В семь часов, когда мошкара вилась над крышами казарм и ласточки ныряли за добычей, чёрными стрелами пронзая небо, четыре роты построились походным порядком с оружием и снаряжением. Самые смелые предположения нижних чинов и офицеров не простирались далее марш-броска до окраин городка Челмсфорда и обратно. Правду знали, кроме Шарпа, лишь д’Алембор, Прайс и Харпер.
— Батальон! — прогудел Харпер, — Шагом марш!
Следуя за каретой, роты прошли под аркой ворот и пошагали на запад, к Челмсфорду. За городком колонна повернула на север. Когда крыши Челмсфорда скрылись за горизонтом, надежда на благополучное завершение предпринятой авантюры проклюнулась в сердце Шарпа. Шарп разрешил идти не в ногу. Батальон бодро двигался по дороге мимо низких холмов; полей, окаймлённых живыми изгородями; зелёных садов.
Солнце коснулось края земли на западе, и Шарп, выбрав подходящий луг меж рощиц дубов и буков, приказал располагаться на ночлег.
Капитан Карлайн, чья нарядная (а теперь изрядно запылённая) форма указывала на то, что её хозяин час-другой назад ещё надеялся воспользоваться после марш-броска приглашением на ужин, разинул рот:
— Ночлег, сэр? Без палаток?
— Привыкайте, капитан.
И они привыкали.
Следующие два дня Шарп вёл их на запад, понемногу готовя к тому, что ожидало их в Испании. Он учил их не шагистике, а навыкам выживания на войне.
Ночевали в чистом поле, обязательно выставляя пикеты. Двое ротных, Смита и Карлайн, понимали пикеты, как группу нижних чинов, единственное предназначение которых вытягиваться во фрунт и козырять проходящим офицерам. Шарп это заблуждение развеял в первую же ночь способом жестоким, но действенным. Харпер, засевший в зарослях смородины, влепил пулю в ствол дерева рядом с проверяющим дозорных зевающим Смитом. Капитан подскочил, как ужаленный, дико озираясь по сторонам.
Шарп, сидевший с Харпером, поманил Смита к себе:
— Будь на месте старшины французы, и вы, и часовые были бы уже мертвы. Представьте, что вы — француз, откуда вы наступали бы на наш бивуак?
Смит задумался, затем указал на десяток вязов у подножия холма:
— Пожалуй, оттуда, сэр.
— Вот и поставьте там пикеты. А я позже проверю.
На привалах Шарп присаживался к кострам и рассказывал о войне. Он не хвастался, он делился опытом. Как по запаху определить близость кавалерии, как чистить мушкет на поле боя, как находить места для переправы. Харпер делал то же самое. Его ирландское обаяние было таково, что на марше он мог ругмя-ругать своих ночных слушателей, а они виновато ухмылялись и лезли вон из кожи, лишь бы заслужить его одобрение.
— Хорошие ребята, сэр.
Рассказы Шарпа и его боевых товарищей с каждым днём всё более разжигали в «хороших ребятах» воинственный пыл. Хорошие ребята жаждали, наконец, дорваться до настоящего дела, и Шарп обливался холодным потом при мысли о том, что его отчаянная затея сорвётся и поставит на всех надеждах, и его, и этих парней, жирный крест.
Вовсе без муштры обойтись не удалось. Когда позволяла местность, Шарп выкрикивал приказ, и колонна рассыпалась в цепь или строилась в каре, с каждым днём всё увереннее и увереннее. Росло умение, росло и самоуважение. А много ли человеку надо для счастья? Тёплое солнышко над головой да неистраченные шиллинги, приятно позвякивающие в кармане. У Шарпа же в сундуке позвякивало всё меньше и меньше. Полковые средства стремительно таяли, уходя мельникам за муку, трактирщикам за пиво.
На третий день майор устроил полевые учения. По внешнему виду его солдаты ничем не отличались от тех, кого Шарп оставил в Испании: грязные, кое-где рваные мундиры; запылённые физиономии. Хотелось думать, что и боевой дух у солдат не ниже, чем у ветеранов Талаверы и Виттории. Две роты соревновались с двумя другими. Игра на местности, где требовалось застать пикеты противника врасплох, скрытно занять позицию, замаскироваться в лесу. Большая часть этих премудростей едва ли понадобится им (исключая тех, кто попадёт в роту лёгкой пехоты), но и лишним не будет. Вечером, к ужасу офицеров с сержантами, Шарп разрешил рядовым навестить таверну в ближайшем селении, предупредив, что выпорет всякого, кто вздумает буянить там или попытается сделать ноги.
— Грязи. С ними можно распрощаться. Они не вернутся. — презрительно высказался сержант Линч.
Обещанное наказание так и не последовало, и коротышка за последние дни заметно осмелел.
Чарли Веллер метнул в его сторону полный ненависти взгляд. Смерти Пуговки он сержанту не простил.
Шарп холодно произнёс:
— Хотя я не спорщик, сержант, могу предложить пари на сумму, которая тебя не разорит — на один фунт. Спорю, что вернутся все, до единого. А?
Линч пари не принял. Вернулись все.
Дважды колонна встречала старших офицеров, спешащих в свои загородные имения. Офицеры благожелательно кивали проходящим солдатам и без вопросов приняли доклад Шарпа о внеочередных учениях, из чего стрелок сделал вывод, что Феннер шума из-за пропажи полубатальона пока не поднимал, хотя, наверняка, по-тихому обшаривались окрестности Челмсфорда, и были посланы люди в казармы портовых городов, вроде Четэма, откуда отправлялись транспорты в Испанию.
В пятницу утром, повернув колонну на юг, Шарп вызвал к себе лейтенанта Мэттингли. Костлявый и несуразный Мэттингли, подобно Смиту, был готов на что угодно, только бы заслужить прощение. Полный тревожных предчувствий, лейтенант подъехал к командиру. Тот улыбался, и у Мэттингли отлегло от сердца.
— Сэр?
— Сегодня пятница, Мэттингли.
— Да, сэр. Пятница.
— На ужин я хотел бы курицу.
— Курицу, сэр? У нас только говядина, сэр.
— Нет, Мэттингли, нужна курица. — Шарп беззаботно помахал крестьянке, хлёстко осаживающей зубоскалов из числа марширующих мимо солдат, — Обязательно белая, лейтенант, и не одна. Кур мне надо шестьдесят штук.
— Шестьдесят белых кур? Я вас правильно понял, сэр?
— Абсолютно. Белые вкуснее. Купите, а не хватит денег, стяните, но на ужин мне нужно шестьдесят белых кур.
Мэттингли озадаченно взирал на Шарпа:
— Так точно, сэр.
— Перья сохраните. Набью себе перину.
Мэттингли, без сомнения, решил, что Шарп маленько тронулся. Видимо, пересражался.
— Конечно, сэр. Перина, а как же.
Тем же вечером, Шарп заставил отужинавшие тушёной курятиной роты отработать артикул, который, насколько стрелок знал, в истории войн дотоле не применялся. Артикул, который солдаты выполняли с хохотом. Артикул, который полубатальон отрабатывал до тех пор, пока Шарп не остался доволен слаженностью действий подчинённых.
