Тьма тем временем втащила в круг Рунных Камней Грора и тихонько нашептывала ему сказку о том, что стоит королю только дернуться, как эти волшебные камушки рванут так, что от его гор только камушки и останутся. При этом над головой Грора сияла давно утерянная корона подгорного царства, дворфы стучали рукоятями топоров об пол, стены пещеры сотрясали боевые кличи. Кажется, что-то кричали и в честь меня, но мне было все равно, в зеленом свете рун стены и пол зала начали покрываться проклятым мхом.
Проклятая аллергия скрутила меня, ей было все равно, что духи не могут страдать от заложенности носа и чихать через каждые пару минут. Пришлось сворачивать праздник и возвращаться в центр пентаграммы, на холодный пол.
Глава 18
Мое бесчувственное тело с комфортом болталось над пентаграммой в гамаке из вьюнка. Сидхе сидел в кресле и барабанил пальцами по подлокотнику, но стоило мне открыть глаза, как Лиор тут же взмахнул рукой, и вьюнок исчез. Я приложилась копчиком об пол.
После этого и речи быть не могло о каком-то теплом прощании, усталая, злая и с синяком на копчике, я шагнула в портал и тут же завалилась спать, чтобы через пару часов вскочить на ноги, натянуть новенький мундир и отправится на принятие присяги, смотр войск и военный совет. День летел, словно на крыльях. Риарель и Лиор иногда возникали словно из ниоткуда, и исчезали в никуда, лишь Шен следовал за мной неотлучно.
Следующий день мало чем отличался от предыдущего, разве что только тем, что закончился он не в мягкой постели, а верхом на коне, во главе войска, выдвинувшегося к границам. Порталы исправно перебрасывали отряды, но за их работой постоянно приходилось следить, полупустые портальные камни нуждались в зарядке, траектория порталов ― в корректировке, а черные маги, которые занимались и тем, и другим, требовали постоянного присмотра.
Отдельной проблемой стал Риарель, после памятного вечера над отравленным ужином, он как будто замкнулся в себе и избегал меня любыми доступными средствами. Поймать его за брошь на мантии и прижать к стенке походной палатки мне удалось только под вечер третьего дня похода.
Эльф старательно отводил взгляд, но игнорировать меня в ограниченном пространстве шатра было затруднительно:
― Поговорим? ― моя плотоядная улыбка не нашла отклика в эльфийском сердце.
― Я приготовил яд, ― мрачно изрек Риарель.
У меня даже пальцы разжались от такого заявления.
― Он не может убить сидхе, только парализовать, ― эльф извлек из рукава небольшой пузырек, ― полчаса он будет беспомощен. Раны от холодного железа с трудом залечивают даже сидхе.
«Хорошая память и целеустремленность ― хорошие качества для штатного убийцы», ― протянула Тьма, примеривая на Риареля новую роль.
Шен с интересом наблюдал за нашей беседой, когда мои пальцы сомкнулись на пузырьке, пес накрыл нос лапой и укоризненно тявкнул.
«Я разрешу встать тебе за спинкой моего трона», ― эти слова не давали мне покоя уже несколько дней, превратившись в навязчивую мысль, которая жгла изнутри. Споткнувшись о них, мой мир дал трещину, я запретила себе верить им, запретила даже надеяться на то, что сказанное могло быть правдой. Сидхе слишком долго шел к своей цели, слишком долго он стремился изгнать Лордов из своего мира, чтобы сейчас что-либо менять. Я ему, что кость в горле.
Проклятые пальцы сильнее сжали пузырек, хотя хотелось швырнуть его в лицо эльфу, разнести к демонам палатку, темное воинство, и треклятые Холмы в придачу. Я пропустила тот момент, когда ладонь Риареля коснулась моей щеки, эльф, кажется, что-то говорил, объяснял, но я не слышала его. Все мои мысли приковало к себе ядовитое зелье в руке.
«Он только что сказал, что если подложить на алтарь не две сотни эльфов, а одного сидхе, то магам с лихвой хватит энергии на щиты для войска», ― привлекла мое внимание к происходящему Тьма.
Маг смотрел мне в глаза, ожидая ответа, я улыбнулась и кивнула. Меня тут же обняли и прижали к груди, кажется, он даже поцеловал меня. Ноющая боль в груди немного утихала, эльф прекрасно вписывался в картину моего мира, с ним было просто.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
― Завтра на рассвете Лирель будет здесь, скажи Лиору, что я жду его у себя за два часа до восхода, ― сказала я, и сияющий, как начищенный топор палача, эльф выскочил наружу. Шен попробовал проскользнуть вслед за магом, но черное щупальце цапнуло его за хвост и подтащило ко мне. Пес зарычал, на глазах начиная расти, сражение с ним не входило в мои планы. Тьма лишь довольно крякнула, когда оглушенный Шен упал на землю, черные щупальца шустро упаковали его в плотный кокон и задвинули под небольшую походную кровать.
Лагерь мы разбили у подножия одного из множества холмов, ночь выдалась на удивление звездная, и на вершине Холма пылал костер. Я поднялась по склону, Лиор сидел, опустив руку на холку Шиен, и смотрел в огонь.
― Посидишь со мной? ― тихо спросил сидхе.
Как только я села рядом, Шиен поднялась и потрусила к подножию холма. Внизу шумело темное море леса, ветер доносил снизу звуки лагеря, визгливый смех оборотней и отборную ругань гоблинов. Мы сидели молча, думая каждый о своем, пузырек, все еще зажатый в ладони, жег мне руку. Швырнуть его в огонь и забыть, как страшный сон, но страх сковывал пальцы.
Это зелье положит к моим ногам весь мир, только Лиор сейчас стоит между мной и троном Империи. Опасный, хитрый, опытный противник. Он веками пядь за пядью отвоевывал у Света и Тьмы этот мир, смог бы он рискнуть всем, оставив меня в живых? А смогу ли я рискнуть всем, оставив жизнь ему?
Рыжее пламя весело трещало, приятно согревая озябшие руки. Лиор придвинулся чуть ближе и взял меня за руку. Пузырек полетел в траву, сидхе перевернул мою руку, провел по красным полумесяцам, оставленным ногтями на ладони.
― Монета уже подброшена, ― он поцеловал мою ладонь, ― уже не нам решать какой стороной она упадет на землю.
― Что?
― Я уже ничего не в силах изменить, ― Лиор улыбнулся, ― мне бы хотелось показать тебе, как цветут в королевском саду розы. Постарайся завтра лишний раз не подставлять спину под удар.
Огонь вспыхнул нестерпимо ярко и погас, отполированный до блеска алтарь на краю склона впитал в себя пламя, и к нему потянулась вереница послушников в балахонах. Я поднялась, чтобы уйти, но на прощание коснулась плеча сидхе:
― Зайди ко мне, как закончишь.
Тьма подцепила щупальцем пузырек и осторожно опустила его в карман мундира.
У палатки, под бдительным присмотром двух десятков оборотней, мерил поляну шагами Риарель, над вершиной Холма уже били крыльями ворона, эльф стискивал кулаки каждый раз, как над алтарем раздавался новый крик. Увидев меня, маг остановился, Тьма приготовилась ловить шаровую молнию, но эльф медлил, так и застыв со светящимся шаром в руке.
― Поговорим, ― предложила я, поворачиваясь спиной.
Стража подобралась, повернуться спиной, значит не счесть достойным противником, жуткое оскорбление для любого оборотня. Неплохо знакомый с традициями темных эльф заскрипел зубами, но все же погасил молнию и ринулся вслед за мной в шатер.
― Зачем ты взяла яд, если не хотела его использовать? ― ринулся в атаку Риарель.
― Стоит ли рисковать перед сражением, лишая магов жертв? ― эльф осекся, ― А стоит ли рисковать жизнями моих подданных, лишая их щитов?
Риарель побледнел, губы эльфа сжались в тонкую линию.
― А стоит ли верность одного эльфа тысяч и тысяч жизни темных? Ты думаешь, что я буду рисковать армией и троном ради твоей благосклонности? ― я говорила тихо, но была уверена, что оборотни меня слышат. ― Ты можешь быть первым у подножия моего трона, но должен понимать, что если у меня будет выбор убить десяток светлых или одного темного, то я не задумаюсь не на секунду.
Эльф смотрел на меня широко распахнутыми глазами, как будто видел впервые в жизни.
― Меня зовут Рин, не Эльза, а Рин. И я темная. Забудь о трепетной эльфийке с золотыми волосами, она умерла почти месяц назад, от яда, который сварил для нее ты. Лирель должна была взойти на трон любой ценой? ― мундир на спине треснул, выпуская на свободу крылья.
