– Понастроили тут заборов, – проворчал Грек. Далеко отходить от Ваняшина он опасался. – Тебя, дурака, боюсь тут одного оставлять, – объяснил он, когда Ваняшин спросил, почему бы Греку, не пройти дальше вдоль забора.
Показалось странным, что по ним перестали стрелять. Все прояснилось, после того, как Леха Ваняшин вскарабкался на доску, приставленную к забору и выглянул. Он увидел остановившийся возле ворот автобус, из которого один за другим выскакивали спецназовцы. Рядом остановилась черная «Волга» полковника Василькова. Васильков вылез и интенсивно размахивал руками, отдавая распоряжения спецназовцам. Некоторые из них попытались перелезть через забор возле ворот, и там завязалась перестрелка с охранниками Мамедова.
Впрочем, сам Рустам Мамедов в перестрелке участия не принимал. Видя, как один за другим гибнут его люди, он понимал, что через десять, максимум двадцать минут, менты будут здесь. А стало быть, встретить их надо хорошо. Он представил, как, наверное, радуется сейчас майор Туманов в ожидании того момента, когда сможет защелкнуть на его руках наручники. Только не догадывается майор, что радость его преждевременная. Не подозревает, какой подарок приготовил лично для него Рустам Мамедов.
Спустившись в подвал, Мамедов принес оттуда ящик с тротиловыми шашками. Он был заполнен наполовину. Половину тротиловых шашек пришлось взять из него, чтобы прикрепить скотчем к животу Багиры. А это – последние остатки. Мамедов злился. Из-за этого проклятого майора он потерял курьера, который должен был доставить ему партию взрывчатки, лишился поставщика наркотика с подмешанным в него психотропным веществом. Он лишился всего. И вот теперь теряет людей.
Еще перед началом штурма, Мамедов вышел к своим охранникам и велел стоять насмерть, сказав, что отступать им теперь некуда. Сдаваться ментам он не посоветовал. И каждый со своим грузом содеянного, хорошо понимал, что их ждет, поэтому стоял насмерть.
Когда бой уже шел в территории рядом с домом, Мамедов связал несколько гранат скотчем, уложил их в ящик на тротиловые шашки. В кольцо каждой гранаты продел тонкий шелковый шнурок, конец которого привязал к дверной ручке.
Вот он сюрприз для ментов, готов. Жаль ему не придется увидеть, какая будет рожа у майора Туманова, когда он войдет сюда. Теперь остается немного подождать, а потом дернуть за веревочку.
Мамедов услышал, что стрельба на улице уже переместилась за дом. Кажется, изо всех охранников уцелел кто-то один, и под натиском спецназовцев он теперь отступает, перемещаясь по территории короткими перебежками и отстреливаясь.
Мамедов улыбнулся. Все-таки его люди кое-чему научились. Хотя бы усвоили правило, не стоять на месте. В неподвижную мишень попасть гораздо легче, чем в двигающуюся. Так захотелось глянуть на этого последнего молодца, да жаль, не получится.
С наружной стороны пытались открыть дверь. Даже уже, кажется, для этой цели притащили из гаража что-то подходящее. Скорее всего, лом и кувалду, потому что колотили в дверь со всей дури и пытались отжать ее от косяка.
Мамедов прислушался.
Стрельба на улице прекратилась. Ну что ж, наверное, так и должно быть. Ведь один в поле не воин, и каким бы он ловкачом не был, а противостоять группе хорошо вооруженных спецназовцев не возможно. И он не сумел.
За дверью слышались ругательства спецназовцев, которые предлагали Мамедову сдаться и самому выйти к ним. В противном случаи, грозились разорвать его на куски.
Возможно бы, так и было, если б Мамедов не поступил иначе. Он умел проигрывать. А от неудач никто не застрахован, в том числе и майор Туманов. Хотелось, чтобы он сейчас был вместе с этими разъяренными бойцами, и принял тут достойную смерть.
Дверь раскачивалась так, что еще секунда, другая и она вывалится. Вот еще немного. Еще чуть-чуть. Вот, кажется, и все. Теперь пора.
Мамедов потянул за веревочку.
Федор Туманов подъехал в тот момент, когда трое здоровяков спецназовцев сметая все на своем пути и круша, вышибив дверь, ломанулись в дом.
Полковник Васильков стоял возле забора, не решаясь войти на территорию до конца операции захвата. Вдруг кто-то из боевиков охранников еще уцелел. Возьмет и выстрелит. Бронежилета и каски, как у спецназовцев, у полковника не было. И вообще, лучше подождать тут. Так решил сам Васильков.
Командир группы спецназовцев майор Стриженов возвращался с задней части территории, вместе с пятью спецами. Там они пытались задержать двоих убегавших боевиков. Но задержать не сумели. Оба яростно отстреливались, изрыгая на спецов град пуль, поэтому пришлось положить, сначала одного, потом и другого.
Вбежав в ворота, Туманов попытался остановить спецназовцев, чтобы те не входили в дом, но, как оказалось, он опоздал со своим предупреждением.
Земля вздрогнула, качнулась под ногами от взрыва. И Федор, падая и закрывая голову руками, успел заметить, как крыша дома подлетела вверх, из окон брызнули осколки стекол, а передняя кирпичная стена, где находилась входная дверь, рухнула, превратившись в груду кирпичей.
Высоко в небо взметнулся сноп кроваво-красных искр, вслед за которым из-под развалин повалили клубы черного едкого дыма.
Поднявшись с земли, майор Стриженов вместе с оставшимися спецназовцами бросились к развалинам дома, на бегу что-то выкрикивая. И в это время подлетевшая крыша опустилась сверху, накрывая собой все, что осталось от некогда величественного дома.
Федор сел, обхватив голову руками, от досады едва не расплакавшись. Он не успел спасти тех ребят. Не смог.
Грек с Ваняшиным подбежали.
– Николаич?! – крикнул Грек, увидев Туманова сидящего на земле, он подумал, что майор ранен и ему нужна помощь.
Федор посмотрел на Грека.
– Со мной все нормально. А вот ребята подорвались. Этот гад взорвал дом в тот момент, когда в него вошли трое спецназовцев.
Стоявший рядом полковник Васильков по сотовому телефону звонил оперативному дежурному МЧС, просил немедленно выслать группу спасателей. Хотя их помощь уже была и не нужна.
Командир спецназа майор Стриженов с восемью бойцами, один из которых был ранен, пытался вручную разобрать кирпичные глыбы. Где-то там под ними оказались погребенными их товарищи. А Федор Туманов не надеялся, что кто-то из троих спецов выжил. Слишком уж сильным был взрыв. Похоже, надежды не было и у самих спецназовцев, но надо было что-то делать, и они, закинув автоматы за спину, стали разбирать кирпичи.
* * *
Никогда полковник Васильков не выглядел таким подавленным, как сейчас. Это заметили все, не только Федор Туманов. Видно «батяня» считал, что его присутствие, вселит некий боевой дух в каждого из спецназовцев, приехавших на задержание террориста Мамедова. А быть может, он руководствовался какими-то другими соображениями, возглавив операцию по задержанию особо опасного террориста.
Лично Грек видел в порыве полковника совсем другое.
– Перед генералом, начальником управления, показать себя он хотел. Вот, мол, я какой молодец. Террориста Мамедова взял. А то, что мы всю работу проделали, это не в учет. Выше своей жопы хотел прыгнуть наш «батяня», а не получилось, – сказал Грек, надеясь, что майор Туманов его поддержит, но Федор ничего не сказал, потому что в том, что случилось со спецами, не видел «батяниной» вины. Поторопились ребята. Забыли, кого брать приехали.
Словно подумав о том же, лейтенант Ваняшин проговорил:
– Все-таки, этот Мамедов был сильным человеком.
Грек уставился на него, потребовав разъяснений. И Ваняшин дал их.
– Чтобы вот так, взорвать себя. Я бы не смог.
Грек на это улыбнулся.
– Леша, ты думаешь, он по своей воле пытался осуществить диверсию на мосту? Как бы не так. За ним кто-то стоит. Ты согласен со мной, Николаич? – спросил Грек у Туманова.
Федор согласно кивнул. А Грек довольный собой, продолжил:
– Мы с Николаичем это сразу поняли. Ну, а тебе простительно. Молодой ты. Зеленый еще.
Ваняшину это замечание Грека не понравилось. Но вступать с ним в перебранку сейчас он не стал. А Грек, скосил глаза на стопку фотографий, которые несколькими минутами раньше Туманов принес от экспертов. На них был запечатлен обгорелый труп, притом в таком состоянии, что на него было жутко смотреть. Видно часть стены при обрушении рухнула на него, превратив некогда человеческое тело в подобие подгорелого блина.
Чуть в сторонке лежали фотографии трех спецназовцев. Причем, выглядели они на фотографиях не лучшим образом, чем блин.
Грек посмотрел на те и на другие фотографии и, отвернувшись, сказал:
– Об одном я жалею, что этого гада, – ткнул он пальцем в фотографию, на которой среди обломков лежал одинокий раздавленный труп, – допросить нельзя. – Он перевел взгляд на Туманова. И Федор кивком подтвердил, что в этом его мысли схожи с мыслями Грека.
Столько затрачено усилий, и теперь, оказывается, что все они ничего не стоят. А ведь Федору хотелось, чтобы все было иначе. Чтобы, потянув за ниточку, размотать весь клубочек. Но теперь ниточка оборвалась. И расследование остается не завершенным.
