— Вы знаете, я бы покушал, — высказал робкое пожелание Рябушкин. — Да и пить очень хочется. Кстати, здесь в городке очень хороший квас. Может, сгоняем за харчами?
Надо признать, что со стороны оракула было большим свинством держать своих гостей на голодном пайке и заставлять спать на голых плитах. Тем более что раньше он показал себя весьма гостеприимным и заботливым хозяином. Во всяком случае, недостатка в еде и питье в отстроенных им близ села Горелово дворцах не было. Ярослав на всякий случай еще раз ткнул жезлом в сторону кристалла в надежде на отзывчивость оракула, но его жест и в этот раз пропал впустую. Зато когда он ткнул жезлом в соседнюю плиту, просто так, для очистки совести, она вдруг дрогнула и поползла вниз, напугав до крика стоявшего рядом Иванова.
— Осторожнее! — воскликнул Аркадий Семенович. — Я же вас предупреждал, Ярослав!
Через несколько секунд плита вернулась на место, неся на себе бездыханное тело Коляна Ходулина. Самое интересное, что на этом теле уже не было раны, нанесенной мечом Будимира. Однако надежды присутствующих, что Ходулин вот-вот очнется, не оправдались. Обследовав тело, Рябушкин сообщил, что пульс не прощупывается.
— Возможно, просто время для воскрешения еще не подошло? — с надеждой предположил Кравчинский.
— Либо он не воскреснет уже никогда, — мрачно изрек Иванов. — Я бы не стал его трогать. Помочь мы ему не можем, а вот навредить — очень даже. Я еще раз настоятельно вас прошу, Ярослав, будьте поосторожнее с этим жезлом, дабы не наделать беды. Давайте для начала хотя бы осмотрим этот храм, где нам с вами, возможно, придется провести не один день и не одну ночь.
Предложение было разумным, и все присутствующие на него немедленно откликнулись, разбежавшись по потаенным углам огромного зала.
Не прошло и пяти минут, как Кравчинский сообщил о своей находке товарищам громким призывным криком. Надо отдать должное оракулу, на пожелания своих гостей он откликнулся воистину с царской щедростью. Да и помещение, в котором был накрыт стол, радовало глаз и изысканной мебелью, и настенными рисунками явно инопланетного происхождения. Во всяком случае, таких пейзажей на Земле никому из собравшихся за пиршественным столом видеть не доводилось. Не исключено, что эти рисунки (а возможно, и фотографии) сохранились здесь с тех времен, когда за этим столом восседали исследователи, ностальгировавшие по родной планете.
— Видимо, эти инопланетяне ничем от нас практически не отличались, — задумчиво изрек Кравчинский, разглядывая один из рисунков. — Дом, конечно, не нашей архитектуры, но в принципе я вполне мог бы в таком жить. Скорее всего, думали и чувствовали они тоже приблизительно как мы. И поступали в критических ситуациях точно так же.
Никто Аполлону не возразил, поскольку правота его была очевидной. К тому же все были заняты поглощением пищи и обдумыванием ситуации, в которую неожиданно угодили. Нервозность атмосферы не позволяла насладиться ни вином, ни задушевным разговором.
Особенно нервничал почему-то Иванов, без конца переглядывающийся с Хлестовой. Ярославу показалось, что эти двое что-то затевают, однако навалившаяся на плечи усталость помешала его размышлениям на этот счет. К тому же неугомонный Аполлон, не усидевший за столом, прочесал окрестности и обнаружил несколько весьма пристойных помещений, предназначенных для сна и отдыха. Лучшую из этих спален он тут же верноподданнически предложил гайосару Ярославу Мудрому. Тот великодушно принял щедрый дар и тут же решил использовать его по назначению. Младшую жену гайосар пригласил разделить с собой ложе просто из предосторожности. В конце концов этот странный храм был довольно ненадежным убежищем, и Ярославу хотелось уберечь дорогого ему человека от возможных неприятностей. Возражений со стороны старшей жены не последовало, а Катюша, поломавшись для приличия, согласилась последовать за отходящим ко сну детективом.
Нельзя сказать, что Ярослав заснул сразу. Помехой тому сначала были Катюша, а потом и собственные мысли, жужжавшие в голове рассерженными пчелами. Более всего детектив беспокоился за Коляна Ходулина. Смущало то, что оракул не спешил его воскрешать. Это могло означать только то, что представление не закончено, а убитый на божьем суде исследователь в дальнейших событиях участия не принимал. По прикидкам Ярослава самое время было заявлять о себе четвертому исследователю. И он все больше и больше склонялся к мысли, что роль этого четвертого доверена Аркадию Семеновичу Иванову. Ведь недаром же оракул устранил его дважды: сначала как фон Дорна, потом как Доренко. Этот человек ему нужен был именно как Иванов. Видимо, только в своем естественном качестве Аркадий Семенович наиболее соответствовал отведенной ему роли. Чем руководствовался в своих действиях четвертый исследователь, Ярослав мог только предполагать.
Возможно, им двигала любовь к женщине, возможно, жажда власти. Не исключено, что эти люди потеряли надежду на возвращение на родную планету и им пришлось волей-неволей адаптироваться к чужой среде. Вероятно, четвертый решил, что лучше быть первым в деревне, чем вторым или сто десятым в Риме. Выбор истинного цезаря, что там ни говори. Так или иначе, но он подготовил переворот и захватил власть. Кто знает, может, и пророчество оракула было спровоцировано этим человеком. Ведь в отличие от Ярослава исследователи наверняка знали, как воздействовать в нужном направлении на свой компьютер.
Трудность здесь заключалась в том, каким образом находящийся в здравом уме и твердой памяти наш современник Иванов объяснит для себя необходимость устранения из игры Ярослава Кузнецова. Но, похоже, Аркадий Семенович эту трудность для себя уже преодолел и нашел общий язык с «императрицей» Светланой Хлестовой, с охотой предавшей своего недавно обретенного, но неверного «мужа». Видимо, побудительным мотивом действий царской дочери тех давних времен тоже была примитивная ревность. Вновь избранный гайосар отдал предпочтение своей давней возлюбленной, и это во многом предопределило его судьбу. Царские дочери обычно не прощают подобного пренебрежения. Впрочем, обычные женщины тоже.
Заслышав шум, Ярослав потянулся к мечу, но это был всего лишь Кравчинский, пришедший навестить приятеля в неурочный час. Бросив взгляд на спящую Катюшу, Аполлон ехидно усмехнулся:
— Я так полагаю, благородный гайосар, что не помешал вашим сексуальным утехам?
— Ближе к делу, — строго потребовал Ярослав.
— Понял. — Жрец Вадимир приложил с готовностью руки к груди. — На тебя готовится покушение, заговор вступил в решающую фазу.
— Кто донес?
— Следователь прокуратуры Анатолий Сергеевич Рябушкин, не пожелавший в данной ситуации просто умыть руки, как ему это настоятельно советовали.
— Кто советовал?
— Разумеется, Иванов со Светкой. Все-таки она на редкость коварная женщина, согласись. Зря Иванов с ней связался. Сначала она ухайдокала императора, теперь покушается на гайосара. Это уже комплекс какой-то.
— Зря ухмыляешься,—вздохнул Ярослав.—Дело серьезней, чем ты полагаешь. У нас есть все шансы утонуть в этого чертова компьютера воспоминаниях на веки вечные.
Кравчинский хотел что-то сказать, но не успел… Вновь послышался шум, но в этот раз куда более громкий, солидная дверь слетела с петель, и в спальню ворвалась целая орава вооруженных людей, возглавляемых Аркадием Семеновичем Ивановым.
— И ты, Брут! — успел крикнуть ему Ярослав, хватаясь правой рукой за меч, а левой — за жезл.
Мгновенно проснувшаяся Катюша вскочила и закричала в ужасе. Ярослав прыгнул вперед прямо с постели, целя мечом в голову Иванова, но, к сожалению, промахнулся. Аркадий Семенович успел спрятаться за чужую спину. Меч гайосара пронзил грудь одного из нападающих, а жезл оглушил второго.
— Уходите! — успел крикнуть Ярослав Катюше и Аполлону.
В спальне имелся второй выход. Кравчинский далеко не случайно предложил Ярославу Мудрому именно эту опочивальню. Теперь поэт тянул растерявшуюся Катюшу к стоящему у стены шкафу и лихорадочно шарил ногой по полу, пытаясь нащупать носком башмака нужную плиту. Наконец ему это удалось, и громоздкий, казавшийся неподъемным шкаф бесшумно отодвинулся в сторону, открывая широкий проход.
Нападающих было более десятка, и хотя они большей частью скучились в дверях, мешая друг другу, Ярослав очень хорошо понимал, что долго против такой оравы ему не продержаться.
— Не валяйте дурака, Кузнецов! — крикнул ему из-за спин пособников Иванов. — Это же просто шоу! Победитель получает все, и только. Отдайте жезл гайосара, и мы закончим игру.
— А зачем вам жезл? — полюбопытствовал Ярослав, отражая удар в голову и нанося ответный опрометчивому противнику.
Очень может быть, что Аркадий Семенович был прав, но Кузнецову не хотелось проигрывать даже в спортивном состязании. Тем более что расклад в игре был изначально не джентльменский — десять против одного. Впрочем, сейчас уже семь. Точнее, шесть. Удар Ярослава поверг на пол еще одного соперника, но, к сожалению, легче ему от этого не стало. К заговорщикам присоединилась еще одна группа вооруженных до зубов негодяев. Скорее всего, это были дружинники павших на божьем суде йородов Садка и Будимира. На нового гайосара у них был очень острый зуб, и они легко дали себя уговорить красноречивому жрецу, утверждавшему, что Йо ошибся в выборе, и гарантировавшему убийцам защиту от божьего гнева. К сожалению, Йо действительно молчал, так же как и его верный оракул, а помощь к Ярославу пришла совершенно с неожиданной стороны. Гулко и неожиданно в опочивальне прогремели два выстрела. Ярослав оглянулся и увидел стоящего в проеме запасного выхода следователя Рябушкина с пистолетом Макарова в руке. Помощь, что и говорить, пришла вовремя. Двое потенциальных убийц тут же отлетели в лучший мир. а остальные отпрянули назад, позволив Ярославу отступить и нырнуть в спасительную прохладу коридора. Кравчинский тут же потянул за рычаг, и тяжелая плита со скрипом перекрыла преследователям дорогу.
