— Здравствуй…те.
— Здравствуйте, коли не шутите, Руслан э-э-э…
— Анатольевич. А вы?
— Инга. Очень приятно. Чем обязана вашему вниманию?
— Инга, я хотел увидеть Машу. Долго ждал снаружи. У нее все нормально?
Инга задумалась, не отвечая, глядя на него с сомнением. Руслан повторил:
— Просто издали хотел увидеть. Я не стану надоедать.
— Ее нет на учебе уже неделю. Ничего не сказала, просто не пришла в один из дней. Я ходила в деканат… Говорят, что ее бабушка приходила и оформила ей академку. На той квартире, где они жили, никого нет. Женя проверяла. Я не знаю, Руслан, все ли у нее нормально… Вряд ли.
Руслан тихонько выплывал из привычного в последнее время состояния тихой грусти и сожаления… О Маше старался думать отстраненно, не углубляясь больше в воспоминания о нескольких коротких разговорах и паре объятий.
На юбилее дяди он не собирался подходить к ней, тем более — приглашать на танец и навязчиво признаваться в любви. А зашел в танцевальный зал, и в глаза сразу бросилось ее алое платье. И оторвать глаза от нее уже было невозможно. Он шел к ней и раздевал глазами, вспоминая то, что увидел на видео. Как раздевал наутро после просмотра, заметив ее в спортзале, и потом — в коридорах университета. Он потому и сомневался долго и не понимал того, что с ним творится. Думал, что это просто нереализованное желание не дает ему покоя. Никого и никогда он не хотел так, как эту, обыкновенную на первый взгляд, девочку.
Потом понял, что, кроме этого, чувствует уважение к ее смелости и даже некоторой бесшабашной наглости. Что боится за нее страшно после ее такого неожиданного замужества. И так же страшно ревнует, просто до боли душевной, до желания сделать что-то с собой, наказать как-то за то, что упустил, что отложил отношения с ней на потом… идиот. И хотел увидеть, что она в порядке и плохо только ему, так плохо от осознания своей ошибки, от невозможности что-то изменить, повернуть время назад.
А сейчас его во многом надуманные опасения воплощались в жизнь. Он боялся многого, и сейчас сердце падало куда-то — накаркал. Сжав в кулаки немеющие пальцы, выдохнул:
— Инга… Я узнаю… и сообщу тебе. Дай свой номер.
Она изучающее посмотрела на него, потом отметила:
— Хорошо же тебя приложило. Такое впечатление, что передо мной совсем другой человек.
— Да, знаешь ли… переосмысление ценностей и смысла…всего, — невесело усмехнулся Руслан, — держи перезвон. Если в свою очередь что узнаешь, буду очень благодарен за звонок.
У Инги запел мобильный, она сохранила номер.
— Хорошо. Ее ищет и Женька, сильно переживает. Так что, если что узнаешь — звони.
Через два дня Руслан стоял у КПП огромного производственного предприятия в Питере. Позвонил секретарю директора через коммутатор и узнал, что тот отсутствует на данный момент в городе. Тогда он назвался и хотел сказать, что у него важный разговор… но женщина резко ответила:
— Господин Строгов, я прошу вас оставить в покое мою дочь. В ближайшем будущем наш адвокат свяжется с вами по поводу бракоразводного процесса, в котором вы заинтересованы в первую очередь. Личных контактов не будет. Не предпринимайте больше попыток найти Машу, сколько можно говорить об этом?
— Постойте, не кладите трубку. Я не… — частые гудки задолбили в ухо. Руслан поблагодарил человека на проходной и вышел на улицу. Кажется, он знал, куда идти и с кем разговаривать.
Он немного успокоился. Маша точно жива и, скорее всего, здорова, просто у нее неприятности и в этих неприятностях виноват Сашка. Эгоистичная сволочь, посмевшая обидеть ее так, что дело дошло до развода.
Он распахнул куртку на груди, потому что от злости бросило в жар. Да так и шел по улице, не обращая внимания на лужи и ветер с залива, треплющий волосы. Не обращая внимания на заинтересованные женские взгляды, на зазывный смех проходящей навстречу группки студенток. Шел и думал, что придет сейчас и убьет на фиг эту собаку.
Сашку он застал на производстве. Тот сидел за письменным столом в отдельной комнате и работал с бумагами. Поднял голову, и молча смотрел на подходящего к нему брата.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Руслан закрыл дверь за собой на замок, подошел вплотную к столу и уперся в него руками.
— Что ты наделал? Говори. Где Маша, что с ней?
Сашка смотрел на него и не говорил ничего. Руслан увидел, как он изменился со времени отцовского юбилея. Сильно похудел, осунулся, черты лица заострились, глаза больные, воспаленные. В них вспыхнул злой огонек, погас. Потом сказал тихо и намеренно спокойно:
— То же, что и ты — переспал с другой.
Руслан опять задохнулся от ярости:
— У меня не было ее! Чего тебе не хватало?! Зачем ты тогда, если не любил? Ты забрал ее у меня, зачем? Отвечай, собака блохастая!
И получил удар в лицо, откинувший его назад. Покрутил ошарашено головой и кинулся в прыжке через стол, перемахнув его ласточкой. Сбил с кресла на пол Сашку и упал на него, молотя кулаками по всему, до чего смог достать. А дальше они дрались, круша мебель, технику, разбивая в кровь кулаки и физиономии. Дрались, не чувствуя боли, а только необходимость, непреодолимую потребность в этой драке, в наказании то ли противника, то ли себя.
Когда выдохлись, ослепли от заливавшей глаза крови и боли в травмированных мышцах, остановились, переводя дух, кто где был в этот момент — сидя на полу и полулежа. Тяжело дышали, глядя друг на друга с ненавистью, пытаясь вытереть кровь с лица, поправить одежду.
— Говори, урод, где она сейчас, — прохрипел Руслан.
— Я сам хотел бы знать, — сплюнул кровь на пол Сашка, — тебе не скажу, даже если узнаю. Кинешься очаровывать, врать, соблазнять своей физиономией, достижениями?
— Ревнуешь, урод, боишься? Чего тебе не хватало, придурок, что тебя повело налево сразу после свадьбы? Я не собираюсь врать ей, с чего ты взял? О чем врать? Что ты мелешь, идиот?
— О том, что ты другой. Что верный до чертиков и с тех пор, как влюбился в нее, не был ни с кем.
— Да она чужая жена! Ты о чем вообще? Мне нужно знать, что с ней все в порядке. И все! — Руслан тяжело поднялся с пола, подергал стул, пробуя его на прочность, сел. — Ты думаешь, ей сейчас до этого? Ты можешь сказать, что произошло? Зачем тебе тогда нужна была эта женитьба, если тянет на других?
— Я не собираюсь отчитываться перед тобой…
Руслан подхватился со стула и достал в ответ отшатнувшегося Сашку кулаком в скулу. Опять оба покатились по полу, уже без сил молотя друг друга. Отвалились, замерли, лежа на полу и пытаясь восстановить дыхание.
— Ты отчитаешься, гад. Потому, что она для меня много значит, а ты ее обидел. И поэтому мне нужно знать, что вообще происходит и что ей грозит с этими вашими собачьими заморочками. Я не отстану, я поселюсь здесь, я из тебя…
— Хорошо… Ладно… — устало совсем лег на пол Сашка и с горечью заговорил, глядя в потолок.
Глава 13
— Нас с отцом неожиданно вызвали в Москву поставщики драгметаллов. Что-то там с договором, всплыли, мол, какие-то сложности. Это он мне так говорил…
В Москве он позвонил кому-то и сказал мне, что встреча переносится на завтра. А сейчас поедем по другим делам. Мы, и правда, много чего решили в тот день. Устали порядком… Ночевать поехали в пригород, далековато ехали. Там нас встретили наши… мне незнакомые. Поели, выпили. Потом нам предложили прогуляться в лесу в том облике. Отец отказался, а мы втроем разделись и обернулись. Лес там сразу за забором и забор совсем низкий — перемахнули и понеслись…
Я сразу оторвался от них, никого рядом не хотелось. Свобода такая вселенская, эйфория небывалая… усталость ушла, запахи осени в ноздри особенно ярко— лист прелый, желуди, грибы, хвоя, земля мокрая… А потом вдруг, как удар — запах самки… Я только слышал, не верил отцу. Когда период овуляции, когда она готова зачать щенков, этот запах сносит крышу, там одни инстинкты — нет мыслей и разум в отключке. Взял ее волком, потом обратились оба под утро, когда устали гонять по лесу и тогда появились новые силы. И новые впечатления — обнаженное женское тело под тобой. Очень опытное и развратное тело, требовательное. И не остановиться, просто невозможно — потребность такая… И понимание, что все уже произошло, и желание наказать поэтому и отомстить… Думал — загрызу… Она выглядела потом не лучше, чем я. И себе мстил, понимая, что это — все. Что случилось уже все и что это значит — дети, однозначно… Как правило — двое. Замолчать, утаить не получится.
