— Амадео приготовил для вас шербет. Это изысканный восточный напиток, хорошо утоляющий жажду.
Живописца обрадовала пауза в разговоре, и, пока Руджиеро священнодействовал, наполняя бокал охлажденным фруктовым отваром и добавляя в него мед, он с преувеличенным вниманием следил за движениями слуги.
— Понадоблюсь ли я вам еще, хозяин?
— Думаю, нет. Ты можешь вернуться к своим занятиям.
— Слушаюсь. — Руджиеро склонил голову. — Донна Деметриче работает вместе со мной. Мы скоро закончим. — Он не стал говорить, что они разбирают тележку с алхимическими веществами, доставленными из Модены.
— Прекрасно. Если нам что-то понадобится, я кликну Аральдо.
Руджиеро еще раз кивнул и удалился.
— Я уже давно не видел донну Деметриче, — сказал Сандро, чтобы что-то сказать.
— Позже мы сможем пройти к ней.
Сандро машинально кивнул.
— Хорошо. — Он сделал глоток из бокала и почмокал губами. Шербет освежал и был приятен на вкус. — Значит, вы стали встречаться?
— Да, и встречались долгое время. Все шло хорошо. Эстасия получала свое, я… для меня эти свидания тоже имели значение…
— Но вы же сказали, что не способны… действовать как мужчина.
Ракоци побарабанил пальцами по колену.
— Я давал много больше, но, как выяснилось, не все.
Он резко встал с кресла и вновь подошел к окну.
— Она стала желать того, чего я не мог ей дать.
— Не могли… или не захотели?
— Скорее, не захотел. Она возжаждала боли. Она возбуждалась даже от разговоров о ней. Я счел это опасным. Когда к ее требованиям примешались угрозы, я вынужден был уйти. — Он говорил сурово, отрывисто, не глядя на Боттичелли. — Ваша кузина взяла себе новых любовников, но и они не сумели управиться с ней. — Тон Ракоци внезапно сделался мягким. — Сандро, поймите, нет такого мужчины, какой был бы способен дойти до пределов, к которым она устремилась. Это не грех, не вина, а болезнь, что бы там ни говорил Джироламо Савонарола. Ни один любовник не утолит ее страсть, хотя сама она так не считает и потому сердится на весь белый свет. Пожалуй, мне нечего больше прибавить.
Он снял со стены небольшую пастушью дудку и принялся вертеть ее в пальцах.
Сандро налил себе еще немного шербета.
— Теперь я понимаю, откуда идет ее гнев и почему ей в видениях являются демоны. Ей чудится, что они терзают ее, но, поскольку все эти муки являются источником наслаждения, она их боится и считает себя недостойной прощения.
— Мне жаль. — Ракоци бросил дудку на подоконник. — Боттичелли, вам надо бы остеречься. Ваша родственница одержима. Мне кажется, в минуту отчаяния она вас может оговорить.
Художник, покинув свое кресло, встал рядом с ним.
— Вам тоже следует ее опасаться.
Ракоци пожал плечами.
— Мне что? Я могу в любую минуту уехать. Но вы, — он коснулся руки Сандро, — у вас здесь работа и дом. Она легко лишит вас всего без особых на то причин. Будьте с ней осмотрительны, умоляю.
Сандро поразила теплота, с какой были сказаны эти слова. Поставив бокал, он раздумчиво произнес:
— Тут есть над чем поразмыслить. Я… я весьма вам благодарен, Франческо. Вы сообщили гораздо больше, чем были должны. Будьте уверены, все вами сказанное дальше меня не пойдет.
Ракоци спокойно кивнул.
— Не сомневаюсь. А теперь не хотите ли повидаться с моей ученицей?
Сандро покачал головой. Он понял, что непростой разговор окончен.
— Heт. Как-нибудь в другой раз. Не стоит сейчас ее беспокоить.
Наступила неловкая тишина.
— Что ж, хорошо.
Ракоци кивнул и направился к двери. Сандро придержал его за руку.
— Еще раз благодарю вас, Франческо.
Их плечи соприкоснулись.
Уже стоя в дверях палаццо, Ракоци улыбнулся.
— Почему бы вам не навестить нас на следующей неделе?
Сандро огорченно ответил:
— Боюсь, что не смогу. Симоне сделался подозрителен, мне не хотелось бы ему лгать.
Ракоци все еще улыбался, но глаза его стали печальны.
— Что ж, приезжайте, когда сможете. Мы вам рады всегда.
Он придержал дверь и добавил:
— В явном меньше опасности, чем в сокрытом. Не позволяйте себя обмануть.
— Что вы хотите сказать?
— Лишь то, что наши привязанности способны нанести нам больший урон, чем даже вражда. Помните это, амико.
Дверь палаццо закрылась.
* * *
Письмо Джан-Карло Казимира ди Алерико Чиркандо к Франческо Ракоци да Сан-Джермано.
Джан-Карло шлет свои приветствия выдающемуся ученому и глубокоуважаемому учителю Франческо Ракоци да Сан-Джермано.
От Луи Сантьяго Хоранеса дошло до меня известие, что ваш протеже Лодовико не удовлетворен работой в Испании и хочет переехать во Францию. Я могу устроить это через Рейнарда Пьюдоса, но уверен, что на том все не кончится.
Лодовико не выказал особого рвения на строительстве вилл в Лиссабоне, отделывать церкви в Испании ему тоже не по нутру. Мне кажется, он просто не хочет работать. Содержать бездельника, и к тому же опасного, нам ни к чему.
Если вы позволите мне, я обращусь к одному человеку, генуэзцу, который устранит неприятность всего за сто золотых. Он знает свое дело и, кроме того, всегда соблюдает условия договора. Наниматели очень его хвалят и говорят, что человек этот не способен на шантаж или иного рода подвох. Я знаю, это не в ваших правилах, и все же не вижу иного выхода из сложившейся ситуации. Бездельнику может прийти в голову всякое. Примите решение и дайте мне знать.
Это письмо пойдет долго, ибо погода стоит скверная. Зимние бури так разыгрались, что с дорог повымело даже разбойников. Я отправлю пакет с монахами, направляющимися в Феррару, оттуда они найдут способ переслать его вам.
Благодарю за совет завести связи с обувщиками Польши. От покупателей нет отбою. Фигурные каблуки, как вы и предвидели, заинтересовали кавалеристов, они могут войти в моду. Весной, когда дорога на Краков откроется, я удвою заказ.
К сожалению, весь груз смол из Египта перехватили пираты. Другая такая поставка возможна лишь через год. Если вам известны иные торговцы смолами, обязательно сообщите, я тут же вступлю с ними в контакт.
Дож рассмотрел ваше прошение и предоставил вам право возвести дополнительные пристройки к палаццо. Золото — хороший ходатай. Дож получил семь фунтов и, если понадобится, получит еще.
Дайте ответ как можно скорее, а лучше — перебирайтесь сюда. Что вам во Флоренции, если Савонарола поднялся так высоко?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
