– Конечно, сможешь, дорогая. Посмотри, как ты отлично справилась с Жизель, а мы оба знаем, что ей присуща дикая струнка, не так ли? – улыбнулся Пьер.
– Да, я ухитрилась обуздать и подавить в ней эту особенность, кайенскую особенность, – презрительно проговорила Дафна.
– Я не дикарка, мадам, – выплеснула я в нее свои слова. – Моя бабушка учила меня только хорошему, мы регулярно ходили в церковь.
– Я говорю не о том, чему тебя научили, а о чем-то не зависящем от этого, о твоей наследственности, – упорствовала Дафна. – Голубая кровь Пьера и мое руководство были достаточно сильными, чтобы справиться с этим у Жизель. Если ты не будешь упираться, если действительно хочешь стать частью этой семьи, мне, возможно, удастся сделать то же самое с тобой. – Хотя позади у нее, – она обратилась к мужу, – многие годы плохого воспитания, Пьер. Не забывай об этом.
– Конечно, Дафна, – мягко согласился он. – Никто не ждет чудес немедленно. Как ты сама сказала, это испытание. – Он улыбнулся. – Я бы не стал просить, если бы не считал тебя способной добиться этого, дорогая.
Успокоенная, Дафна вновь откинулась на спинку стула. Когда она глубоко задумывалась, она поджимала губы, а ее глаза начинали сверкать. Несмотря на то что она сказала, я не могла не восхищаться ее красотой и царственными манерами. Разве было бы так уж ужасно выглядеть и вести себя подобно этой женщине? – размышляла я. И сделаться чьей-нибудь принцессой из сказки? Какая-то часть меня, которой невозможно было отказать, казалось, кричала: «Пожалуйста, пожалуйста, помоги, попытайся», а другая часть, которая чувствовала себя оскорбленной замечаниями этой женщины, дулась где-то в темных уголках моего сознания.
– Ну что ж, Бо уже знает о ней, – проговорила Дафна.
– Именно, – подхватил отец. – Конечно, я мог бы попросить его держать все это в тайне и уверен, он скорее умер бы на дуэли, чем нарушил свое обещание, но часто секреты открываются случайно, и что делать тогда? Это только обнаружит наши старые тайны.
Дафна кивнула.
– Что скажешь Жизель? – спросила она, и голос ее был каким-то печальным. – Она узнает правду обо мне, узнает, что я на самом деле ей не мать. – Она промокнула глаза светло-голубым носовым платком.
– Конечно же, ты ее настоящая мать. Она не знала никакой другой, и ты была чудесной матерью. Мы расскажем ей эту историю точно так, как я наметил. После первого потрясения она примет свою сестру и, надеюсь, поможет тебе. Ничего не изменится, кроме того, что наша жизнь будет благословенна дважды, – сказал отец и улыбнулся мне.
«Не отсюда ли и мой слепой оптимизм? – подумала я. – Не был ли мой отец таким же мечтателем?»
– Все это так, если Руби даст согласие действовать с нами заодно. Мне не хочется просить кого-то лгать, – сказал отец мне. – Но в данном случае это святая ложь, ложь, которая спасет всех от страданий. – Он перевел взгляд на Дафну.
Я на мгновение задумалась. Мне придется притворяться, по крайней мере перед Жизель, что бабушка Катрин была участницей сговора по похищению младенца. Это беспокоило меня, но затем я подумала, что бабушка бы не возражала, чтобы я сделала все возможное и осталась здесь – подальше от дедушки Джека.
– Да, – ответила я. – Согласна.
Дафна глубоко вздохнула и быстро вернула себе самообладание.
– Я скажу Нине, чтобы она приготовила одну из комнат для гостей, – проговорила она.
– О нет. Я хочу, чтобы у Руби была комната рядом с комнатой Жизель. Они будут сестрами с самого начала, – подчеркнул отец. Дафна согласно кивнула.
– Я попрошу ее сейчас же приготовить комнату. Сегодня она сможет воспользоваться одним из ночных туалетов Жизель. К счастью, – женщина впервые улыбнулась мне с некоторой теплотой, – у тебя и твоей сестры приблизительно один размер.
Она взглянула на мои ноги.
– Размер туфель, я вижу, у вас тоже вроде одинаковый.
– Однако завтра тебе придется устроить магазинный кутеж, дорогая. Ты не знаешь, как ревностно относится Жизель к своей одежде, – предупредил отец.
– Она и должна так относиться. Женщине естественно гордиться своим гардеробом и не быть такой, как некоторые студентки колледжей с совместным обучением, что делятся предметами одежды, даже трусами, с какой-нибудь соседкой по комнате.
Дама изящно поднялась со стула с высокой спинкой и слегка покачала головой, глядя на меня.
– Каким обернулся этот вечер на Марди-Гра, – посмотрела она на Пьера. – Ты уверен в том, что делаешь? Именно этого ты хочешь?
– Да, дорогая. То есть при твоем полном сотрудничестве и руководстве, – сказал Пьер, вставая. Он поцеловал жену в щеку. – Думаю, теперь я должен восполнить тебе все в двойном размере, – добавил он. Женщина посмотрела ему в глаза и слегка улыбнулась скупой улыбкой.
– Касса звенела последние пять минут без перерыва, – сказала она. Пьер засмеялся и нежно поцеловал ее в губы. По тому, как он смотрел на жену, я поняла, как важно было для него доставлять ей удовольствие. Казалось, она грелась в лучах его преданности. Через мгновение Дафна повернулась, собираясь уйти. У двери она задержалась.
– Расскажешь все это Жизель?
– Через несколько минут.
– Я отправляюсь спать. Все это было слишком потрясающим и вытянуло большую часть моей энергии, – пожаловалась она. – Но мне понадобятся силы на Жизель.
– Конечно, – согласился отец.
– Я распоряжусь насчет комнаты, – добавила Дафна и оставила нас.
– Сядь, пожалуйста, – попросил отец. Я опустилась на прежнее место, он сел подле меня. – Хочешь что-нибудь выпить, поесть?
– Нет, все нормально. Нина дала мне какой-то напиток.
– Один из ее магических рецептов? – поинтересовался он, улыбаясь.
– Да. И он помог.
– Они всегда помогают. Я был серьезен, когда говорил, что отношусь с уважением к духовным и таинственным делам. Ты должна рассказать мне побольше о бабушке Катрин.
– Мне бы и самой этого хотелось.
Отец глубоко вздохнул и медленно выдохнул, его глаза были опущены вниз.
– Я огорчен тем, что услышал о Габриэль. Она была красивой молодой женщиной. Никогда до этого и никогда после я не встречал никого похожего на нее. Она была такой наивной и свободной – истинно чистая душа.
– Бабушка Катрин считала ее болотной феей, – сказала я, улыбаясь.
– Да-да. Весьма возможно, она ею и была. Послушай. – Отец быстро сделался очень серьезным. – Я знаю, каким тревожным и трудным все это должно было быть для тебя. Со временем ты и я лучше узнаем друг друга, и я попытаюсь объяснить тебе все, что случилось. Я не смогу оправдаться или превратить зло, которое произошло, в добро. Не смогу изменить события прошлого или устранить ошибки, но надеюсь, по крайней мере, показать тебе, почему все случилось так, как случилось. Ты имеешь право знать все.
