчиво проговорил:
– Ты, Филипп, зал номер девять помнишь? Люпус «очистил» его перед смертью. Но решётки – крепкие, надёжные решётки, – остались. Там теперь пока поживёшь. А потом поедешь в Эрмшир.
Но бывший капитан, стрелок, фехтовальщик ничего не ответил. Он тянулся, тянулся мучительным взглядом к бочонку с монетами, с хрипом дыша: «Хаггр… Хаггр…»
И вдруг, широко оскалившись, зарыдал.
Бэнсон сходил к своей лежанке, набрал в кружку воды. Подошёл, с силой выплеснул в бородатое, испачканное у ночного костра сажей лицо. Сказал с досадой:
– Постыдись, не один ведь. Ты ведь боец. Рыцарь!
Всхлипывая, Филипп стал сдавленно стонать.
– Нет, всё, – покачал головой принц Сова. – Человек перестает быть бойцом, как только становится мародёром. – И, присев, спросил: – Ты в прошлой жизни гробницы фараонов не грабил?
Развязали ноги, вывели из цейхгауза. Со связанными руками посадили на лошадь. Бэнсон стал привязывать ноги к стременам. Сова пошёл позвать Стэнтока. И, когда тот пришёл, Бэнсон показал на пленного:
– Один из самых страшных зверей в моей жизни. – И добавил уже Филиппу: – Ручонку Симеону ведь ты к дубу пришпиливал?
Взял лошадь за узду, повёл к так хорошо знакомой Филиппу тюрьме-залу. Стэнток взял приведённых им двух лошадей, повёл к конюшне.
– Всех можно на место вернуть, – с нарочитым ободрением в голосе сказал ему Сова.
Стэнток вновь, принимая приказ, вскинул ладонь к шляпе.
Затем, надёжно замкнув бывшего капитана «Девяти звёзд», спустились в комнату кастеляна и пообедали горячим, спокойно и полновесно.
– Я вот что думаю, – рассудительно сказал Бэнсон. – Здесь платёжного средства определённо больше, чем в казне короля нашего Георга. Это и понятно: когда Георг тратил, Люпус копил. Все деньги мы использовать не сможем. И даже сотую часть. Поэтому нужно сделать здесь форпост Серых братьев.
– Превосходная мысль! – горячо поддержал его принц Сова. – Пусть выделят людей с дюжину. «Девять звёзд» числится как монастырь? Вот им пусть и продолжает быть. Люди освоят территорию, выставят караулы. Дюжины, думаю, будет достаточно, чтобы охранять это новое казначейство. И пусть кровавое золото служит доброму делу.
– Одному нужно будет остаться, – вопросительно сказал Стэнток.
– Это да, – кивнул Сова. – Я останусь. На всякий случай разложу арсенал по закоулкам. Ловушек наделаю. Заключённого буду кормить. И ждать, когда вы приведёте сюда Серых братьев. А потом выведем из казарм полк солдат, якобы на учения, и раздавим самодовольных и самоуверенных лордов.
