— Гм… — пробормотал Тито.
— Лэртон всегда говорил, что если бы фонд органов решил поднять цены…
— Вы уверены, что речь идет о селезенке? — спросил Тито.
— Да, — кивнула Майра, выпуская струйку серого дыма, который потянулся к лампе у нее за спиной, образовав легкое облачко.
На улице уже стемнело — было полвосьмого вечера.
— Селезенка, — повторил Тито. — В августе этого года. В больнице Латтимор в Сан–Франциско. Майор по фамилии…
— Сейчас мне кажется, что фамилия была Воццек, — вмешалась Майра. — Или это композитор?
— Это название оперы, — сказал Тито. — Оперы Берга. В наше время ее редко ставят. — Он снял трубку видеофона. — Свяжусь с администрацией Латтимор; на побережье сейчас только половина пятого.
Майра встала и начала расхаживать по кабинету, потирая руки в перчатках, что здорово раздражало Тито — он не мог сосредоточиться на разговоре.
— Вы обедали? — спросил он, ожидая соединения.
— Нет, но я ем самое раннее в половине девятого или в девять. Это варварство — есть раньше.
— В таком случае могу ли я пригласить вас на ужин, миссис Сэндс? Я знаю один превосходный армянский ресторанчик в Виллидже. Еду там готовят люди.
— Люди? А кто же еще?
— Люди, а не автоматы, — пробормотал Тито. — Вы что, никогда не пробовали автоматически приготовленную пищу? — Что ж, Сэндсы богаты и, возможно, ежедневно питаются блюдами, которые готовили повара. — Я лично терпеть не могу такую еду. Она всегда одинаковая. Никогда не подгорает, никогда… — Он замолчал. На экране видеофона появилось изображение сотрудницы больницы Латтимор.
— Добрый день, мисс, это «Консультации по вопросам долголетия» из Нью–Йорка. Хотелось бы получить сведения об операции, сделанной в августе майору Воццеку или Воллеку. Пересадка селезенки.
— Погоди! — неожиданно вмешалась Майра. — Я вспомнила, это была не селезенка, а островок Лангерганса. Ну, знаешь, часть поджелудочной железы, которая управляет выработкой сахара в организме. Лэртон упомянул об этом, когда увидел, как я насыпаю две ложки сахара в кофе.
— Сейчас проверю, — сказала сотрудница из Латтимор, услышав слова Майры.
— Я хотел бы узнать, когда орган был получен из фонда, — добавил Тито. — Не могли бы вы найти точную дату?
Он ждал, когда ему сообщат нужные сведения. Терпению он научился на работе, для которой оно требовалось, пожалуй, даже в большей степени, чем ум.
Наконец девушка сообщила:
— Двенадцатого августа этого года была сделана пересадка полковнику Вайсвассеру. Островок Лангерганса был получен из фонда органов накануне — одиннадцатого августа. Операцию произвел Лэртон Сэндс, он также подтвердил качество донорского материала.
— Спасибо. — Тито отключился.
— Офис фонда органов закрыт, — напомнила Майра, когда детектив снова начал набирать номер. — Придется тебе подождать до завтра.
— У меня там свой человек, — ответил Тито.
В конце концов ему удалось соединиться с Гасом Андерсоном, его агентом в фонде органов.
— Это Тито. Гас, проверь для меня, получил ли хирург, о котором мы с тобой говорили, донорский орган — островок Лангерганса. Это могло произойти одиннадцатого августа.
Андерсон перезвонил почти сразу.
— Да. Одиннадцатого августа, островок Лангерганса. Орган доставлен хоппером в больницу Латтимор в Сан–Франциско. Все как обычно.
Тито раздраженно прервал связь. После короткой паузы Майра Сэндс, все еще продолжавшая кружить по кабинету, воскликнула:
— У меня нет никаких сомнений, что он получал органы нелегально! Он никогда никому не отказывал, а ведь в резервах фонда попросту не нашлось бы столько органов. Он наверняка получал их из другого источника и продолжает заниматься этим сейчас, я знаю.
— Знать — это мало. Надо еще и доказать…
Повернувшись к детективу, Майра бросила:
— Кроме Резервного фонда органов ООН существует только одно место, которым он мог бы пользоваться.
— Согласен, — кивнул Тито. — Но, как сказал ваш адвокат, лучше найти доказательство, прежде чем формулировать обвинение. Ибо в противном случае Лэртон подаст на вас в суд за диффамацию, клевету, пасквиль и все такое прочее. У него просто не будет другого выхода.
— Не нравится тебе вся эта история, — сказала Майра.
Тито пожал плечами.
— Она и не обязана мне нравиться, но это не имеет значения.
— Но ты считаешь, что я вступила на опасный путь.
— Да. Даже если в самом деле Лэртон Сэндс…
— Не говори «если»! Ты прекрасно знаешь, что он фанатик. Он до такой степени отождествляет себя со своим публичным образом спасителя человечества, что утратил связь с реальностью. Вероятно, он начинал с единичных случаев, казавшихся ему исключительными; ему требовался конкретный орган, и он его попросту брал. В следующий раз… — Майра пожала плечами, — было уже проще. И так далее.
— Понимаю, — согласился Тито.
— Кажется, я знаю, что мы должны сделать, — продолжала Майра. — Что ты должен сделать. Выясни у своего информатора, какой орган в данный момент отсутствует в фонде. Потом организуй еще одну экстренную ситуацию. Пусть кто–нибудь в какой–нибудь больнице попросит Лэртона сделать пересадку именно этого конкретного органа. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что это будет стоить целое состояние. Но я готова покрыть все расходы. Ясно?
— Да, — ответил Тито.
Иными словами, нужно было поймать Лэртона Сэндса за руку. Использовать его решимость, с которой он брался за спасение жизни умирающих… Сделать гуманизм орудием его гибели. Что за способ зарабатывать на жизнь, подумал Тито. Еще один день, еще один доллар… Такова жизнь. Но не тогда, когда оказываешься втянутым в нечто подобное.
— Я знаю, ты сумеешь это организовать, — горячо проговорила Майра. — Ты ведь имеешь опыт в таких делах?
— Да, миссис Сэндс, — ответил Тито. — Вероятно, я сумею поймать вашего мужа в ловушку, водя его за нос. Это не так уж трудно.
— Позаботься, чтобы твой «пациент» предложил щедрую плату, — сухо сказала Майра. — Лэртон обязательно им займется, как только почует хорошие деньги. На самом деле только они его и интересуют, а вовсе не благородные идеи, как воображаешь ты и вся эта чертова публика. Я знаю, поскольку прожила с ним немало лет. Он делился со мной самыми сокровенными мыслями. — Майра слегка улыбнулась. — Мне стыдно, что приходится говорить тебе, как ты должен исполнять свои обязанности. Но, судя по всему, у меня нет иного выхода.
На ее лице снова появилась улыбка, холодная и преувеличенно строгая.
— Ценю вашу помощь, — натянуто проговорил Тито.
— Нет, вовсе не ценишь. Ты думаешь, что я затеваю что–то безнравственное, и не только из мести.
— Ничего я не думаю, — ответил Тито. — Мне просто хочется есть. Может, вы и не садитесь за стол до половины девятого, но у меня уже сосет под ложечкой, я привык есть около семи. Так что — прошу прощения. — Он встал, отодвинув кресло. — Я хочу закрыть контору.
На сей раз он уже не предлагал ей поужинать вместе. Майра Сэндс взяла плащ и сумочку.
— Тебе удалось выяснить, где сейчас Кэлли Вэйл? — спросила она.
— Увы, — ответил Тито.
— Почему ее до сих пор не нашли? Должна же она где–то быть? — пристально глядя на него, сказала Майра.
Казалось, она ему не верила.
— В суде тоже не знают, куда она делась. Но я уверен, что она появится до начала процесса.
Тито самого удивляло, что его люди до сих пор не нашли любовницу доктора Сэндса. Ведь существовало не так много мест, где можно было бы спрятаться. А выслеживающие устройства за последние два десятилетия достигли невероятной степени совершенства.
— Я начинаю сомневаться в твоем профессионализме, — холодно заявила Майра. — Не поручить ли мне свои дела кому–нибудь другому?
— Ваше право, — сказал Тито.
У него отчаянно сосало под ложечкой. Он почти уже отчаялся поесть сегодня вечером.
— Ты должен найти мисс Вэйл, — потребовала Майра. — Она знает все детали деятельности Лэртона. Потому он ее и спрятал. В груди у этой женщины бьется сердце, которое он для нее раздобыл.
— Хорошо, миссис Сэндс, — сказал Тито, почти корчась от мук голода.
4
Черноволосый и очень смуглый молодой человек смущенно проговорил:
— Мы пришли к вам, миссис Сэндс, потому что прочитали о вас в гомеогазете. Там было написано, что вы хороший специалист и что принимаете не только богатых. — Помолчав, он добавил: — Сейчас у нас совсем нет денег, но мы постараемся заплатить позже.
— Пусть это вас не беспокоит, — ответила Майра Сэндс, внимательно разглядывая парня и девушку. — Так–так… Вас зовут Арт и Рэчел Чаффи. Садитесь, поговорим.
Как и полагалось профессионалу, она доброжелательно улыбнулась. Подобного рода улыбка предназначалась исключительно для клиентов. Она не удостаивала ею даже собственного мужа, вернее, бывшего мужа — каковым теперь считала Лэртона.
