Золотая голова Иррады, удерживаемая лучом Ануфа, проплыла через весь зал. Амдебаф и Ерртор молча хлюпали ногами по оставленному растаявшим льдом следу. Пользуясь знаниями, переданными древним святилищем в горах Нрады Амдебаф кое-что разбирал из начертаний рун у колб. С голубой сияющей сферы Ануфа с благозвучной мелодией вниз посыпались искры, заставляя сдвигаться в стороны сегменты пола. Эльф и дракон приняли чуть в сторону, взирая на открывшуюся бирюзовую желеобразную массу огромной ванны, в которую легко бы поместилось два Амдебафа к ряду.
Световой конус Ануфа бережно погрузил голову Иррады в ее пучины. В тот же миг смотритель сам нырнул в клейкое желе и, сделав несколько кругов вокруг головы золотой драконихи, подвесил рядом с ней алые, заигравшие лучистым светом вязи рун. Радостно сияющий голубой шар вынырнул из питательной массы и довольно заключил:
— Плоть твоей матери, досточтимый Властелин, теперь находится в безопасности… точнее то, что от нее осталось… в безопасности.
— Ты в этом уверен? — нахмурился Амдебаф, буравя лучистый клубок энергии пронзающим взором.
— Нет, создатель, — весело ответил Ануф. — Я в этом бесповоротно убежден!
— Такой ответ мне по душе, — утомленно выдохнул Ерртор и почувствовал как пол уплывает у него из под ног от усталости. Все вдруг потеряло ясность, подернувшись мягкой дымкой. — «Спать… спать…» — медово нашептывало умиротворение дворцовых стен.
— Вот и славно. Спасибо дружище Ануф. Пойдем, всадник, мы оба заслужили немного сна, — Амдебаф вспомнил мягкую, успокаивающую пульсацию материнского сердца в теплом уютном чреве. — «Я все вспомню, мама… Верну тебя в мир живых. Ты увидишь меня, а я смогу тебя обнять… Я об этом так мечтал!»
Довольно урча, дракон побрел за голубым шаром смотрителя. Следом, едва переставляя ноги, брел всадник.
— «Я снова смогу заглянуть в твои живые глаза Иррадушка, пусть даже в последний раз», — обернулся Ерртор, провожая виноватым взглядом бесшумно закрывающиеся сегменты пола над целительной ванной Великого.
Шаг за предел. Арллур
Черные небеса с негреющим ледяным солнцем. Угольная земля, серый лес, лишенный красок и звуков. Струны мира, искрящиеся прежде радужными переливами пространственного звучания, сейчас виделись лишь постылой черной паутиной, врезающейся в глаза и склеивающей взмахи крыльев. Все рухнуло в немую бездну безразличных времен, которые казалось и сами застыли в полном бездвижье.
Призрачная надежда на свет и свободу умерла еще в мире духов, окрасив безмежные поля цветов того мира в серо черный монолит бесконечного страдания. Взволнованная, в слезах, но еще с горящей душой полной света из Илуны Чари помчалась в мир духов. Несколько пространственных прыжков и торопливым световым болидом помчался стан крылатой Богини по пустынным коридорам Генара к Храму Сути. Она знала руны барьера, которые дополнительно наложил Дрел от Амдебафа. Пальцы пробежали по пространству творя росчерками света объемные руны-ключи и врата открылись перенеся Великую в мир упокоенного успения.
Но рассказ Ениша лишь доколол трещину души, лишь дорезал рану сердца до смертельной всего тремя словами — «Его здесь нет».
- Дрел пропал в предгорьях Тироля, — одним из своих жгутов щупалец хранитель душ указал место в пространственном покрывале карты, сотканном магией Чари. — Его поглотила Тьма, пришедшая с запада вместе с сияющей звездой Великого.
Енишь не смог ответить действительно ли эта звезда была Амдебафом.
— Узор душ прародителей Эндоры я не с путаю ни с кем, но этот светлый узор души пришедший с запада, рядом с которым летела и Тьма, все время преображаясь, менялся. Он прятался от восприятия.
— А тьма? Что за тьма? Это Зираида, Арл? — по мертвенно бледным щекам Чари непрестанно скользили серебряные нити слезинок.
— Я не ведаю госпожа, клянусь всеми душами Эндоры, — Ениш тонко чувствовал непереносимую боль Богини и на его второй паре глаз сверкали капли слез сострадания. — Это нечто не похоже ни на что, это живой дым, оживший прах или пепел в котором есть жизнь, но и жизни нет. Это холод и стужа бездонной ярости и незыблемости равновесия Тьмы. Это противоречие к бытию всей природы какой я ее знаю.
— Уверенна до кончика каждого своего пера, такую тварь мог создать только Арл, — Чари медленно поднялась с камня на центральной кристальной площади управления городом-хранилищем душ. Ениш воспарил в воздух. — Значит, только он сможет дать последний ответ, а мне остается лишь…
Чари не договорила. Белоснежные крылья Богини метнулись в стороны, готовясь к упругому маху.
— Я провожу тебя госпожа, — рывком вскочил на лапы зелено-полосатый призрачный саблезубый гигант Ррагур. Страж мира духов встретил ее еще у врат перехода.
— Спасибо, но это лишнее. Прощайте! — белой птицей с разбитым сердцем Великая скользнула к зеленым фосфоресцирующим небесам покоя…
Взмах, взмах взмах. Если раньше крылья славили свободу небес, то сейчас они пели лишь торжественный реквием покаянного предначертания.
Выжженная пустыня пред вертикальным скальным монолитом стен Арллура медленно выплыла из-за горизонта. Голубые глаза Великой налились серой тяжестью свинцово угрюмых облачных небес. Девять полированных оплавленных чаш средь пепла и гари еще помнили жертву драконов и всадников у этих стен. Еще молча звучали гимном славы непреклонному мужеству защитников Эндоры. Но для Чари смысл его был потерян навсегда, как и смысл существования самой Эндоры.
— «Эндора — одна из многих земель, на которых довелось побывать Великим. Эндора один из многих холстов на котором доводилось дерзать Великим в поисках красоты, гармоний и знаний. Она ничем не лучше чем те, что были и те, что еще будут по воле Арла.
И лишь в его воле есть смысл, есть истинная власть, есть непререкаемое всепобеждающее могущество…» — после преподанного ей Арлом урока Чари не видела иного. — «Нианна была права, а мы, поглощенные воспалением своей гордыни, тщетно тужились в своем самолюбовании, упиваясь своим иллюзорным могуществом создателей. Как я ошибалась! Только покаяние принесет мне освобождение от этого душного савана гордыни. Только покаяние и всепрощающее милосердие Арла может вернуть мне Дрела. Я упаду на колени, я буду молить, я приму перерождение!»
Крылья замерли в планировании, неся тонкий стан Богини над землей. Уплотненный воздух вздыбливал за ее спиной легкие вихри пепла недавней битвы. Гигантские рваные глыбы завала разделяли покаянное сердце Великой от ее грядущей счастливой судьбы, уготованной святым Арлом. Теперь она в это безгранично верила, ибо в безгранично пустой душе больше не существовало ничего.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
