наркотики в компании. Иногда я просто обращаюсь в LCBO (Liquor Control Board of Ontario – Совет по контролю над торговлей спиртными напитками Онтарио), потом возвращаюсь домой, закрываюсь в комнате и пью, пока не ложусь спать, потом просыпаюсь и делаю то же самое!
Однако многим респондентам нравится, когда к возбуждению от игры добавляется опьянение. Ник, например, признается: «Очень редко бывало, чтобы мы играли, но не пили». Многие игроки полагают, что лучше всего пить и играть одновременно. Так, Пэтти связывает свой алкоголизм с игровой зависимостью. Она отправлялась играть и пить практически каждые выходные: «Понимаете, я играла почти каждые выходные, в ночь на субботу и в ночь на воскресенье, играла вместе с друзьями, и ты просто попадаешь в струю – пьешь и проигрываешь слишком много денег». Для нее алкоголь был частью общего ритуала, и хотя с ним было особенно просто «попасть в струю», опьянение также усиливало ее тягу к игре.
Именно на таких людей, как Ник и Пэтти, которым нравится пить и играть одновременно, нацелена реклама казино и скачек, где продаются спиртные напитки. Все знают, что под воздействием алкоголя самоконтроль снижается и в результате человек играет чаще, дольше и делает более высокие ставки. Для казино это означает увеличение выручки. С другой стороны, сами игроки с удовольствием отправляются туда, где продаются спиртные напитки, чтобы приятно провести время и забыть о тяготах повседневной жизни. Алкогольная и наркотическая зависимости тесно связаны с игроманией: в сочетании они позволяют игроку еще быстрее забыть об источниках стресса и тревожности.
Игра как механизм копинга
Теперь, наконец, рассмотрим, как именно азартная игра становится копинговым механизмом – и для современных игроков, и для Достоевского. Некоторые из наших респондентов играют, чтобы не думать о своих проблемах, чтобы выиграть деньги для решения проблем или чтобы испытать азарт или удовольствие от социального взаимодействия. Однако для всех участников исследования игра становится способом борьбы со стрессом. Многие осознают и открыто признают тот факт, что игра – это их основной способ облегчить стресс, хотя есть и те, кто это отрицает.
Подобное отношение к игре – как к способу на время уйти от проблем – ярко прослеживается на примере Грейс:
Мне нравится, что игра позволяет обо всем забыть. Я ощущаю мир и спокойствие. Казино – это единственное место, где я отключаю мобильный телефон. Мне нравится азарт, и я люблю наблюдать за игрой. Это сама неизвестность. Мне нравится смотреть, как идет игра, и нравится звук колокола. И я люблю это возбуждение. <…> Я отправляюсь в казино, чтобы побыть наедине с собой, и никто мне не докучает.
Если я еду туда одна, то это способ сбежать от мира.
Помните Нэнси, у которой умерли родители, когда она была подростком? Нэнси признается, что игра помогает отвлечься от скорби. И все же облегчения хватает ненадолго: ей по сей день больно вспоминать о них. Получается, что азартные игры – это неэффективный способ борьбы с эмоциональными проблемами. Они лишь временно помогают забыть о проблемах, но в долгосрочной перспективе никак не облегчают эмоциональную боль, вызванную этими проблемами.
Эван тоже играет, чтобы справиться со стрессом, и признает, что игра стала для него формой эскапизма. В чем-то эта ситуация напоминает ему, как в детстве он сбегал от проблем: «У меня были проблемы [в университете]: у меня не получалось добиваться поставленных целей, я пропускал лекции, такое вот все. Это продолжалось три года. На втором и третьем курсе я пытался сбежать от проблем с помощью еды и азартных игр». Возможно, именно игровая зависимость мешала Эвану «добиваться поставленных целей», и в итоге это становилось еще одним источником стресса. И все же это была возможность забыть о трудностях, связанных с учебой.
Джошуа тоже осознает, что игра стала для него средством сбежать от трудностей. Однако, в отличие от Эвана, он хочет переломить ситуацию:
Игра стала для меня зависимостью. Нельзя прятаться в нее от проблем. Раньше мне нравилось играть, а теперь уже не нравится – теперь я играю, чтобы справиться со стрессом. Мне очень не нравится это чувство – что я вынужден что-то делать в качестве психологической защиты. Для меня это и есть определение зависимости. Если какое-то занятие становится необходимым, то это и есть зависимость.
Джошуа отдает себе отчет, что у него возникла игровая зависимость, которая стала нездоровой копинг-стратегией. Привычка настолько вышла из-под контроля, что он не может с ней справиться. Он продолжает играть, потому что не знает других способов бороться со стрессом – или потому, что альтернативные методы оказались для него менее эффективными.
Другие респонденты играют, чтобы избавиться от скуки. Марсель, например, упоминает чувство радостного возбуждения, которое ассоциируется у него с игрой. По его словам, каждому стоит побывать в казино, потому что именно там можно «позволить себе расслабиться… ты как бы уже не дома». Игра позволяет ему вырваться из скучной домашней рутины. Кроме того, в казино он чувствует яркие эмоции, которых дома ему не хватает.
Дженис тоже нравится эмоциональная сторона игры. В ответ на вопрос, почему она снова и снова возвращается в казино,
Дженис объясняет: «Игра – это возбуждение… возбуждение от всего, что тебя окружает. Например, это могут быть игровые автоматы, вся эта музыка, освещение… все это очень возбуждает. Вот что притягивает меня больше всего».
Грэм в похожих выражениях описывает свои эмоции от игры в покер: «Ты рискуешь, и это потрясающее чувство – особенно когда выигрываешь». Для Дженис и Грэма, как и для многих других участников нашего исследования, важна именно эмоциональная сторона игры, помогающая им сбежать от того, что они считают скучной обыденностью.
Закери тоже считает, что игра – это захватывающая альтернатива скучной и ограниченной жизни:
Для молодежи здесь недостаточно развлечений. Если вам скучно или плохо, пойти особенно некуда. Иногда хочется пойти куда-нибудь, чтобы сбросить стресс. Разные люди выбирают разные развлечения. Но если выбора мало, то азартные игры становятся одной из главных альтернатив.
В отличие от Джошуа, который считает эскапизм тревожащим признаком зависимости, Закери рассматривает игру как обычный вид досуга, который большинству людей пришелся бы по вкусу. Для Закери это «запасной выход», к которому он прибегает в отсутствие других способов «сбросить стресс». (Обращаем ваше внимание, что все участники нашего исследования прошли скрининг и соответствуют установленным критериям игромании.) Закери не считает, что нуждается в игре как в средстве против скуки и стресса. Он рассматривает ее как форму
