А после этого Камилла ушла от Родена. Но это не означает, что, поселившись в доме 113 на Итальянском бульваре, она порвала с ним окончательно. Просто она отказалась жить вместе с ним. Время от времени она виделась с Роденом, выезжала с ним на загородные прогулки, спрашивала у него совета. Но это, естественно, ни к чему не привело – Роден так и не решился покинуть свою старую спутницу жизни Розу Бёре.
* * *
В этот непростой период времени в жизнь Камиллы ярким пятном вклинился один любопытный эпизод, давший немало пищи воображению парижской публики. Речь идет о связи Камиллы с великим композитором Клодом Дебюсси. Впрочем, «связь» – это, пожалуй, термин слишком упрощенный и рассудительный. С другой стороны, термин «дружба» – слишком нейтральный.
...
«Теряя Родена, Камилла теряла защиту, ту незримую китайскую стену, что ограждает тайные области души. Все рушилось, открывая доступ стихии бессознательного».
(Опубл. в журн.: «Иностранная литература», 1998, № 10, раздел документальной прозы, статья РЕЙН-МАРИ ПАРИ «Камилла Клодель» (пер. с франц. Натальи Шаховской)
Полюбили ли они друг друга? Точно этого не знает никто. Что касается Дебюсси, то он в промежутках между занятиями музыкой ухитрялся жить и с Габриэль Дюпон, и с Терезой Роже, и еще с двумя-тремя женщинами одновременно. Ему, как говорится, было не впервой. Камилла же, мучаясь от бессилия что-либо изменить, горела желанием отомстить Родену…
Биограф Камиллы Анн Дельбе утверждает:
«Клод стал ей близок, как брат […] Они встречались часто, по сути, не расставались. Рядом с Клодом Дебюсси Камилла снова почувствовала себя молодой».
Он водил ее к своим друзьям, познакомил со всей тогдашней элитой мира искусства. С ним было легко и интересно. Он быстро стал центром и смыслом ее существования.
Окончательный разрыв Камиллы и Родена биографы часто связывают с этой краткосрочной идиллией, объясняя уход Камиллы ревностью Родена. Да, он был далеко не ребенок и быстро понял, что в жизни Камиллы кто-то появился. Да, его ревность была настолько сильна, что он физически ощущал ее, как будто какое-то невидимое чудовище вырывало клочья из его сердца…
Но понимал он и то, что сам виноват в происходящем. Ведь он сам вынудил Камиллу так повести себя. Ведь это он обманул ее. Она любила его, но он отверг ее любовь…
* * *
А в 1891 году Клод Дебюсси и Камилла Клодель вдруг перестали встречаться. Почему? Загадка. Композитор, видимо, тяжело переживал этот разрыв. Так, по крайней мере, можно заключить, читая его горестное письмо своему другу Роберу Годе от 13 февраля 1891 года:
«Конец этой истории, о которой я вам рассказывал, подтвердил печальные ожидания; банальный конец, с анекдотами, со словами, которые никогда не должны были бы прозвучать. Я заметил странное явление, своего рода транспозицию: именно в тот момент, когда с ее уст слетали самые жестокие слова, я слышал в себе то несравненно восхитительное, что она говорила мне прежде! И фальшивые ноты (увы, подлинные!), сталкиваясь с теми, что пели во мне, раздирали мне душу так, что я переставал что-либо понимать.
Потом понять пришлось, и я оставил немалую часть себя на этих шипах, и долго предстоит мне восстанавливать рабочую форму в искусстве, которое исцеляет все! […]
Ах! Я по-настоящему любил ее, и любил с еще более горестным пылом оттого, что чувствовал по явным признакам: она никогда не согласится отдать кому-то всю душу, и сердце ее всегда выходило неуязвимым из любых испытаний на прочность! Теперь остается узнать, было ли в ней то, чего я искал! Или в ней вообще ничего не было!
Несмотря на все, я плачу об утрате этой Грезы Грез».
Эти слова как нельзя полнее подводят итог любовному приключению двух молодых художников – этих двух неприкаянных душ и израненных сердец. Во всяком случае, Дебюсси до самой смерти держал у себя в кабинете на камине ее скульптурную композицию «Вальс», попавшую к нему так и не установленным путем [19] .
* * *
В 1893 году Роден с Розой перебрались жить на улицу Скриб в Белльвю, а в 1896 году он арендовал виллу в юго-западном пригороде Парижа Мёдоне.
Но и там он никак не мог забыть Камиллу. В глубине души он надеялся, что она вернется.
Но она не возвращалась. И тогда Роден придумал для себя спасительную формулу: амбициозной Камилле просто не хватило терпения. Вот строки из его письма тех лет, которые, увы, стали пророчеством:
«Я уверен: она будет несчастна, узнав жизнь, сожалея и плача, осознав, что стала жертвой собственной творческой гордыни».
* * *
А Камилла решила, что она еще достаточно молода, она еще может попытаться вступить в новый этап независимого творчества, и она начала работать не покладая рук, работать, как одержимая. Она похудела и поменяла прическу. Она стала совсем другой.
...
«Определяющее влияние на творчество Камиллы Клодель оказала флорентийская школа; так были заложены основы, позволившие ей позднее сопротивляться чарам Родена».
(Опубл. в журн.: «Иностранная литература», 1998, № 10, раздел документальной прозы, статья РЕЙН-МАРИ ПАРИ «Камилла Клодель» (пер. с франц. Натальи Шаховской)
Она не имела никаких дел с Академией, и ее талант совершенствовался как бы сам собой. Что же касается роденовского стиля, то теперь она отчаянно старалась порвать с ним, ведь именно он играл для нее, не знавшей других влияний, роль академического.
Рэн-Мари Пари по этому поводу задается вопросом:
«Такой разрыв требовал отваги, которой нельзя не восхищаться. Он требовал отваги интеллектуальной, а также душевной и физической. Но не переоценила ли она свои силы?»
* * *
Камилла жила одна в доме на Итальянском бульваре. Квартира эта была ей одновременно и мастерской, и спальней, и гостиной, и кухней. Единственная мебель – кровать и стул. В ее волосах появилась первая седина, черты лица заострились. Работы продавались плохо. Да и какие могли быть возможности стать «покупаемым автором» у одинокой женщины, лишенной средств к существованию? Ведь даже Родену понадобилось не одно десятилетие, чтобы его признали Великим. А ведь он был не один. Сколько в его скульптурах было заложено ее труда, сколько замыслов, принадлежавших ей?!
Окружающие очень скоро заметили, что Камилла стала другой – молчаливой, замкнутой, неулыбчивой. Все, кто знал ее раньше, с грустью отметили эту перемену, но об истинной причине перемен они могли только догадываться.
Глядя на Родена раньше, Камилла не могла определить, чего было больше на самом деле – любви, уважения или зависимости. Так или иначе, теперь она полностью освободилась от этого чувства. Да, она признавала его талант и продолжала ценить его как мэтра, но как человек он не вызывал больше у нее никакой симпатии. Его энергетика, его слепой эгоизм и холодная воля раньше подавляли ее, мешали ей развиваться, но теперь она не намерена была их больше терпеть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
