— Он отпустил пленников? — спросил Авденаго.
Нитирэн кивнул.
— Он подарил жизни всех своих пленников тому человеку, невольному спутнику Кохаги. Они все невредимыми ушли за Серую Границу. Так в моей семье узнали о ноге Кохаги и о том, каким образом скороход из Гоэбихона преодолевал большие расстояния за кратчайшее время.
— И еще о мире, где постоянно идет война, — добавил Авденаго.
— Точно.
Нитирэн отбросит со лба волосы и нарисовал пальцами спирали у себя на щеках — боевую раскраску троллей.
— Война! — воскликнул тролль с выкрашенными в желтый цвет волосами. — Война!
И повторил жест вождя — спирали на щеке и на лбу.
— Я хочу пойти вслед за Серой Границей, — сказал Нитирэн. — Но для окончательной победы я желаю завладеть ногой Кохаги. Если превратить ее в оружие, то можно всех наших врагов отправить в мир бесконечной войны. Тогда не станет Серой Границы, исчезнет разделение, и весь мир будет принадлежать троллям.
— В таком случае, скажи, где искать ее! — потребовал толстый тролль.
Нитирэн встретился глазами с Авденаго.
— Поскольку Кохаги так и не поведал своих секретов добрым жителям Гоэбихона, которые жирели и процветали за его счет, а перед его смертью слетелись к нему, точно стервятники, то, полагаю, нога находится в гробнице Кохаги, в Гоэбихоне. Его закопали вместе с ногой.
— Разве они не сжигают умерших? — удивился желтоволосый тролль. — Какие дикари!
— Умерших не принято сжигать в городах, — ответил Нитирэн, явно гордясь своими познаниями. — Там боятся пожаров. Только в замках и деревнях сооружают погребальные костры. Городские мертвецы гниют в каменных ларях или в простых мешках, зарытые в землю.
Немолодой тролль оставил всякую надежду прожевать то, что оставалось у него во рту, и выплюнул это на пол.
— Ты убил мое желание вкушать пищу, Нитирэн! — воскликнул он.
— Рад, что хоть кому-то это удалось, старый обжора, — невозмутимо отозвался Нитирэн. — Однако я не хочу отвлекаться от гниющих трупов. Тело Кохаги истлело, но погребенная вместе с ним нога, полагаю, целехонька, поскольку была создана из нетленного шатра Джурича Морана. Это оружие необходимо добыть.
— Твои мысли, Нитирэн, воистину достойны великого правителя, — сказал пожилой тролль, — но поскольку ты еще молод, то слишком широко замахиваешься. Ни один из нас не сумеет тайно войти в Гоэбихон. Там сразу распознают тролля и уничтожат его… Не говоря уж о каменных зверях, убивающих каждого, в ком есть наша кровь.
Авденаго побледнел, встал, повернулся к Нитирэну.
— Нитирэн действительно обладает великими мыслями, — громко, уверенно заговорил молодой человек. — Я единственный из всех понял его! Среди нас есть тот, в ком нет троллиной крови. Тот, кого не убьет эльфийская магия. Тот, кто внешне не отличается от любого другого человека. Он войдет в Гоэбихон, никем не узнанный, и возьмет из гробницы Кохаги непревзойденное оружие. Я сделаю это!
Авденаго заметил, как пожилой тролль повернулся к тому, что был с оранжевыми волосами, и вопросительно поднял брови, а его молчаливый собеседник недоумевающе пожал плечами.
«Они считают, что я — тролль, как и они! — ликующе подумал Авденаго. — Я и впрямь от них не отличаюсь!»
— Существует ничтожно малая опасность, — медленно проговорил Нитирэн, — что ты и по крови сделался одним из нас… Если это так, то ты умрешь, едва ступив на землю Гоэбихона.
Авденаго покачал головой:
— Я могу думать как тролль и жить как тролль, я могу внешне походить на тролля, и одеждой, и повадкой, и выражением лица, и образом жизни, — но по крови я останусь человеком. Эльфийские ловушки не увидят меня.
— Я был четырежды предусмотрителен, когда избрал себе в дахати человека, подпоясанного веревкой! — воскликнул Нитирэн.
Пиршественный зал содрогнулся от здравиц, возглашенных в честь Авденаго. Когда все успокоились и допили вино, Авденаго задал вопрос, мучивший его уже некоторое время:
— Почему же Кохаги так и не женился? Ведь у него хватило денег и на собственный дом, и даже на каменную гробницу… Неужто ни одна женщина не захотела войти в этот дом и навести там свои порядки?
И добавил:
— Атиадан непременно спросит меня об этом, когда я буду пересказывать ей историю о скороходе и его деревянной ноге.
— Ради Атиадан я отвечу тебе, — улыбнулся Нитирэн. Теперь, когда самый главный вопрос — кто отправится добывать чудесное оружие, — был решен, напряжение оставило Нитирэна, и он сделался веселым и спокойным. — Долгое время Кохаги не мог выбросить из памяти выжженный мертвый круг, образовавшийся на том месте, где стоял шатер Морана. Скороход хорошо знал, что кусок шелка прирос к его телу. Он ни на мгновение не забывал об этом.
Однажды Кохаги все-таки встретил женщину, сумевшую зацепить его сердце. Он начал подумывать о женитьбе.
Страх перед возможными последствиями все еще глодал его, поэтому он отправился на поиски того места, где повстречался с Мораном. Долго он блуждал по холмам и рощам. Наконец, как ему показалось, он увидел знакомый пейзаж: два засохших дерева и круглое пятно посреди луга. Трава на этом пятачке земли росла не такая, как во всей округе. Красноватая, с острыми листьями, она вымахала гораздо выше, чем за пределами круга. Выше и гуще. Кохаги счел это хорошим признаком.
Очевидно, земля окончательно выздоровела, если сумела прокормить такую пышную растительность.
На всякий случай Кохаги провел ночь на той земле. Он соприкасался с травой перебинтованным боком, тем самым, куда врос лоскут шелка от морановского шатра. Наутро он увидел, что с травой ничего не случилось. Это наполнило его надеждой и радостью, и он поспешил к своей избраннице…
Насколько известно, она умерла совсем молодой от какой-то болезни. Может быть, ее и вправду убила болезнь — с женщинами никогда нельзя знать наверняка. Но Кохаги не сомневался в том, кто истинный убийца его жены. Он во всем винил себя, свою беспечность, свое глупое желание быть счастливым. И после ее смерти никогда, ни разу не прикоснулся к женщине, не обнял ребенка, не подал руки другу. Да и друзей у него, как утверждают, не было. Одинокий, замкнутый человек — таким был Кохаги.
— Для меня будет честью разорить его могилу, — сказал Авденаго. — Узнав всю историю целиком, я намерен привезти сюда не только его ногу, но и его кости, чтобы мы могли достойно сжечь их и положить в нашу почву. И пусть земля троллей будет добрее к нему, чем земля эльфов и людей!
Глава двенадцатая
Туман ослепил их; сквозь Серую Границу тролли двигались на ощупь. Кони ступали медленно, с усилием раздвигая грудью густой воздух. Дыхание затруднилось. Следуя совету Арилье, Авденаго пытался думать о своей возлюбленной. «Та, которую ты любишь, спасет тебя, — сказал ему молодой тролль. — Вдыхая, вспоминай ее глаза, выдыхая, представляй ее пальцы…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
