При сравнении данных мы получаем чрезвычайно интересный и важный для нас результат, являющийся, кроме того, и проверкой высказанных предположений:
Киев — Булгар — 20 станций 1400 км.
Киев — восточная граница Руси — 10 станций 700 км.
Киев — задонский водораздел № 7 («Печенежские горы») 740–750 км.
Географический ориентир Анонима, определявший восточную сторону Руси, отстоял от ее восточной государственной границы всего лишь на один — полтора дня пути! Большей точности мы желать не можем.
Точность наблюдений и записей важна для нас и в другом отношении: восточные путешественники-информаторы обнаруживают отличное знание узловых точек на пути Булгар — Киев. В данном случае это проявилось в знании водораздела, пересекающего названный путь, а при описании рек — пересечения пути Доном (река Рус или Дуна).
Русы и печенеги еще раз оказываются ориентирами для неких гор в разделе, посвященном рекам (§ 6).
Река Рута «течет из гор, расположенных на пограничье печенегов, мадьяр и русов». Мадьяры в момент получения информации, записанной Анонимом, жили юго-восточнее Руси и юго-западнее печенегов (§ 22). Исходя из того, что нам пока известно, мадьяры должны были кочевать где-то на запад от Дона, южнее лесостепной зоны и восточнее Поднепровья, занятого в степной части внутренними болгарами.
На этом неопределенном пространстве есть только один значительный водораздел (№ 6) — он разграничивает бассейны Дона и Северского Донца. Протяженность его около 600 км, направление — северо-западное. Его северная часть идет по сердцевине Среднерусской возвышенности, что и объясняет нам указание на реку, вытекающую из этих «гор», — Ока действительно течет из той же сердцевины Среднерусской возвышенности.
Каким образом этот водораздел мог разделять упомянутые народы? Печенеги могли подходить к этим «горам» юго-западным краем своих кочевий на левом берегу Дона в степных низовьях Хопра и Медведицы (едва ли они находились на правом берегу Дона). На западном склоне доно-донецкого водораздела должна была находиться обширная страна мадьяр.
Поворот водораздела на северо-запад, к среднему течению Оскола, должен был разграничивать мадьяр и русов. На юго-запад от водораздела лежали степные пространства, удобные для кочевников-мадьяр. Северный гребень водораздела входил в лесную зону, а на северо-восток от него находился многократно упомянутый выше пункт пересечения булгарско-киевского пути границей Русского государства и «Печенежскими горами».
Таким образом, доно-донецкий водораздел отделял мадьяр от печенегов и частично отделял мадьяр от восточной окраины Руси, находившейся на северо-восток от них, примерно в двух днях пути от «гор».
Близость места схождения трех народов к той точке на булгарско-киевском пути, которая являлась (при движении с востока, от Волги к Киеву) началом как Руси, так и земли вятичей, заставляет нас внимательнее отнестись к этому порубежью, которое условно, для удобства пользования, можно назвать «воронежским узлом». Особенности его таковы:
1. Здесь середина сухопутной дороги Булгар — Киев (проходившей примерно на один день пути южнее Воронежа).
2. Крайние восточные поселения славян (по археологическим данным).
3. Восточная граница государства Руси.
4. «Первый с востока славянский город «Ваптит» (может быть, Михайловский кордон?).
5. Река Дон (Дуна — Руса), вытекая из земли вятичей, пересекает сухопутную дорогу Булгар — Киев.
6. На расстоянии двух с половиной дней пути на восток от Дона путь Булгар — Киев пересекался с водоразделом «Печенежские горы».
7. На расстоянии двух дней пути на запад от Дона путь Булгар — Киев пересекал «горы, разделяющие печенегов, мадьяр и русов» (доно-донецкий водораздел).
По количеству разнообразных признаков (физико-географических, археологических и исторических) «воронежский узел» является очень надежной опорной точкой для различных расчетов.
Возможно, что полученные нами материалы позволят с большей результативностью рассмотреть важное сообщение Гардизи о расстояниях от земли славян до печенегов и мадьяр, толкуемое в литературе весьма произвольно.
Мадьяры «постоянно нападают на славян. И от мадьяр до славян — два дня пути…
И на крайних пределах славянских есть город, называемый Вантит…
И между печенегами и славянами — два дня пути по бездорожью. Это путь через источники и очень лесистую местность»[321].
От нашей условной точки отсчета (пересечение Дона и пути Булгар — Киев) до доно-донецкого водораздела, за которым находились мадьяры, ровно два дня пути (70 км). От этой же точки до «Печенежских гор» — три дня пути, и путь этот действительно изобилует мелкими речками (верховья притоков Битюга) и лесами, остатки которых существуют и до наших дней (лесной массив по Битюгу у с. Хренового). Никаких торговых путей в этом направлении мы не знаем, чем и объясняется «бездорожье».
Вполне вероятно, что тот ранний географический источник, которым пользовался Гардизи, содержал дорожники[322] и, описывая магистральный путь в Киев, информатор дал отсчет от этого пути как в сторону мадьяр, так и в сторону печенегов. Сведения информатора, как мы видели, были предельно точны.
Контроверза заключается в том, что у другого автора, пользовавшегося, судя по всему, теми же ранними источниками, что и Гардизи, — у Ибн-Русте указано другое расстояние до печенегов:
«И между странами печенегов и славян расстояние в 10 дней пути»[323].
Вполне возможно, что в обоих случаях мы имеем дело с неполным использованием раннего источника обоими авторами. Гардизи первоначально упомянул крайний пункт славянской земли, а после этого указал расстояние (вероятнее всего, от этого крайнего пункта на Дону) до ближайших «Печенежских гор». Оно было указано точно.
У Ибн-Русте же речь идет о расстоянии между странами. В этом случае основная земля вятичей и степные кочевья печенегов в волго-донском углу действительно разделены пространством в 300–400 кв. км, равным, приблизительно, 10 дням пути.
«Воронежский узел» был, судя по всем приведенным данным, важным жизненным пунктом как перекресток водного пути (Доном и Волгой) в Итиль и сухопутного «гостинца», ведшего в Киев. В силу этого он был и важным ориентиром для восточных географов.
Последнее упоминание гор в связи с русами (фрагмент Д) относится к какой-то отдаленной и небольшой возвышенности, географическое положение которой определено очень странно: «между крайними пределами Руси и началом предела кимаков», живших восточнее Аральского моря. По самым скромным подсчетам этот интервал между Русью и кимаками (если брать за точку отсчета «воронежский узел») занимает около 1500 км, и неясно, почему Аноним не использовал в качестве ориентира Волгу-Атиль, находящуюся как раз между Русью и отдаленными кимаками. Возможно, что это Связано с предположенной мною дефектностью карты или исходного текста, где не оказалось части Волги, а Волжская Болгария и страна буртасов были подпорчены. Исходя из того, что в качестве одного из ориентиров была указана Русь, загадочные горы следует искать где-то ближе к ее «крайним пределам». Известная нам Приволжская возвышенность (в перечне № 8) по своей протяженности никак не подходит под определение «небольшой». Это единственный крупный водораздел, который не пригодился нам при рассмотрении «гор» персидского Анонима. Возможно, что Аноним подразумевал небольшой водораздел (восточнее рубежа Руси) между притоками Хопра и Медведицы. Он тянется в меридиональном направлении примерно на 200–250 км, что очень близко к указанному автором протяжению этих небольших гор в пять дней пути (175–200 км). Знакомство восточного географа с этим незначительным водоразделом объяснимо тем, что эти «горы» находятся близ волго-донской переправы, столь важной для купеческих экспедиций того времени.
Быть может, следует высказать еще одно предположение, которое могло бы несколько прояснить географию «крайних пределов» Руси. Дело в том, что Киевской Руси платили дань многие окрестные неславянские народы, а зона сбора дани сильно раздвигала «крайние пределы» государства. Для интересующего нас сейчас восточного направления важно следующее: «А се суть инии языци, иже дань дають Руси:… Мурома, Черемись, Мърдва…»[324]. Мурома и черемисы-марийцы занимали Поволжье выше устья Камы, а мордва расселялась западнее Волги в северной части Приволжской возвышенности, что может интересовать нас в данном случае. Мы, к сожалению, не знаем времени установления даннических отношений мордвы. В VI–VII вв. влияние культуры русского Поднепровья явно ощущалось в финских археологических памятниках типа Подболотьевского могильника. В начале XII в., как явствует из летописи, мордва уже была данницей Руси. Под 1229 г. упоминается какая-то «русь» в составе мордовских войск князя Пургаса[325], но все это не проясняет начальной даты данничества.
