— Смешно подумать, — шепнул Эрвин, убрав с уха Кристи слипшуюся сосульку некогда рыжих волос. — Когда-то я считал это правильным.
— А? Ты о чем?
— Об изгнании из социума, принятом на Хляби. Социологи до сих пор спорят о том, что такое приговор: наказание ли, предостережение остальным, искупление, шанс задуматься, а может, просто-напросто тривиальная месть общества индивиду? Странно, но мне всегда была по душе социальная защита. Нет преступника — и общество защищено от него, а куда он делся, в сущности не так уж важно… Честное слово, прогулка к Счастливым островам вместо луча в затылок представлялась мне прямо-таки благородной гуманностью! Я не шучу.
— А теперь? — равнодушно спросила Кристи.
Эрвин долго молчал.
— Расскажи, как ты убила своего муниципального инспектора.
— Зачем тебе это знать?
— Просто хочется.
— Ножом… Он визжал, как свинья… Ты не хочешь узнать, за что я его убила?
— Я знаю. Он привез тебя на Хлябь, сулил златые горы и положение в обществе, на самом же деле завез в гнилую дыру и в конце концов бросил или уступил кому-нибудь. Так?
— Откуда ты только все знаешь?
Кристи показалось, что Эрвин улыбнулся, прежде чем ответить:
— Я же как-никак вычислитель…
— Ты уже вычислил, сколько мы еще продержимся? — спросила Кристи, глотая злые слезы. — День, два?
Эрвин вздохнул — и совсем не безнадежно.
— Мы все-таки дойдем, — сказал он. — Я хочу дойти. Мы уже столько прошли, что искупили все мыслимые грехи, прошлые и будущие. Будет обидно, если все это окажется напрасным, понимаешь?
— Не знаю, — всхлипнула Кристи.
— Ну что ты, маленькая, — ласково сказал Эрвин, погладив ее по голове. — Мы уже прошли больше, чем нам осталось. Все будет хорошо, вот увидишь…
* * *
Еще три дня они шли на восток под нескончаемым мелким дождем, связанные между собой остатками веревки, шли, кормясь головастиками, отгоняя змей и вытаскивая провалившихся. Почему-то здесь не встречалось язычников, может быть, в силу большой глубины топи, а может, как неуверенно предположил Эрвин, оттого, что у донных моллюсков наступил период сезонного поста, связанного, например, с размножением. Один раз, правда, метрах в пятидесяти позади путников, там, где они только что прошли, вздулся очень знакомый бугор и прорвался с оглушительным хлопком, однако вместо лилового щупальца в небо ударил фонтан бурой грязи, забрызгавшей всех троих, и дыра в зыбуне еще долго булькала пузырями остаточного метана.
На четвертый день головастиков стало меньше, а на пятый они пропали вовсе. Куда-то исчезли и змеи, и это могло только радовать, тем более что лоза-бичевка, редкая по ту сторону полыньи, здесь не встречалась совсем. Зыбун казался прочным. Если бы не голод, слабость, воспалившиеся, плохо рубцующиеся раны… Через каждые сто-двести шагов ноги останавливались сами, и люди ждали, когда рассеется черная качающаяся пелена перед глазами, когда перестанет бешено колотиться сердце.
Кристи чувствовала, что тупеет, и это странным образом не пугало ее. Джоб потерял всякую способность возражать приказам и покорно шел впереди без смены, с каждым днем все сильнее кашляя и постанывая при каждом шаге. Эрвин стал молчалив и лишь изредка нарушал равномерное чавканье шагов короткой хриплой командой взять немного правее или левее.
Шлеп, шлеп. Плюх, плюх. Чвак, чвак.
Зеленые водоросли. Бурые водоросли. Живые водоросли и гнилые водоросли, переплетенные, как гамак, сваляные, как войлок. Гроздья соплодий — еще незрелых и уже выбросивших споры, гниющих, похожих на старые мочалки. Жижа и пузыри под разваливающимися мокроступами.
Болото впереди, болото сзади. Болото и справа, и слева, и под ногами. Лишь сверху — низкая каша серых облаков и заунывный мелкий дождь.
К вечеру дождь пошел косо, ветер быстро усиливался. Облачная каша зашевелилась, словно кто-то огромный орудовал небывалой поварешкой. Успокоившись на несколько минут, ветер стал налетать короткими злыми шквалами.
Эрвин остановился первым. Кристи не услышала его слов, и ему пришлось потянуть за веревку.
— Что? — крикнула она.
Новый шквал заставил попятиться Джоба.
— Остаемся здесь! — прокричал Эрвин, указывая себе под ноги. — Кажется, это серьезно!
Заслоняясь от ветра, Кристи указала вперед, где кончались рябые лужи и начиналась кочковатая полоса, на вид более сухая и прочная.
— Может, лучше там?
— Не нравятся мне эти кочки, — прокричал Эрвин ей в ухо.
Покорного, безразличного ко всему Джоба подтянули за веревку, заставили лечь и легли сами. Быстро темнело. На Саргассово болото падала ночь, и вместе с нею усиливался ветер. Стало трудно дышать. По небу стремительно неслись облака, плотные и черные, как комья грязи. Дождь бил горизонтально.
Оставалось ждать — и надеяться, что ветер не будет усиливаться бесконечно. Но он усиливался. Лишь несколько слов не сказали — прокричали друг другу в ухо люди, смирившиеся с неизбежным:
— Держись крепче — может снести…
— Держусь… Откуда идет этот ураган — с океана?
Кристи не расслышала ответа, но по кивку поняла, что Эрвин ответил утвердительно.
— Значит, он прошел над Счастливыми островами?
— Значит. И даже был сильнее там, чем здесь.
— Понимаю… Просто жить, дышать и ходить по твердой почве — это уже счастье, верно?
— Вот именно.
Потом разговаривать стало невозможно. Рев ветра перекрыл все звуки. Ураган нес над болотом вырванные кусты, швырял в лицо растрепанные клочья водорослей, водяную пыль. В болото били молнии.
Это было нестерпимо, но нужно было выстоять, тесно прижавшись друг к другу, чтобы не замерзнуть и не умереть.
Ураган продолжался всю ночь и стал стихать лишь под утро. С рассветом он сделал еще одну попытку усилиться, но быстро изнемог и в полдень сбавил напор до обычного крепкого ветра. Красный диск солнца выглянул из-за туч, но еще долго трое полуобморочных людей лежали неподвижно или слабо ворочались, не в силах встать.
Кристи первая заметила черную тварь, кружащую высоко в небе. Очень скоро к ней присоединилось с десяток ее сородичей. Крылатые хищники, удивительно скоро оправившиеся от урагана, высматривали добычу, постепенно снижаясь.
Неизвестно откуда появились несколько крупных серых летунов и отогнали черных. Падальщики собирались первыми получить свою долю. Ловя ромбовидными крыльями восходящие потоки, они терпеливо ждали, по-видимому, нисколько не сомневаясь, что ждать придется недолго.
Эрвин застонал и сел в луже. Затем попытался встать, и у него это получилось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
