– Война на многих сказалась. – Доктор извлек из кофра стальную коробку со шприцом и иглами. – И когда меня позвали к первой… пациентке, я решил, что имею дело с банальным срывом. Тот мой… клиент отличался крайне высокой возбудимостью. И в город вернулся не так давно.
– Девушка?
– Ваша подруга – единственная, кто выжил. – Доктор перетянул руку жгутом, и Виттар сжал кулак, выдавливая вены на поверхность. – Остальные не имели возможности сменить облик. А вы сами должны понимать, чем чреват контакт с… кем-то вроде вас во второй ипостаси.
Игла вошла под кожу безболезненно, и Виттар, сняв перевязь жгута, смотрел, как темная кровь наполняет шприц.
Значит, еще двое проснулись однажды с головной болью и чувством совершенной ошибки. Непоправимой, потому как те девочки были людьми.
Всего-навсего.
– Один – прецедент. Двое – совпадение. А трое – уже закономерность… – Доктор вытащил шприц. Кровь он сливал в высокую пробирку, которую тотчас заткнул пробкой. – Поэтому при всем моем к вам уважении я должен буду сообщить о… происшествии.
Этот человек отчаянно храбр. Будь на месте Виттара кто-то другой, подобная откровенность могла бы дорого стоить.
– Считайте, что уже сообщили. Мне нужны имена. – Виттар пережал руку.
– Боюсь, я не имею права…
– Боюсь, у вас выбора нет. Если нужен ордер, выпишу.
Двое. Трое. И та девочка, которую рисовал альв. И альв тоже… Виттар был почти уверен, что список жертв внезапного безумия неполон.
– Образцы, – Виттар подставил вторую руку, – нужны в тройном повторе.
Королевским алхимикам будет с чем поработать. И Крайт пусть попробует, профиль не его, но мальчишке везет на находки. И доктор, раз уж взялся, пускай продолжает.
Впрочем, Виттар точно знал, кого благодарить за вчерашний подарок.
Дело перестало быть просто королевским поручением.
Позже, когда доктор вышел, Виттар присел у кровати. Тора спит. И вправду спит. Спокойная такая… улыбается даже. Молоко с медом принес Крайт, но, не дожидаясь приказа, убрался.
– Просыпайся… – Виттар пощекотал ладошку. – Ну же, девочка моя, просыпайся…
Бесполезно.
И когда на руки взял, попытался усадить, только зевнула да голову на плече поудобней устроила. Первый глоток Тора сделала, не открывая глаз. И второй тоже. Допив до капли, все-таки проснулась.
– Ты? – В лиловых глазах нет ни страха, ни отвращения.
– Я.
– Спать хочу. – Она обвила руками шею, доверчивый ребенок, который не понимает, что чудом выжил вчера. – Очень.
– Знаю, найденыш. Сейчас ляжешь.
Виттар сбросил штору на пол. Кровать мягкая. Белье чистое. И в комнате не жарко.
– Здесь сиренью пахнет… я люблю сирень.
– А еще что?
– Еще шоколад… и лакричные конфеты. Но мне их не покупали. – Девушка отпускает его с явной неохотой.
– Почему?
– От них зубы портятся, – вздохнула она. – Я не больно тебя вчера укусила?
Укусила? Вчера? Да, в его сне было что-то такое…
– Не больно. – Укрыв ее одеялом, Виттар поцеловал в щеку. – Отдыхай.
– А ты уйдешь?
– Ненадолго.
Если Виттар правильно понял схему, то скоро за ним пришлют. Лишь бы Тору грохотом не разбудили.
– Не уходи. Мне страшно, когда ты уходишь. Хильда говорит, что я глупая…
– Кто такая Хильда?
– Это тоже я, только лучше… она сильная. Я ее придумала. Раньше. Давно. Она меня защищает. – Не от Виттара. – Она говорит, что тебе нельзя верить. Ты все равно нас бросишь. – Тора зевнула в подушку. – Но в другой раз, не сегодня, ладно?
– Ладно.
Она ухватилась на большой палец Виттара:
– Посидишь еще?
– Посижу. Только ты засыпай. Когда проснешься, я уже буду дома. Что тебе принести? Шоколад?
Тора не ответила. Она спала, крепко и спокойно.
– Неделя. – Стальной Король прибыл лично.
Высокая честь? Отнюдь, скорее уж знак доверия, за которое Виттар был благодарен.
– Две, а то и три. – Из окна видно оцепление. Гвардейцы, правда, на оловянных солдатиков похожи, одинаковые фигуры в ярких мундирах.
Лучше вовсе обойтись без Торы.
– Ты же понимаешь, что это слишком долго. – Стальной Король подошел к окну и, окинув оцепление взглядом, сказал: – Они пока останутся. Пусть думает, что у него получилось.
Почти. Малости не хватило.
Королевский доктор почти слово в слово повторил то, что Виттар уже слышал, разве что от лауданума настоятельно рекомендовал отказаться. И почему-то запретил корсет.
– Он наглый. – Король решительно задернул портьеры, и это тоже правильно: за домом наверняка наблюдали. – И везучий, если только сейчас прокололся… и да, мой друг, полагаю, ты снова прав, он метит на мое место.
Казалось, данное обстоятельство нисколько не задело его величество. Остановившись перед зеркалом, король принялся оправлять сюртук унылого серо-зеленого цвета, скроенный по фигуре. За время поездки он успел изрядно измяться, пойти складками и ныне сидел на правителе криво.
– Вот только его ли это идея…
Король раздраженно дернул рукав, из-под которого выбивалось кружево манжет.
– В любом случае мальчишку следует убрать. И неделя, Виттар. Дольше он не выдержит.
Оставалось еще кое-что, в чем Виттар не мог не признаться:
– Я не уверен, что справлюсь. Он очень силен.
Достаточно силен, чтобы вообразить, будто сможет бросить вызов королю и победить.
– За вами присмотрят. И да, я знаю, о чем ты хочешь поговорить. Если за неделю не передумаешь, то я не стану возражать. Только, прошу, подумай хорошенько. Чувство вины – не то, на что стоит ориентироваться…
Райгрэ не обманул. Он действительно был рядом, когда Тора проснулась. Сидел у кровати и разглядывал ее.
– Доброе утро, точнее, вечер уже, – сказал райгрэ, протягивая веточку сирени. – Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо.
Только есть очень хочется. Пожалуй, Тора в жизни не испытывала такого голода, даже сирень, белая, с восковыми лепестками, почему-то выглядела съедобной. И Тора, отщипнув цветок, отправила его в рот. Горький!
– Проголодалась? Не вставай, я сейчас принесу…
Встать все-таки пришлось, хотя бы затем, чтобы заглянуть в ванную комнату. Девушка испытывала странную слабость, словно после долгой болезни, и спать опять хотелось, пусть и не так сильно, как утром. Она, кажется, позволила себе больше, чем должна бы…
Райгрэ вернулся раньше, чем Тора предполагала. И, наверное, хорошо, потому что голова вдруг закружилась, и Тора поняла, что еще немного – и упадет. Она стояла, опираясь руками на стенку, и уговаривала себя сделать шаг.
До кровати всего три.
– Тихо, найденыш. – Ее подхватили, не позволяя упасть. – Я же сказал, не вставай.
– Мне… надо было.
– Тебе надо было сказать. – Теперь от него пахло жареным мясом, да так, что у Торы в животе заурчало. – Ничего, это пройдет. Еще день или два – и пройдет. Так бывает.
Райгрэ, устроив Тору в кровати, подал высокий кубок:
– Пей.
Бульон. Говяжий. Вываренный до густоты, с кусочками зелени и перепелиным яйцом, нарезанным мелко. И вином красным, кажется, сдобренный. Вкусный до того, что девушка искренне огорчилась, когда бульон закончился. Впрочем, огорчение длилось недолго. Были еще ростбиф с пюре из дикой моркови и сельдерея, пироги с зайчатиной и тушенные в меду перепелки. Воздушные корзиночки с ягодами.
Шоколад.
Тора ела и ела, неспособная как насытиться, так и остановиться. А райгрэ лишь улыбался, подсовывая новое блюдо.
– Не пугайся, – сказал он. – Тебе надо восстановить силы. Вторая ипостась забирает их немало. В Каменном логе тебя питали жилы, а здесь все немного иначе.
Значит, это не болезнь.
– Если ты еще не очень устала, я бы хотел с тобой поговорить. – Райгрэ пересел на кровать, взял ее за руку и носом провел по ладони.
Она не устала. Спать, конечно, все еще хочется, но не так уж сильно.
– Хорошо. То, что произошло вчера, недопустимо. Я потерял контроль над собой, и ты пострадала. – Райгрэ прижал палец к губам Торы. – Да, я знаю, что все могло быть гораздо хуже. На это и рассчитывали. Ему хотелось, чтобы я тебя искалечил. Или убил.
Но ведь все получилось иначе? Правда, дому очень сильно досталось… и кровати, кажется… и еще подушкам, пух которых летал по комнате.
– Я не умею просить прощения и пойму, если ты не захочешь меня больше видеть. Тогда я, как обещал, куплю тебе поместье. Или дом. Или что тебе самой захочется.
Хильда бы обрадовалась.
Поместье и дом – это свобода. И жизнь только для себя, без необходимости подстраиваться под чьи-то желания… разве это не чудесно?
– Ты не будешь ни в чем нуждаться. И присматривать стану, чтобы никто тебя не обидел…
Он замолчал и руку убрал, а вот ладонь Торы не выпустил.
Тот новый дом будет чужим, огромным и пустым. В нем поселятся совсем другие запахи, и среди них, многочисленных, не останется того, который нужен Торе.
– Мне обязательно уходить?
– Только если ты хочешь.
