– Зачем вы связали и закрыли в подполе господина Евланова и вдову хозяина дома?
– Откуда мне было знать, с какой целью они явились? И как бы я объяснил им наше с Лерой присутствие? Я их обезвредил, вот и все…
– Поэтому вы захватили с собой целый моток веревки и скотч?
– Я нашел их в доме… – беззастенчиво лгал Марцевич.
– Панкина помогала вам?
– Сначала да. Она решила, что вдова вместе с наемным киллером приехали по ее душу. Я всячески поддерживал это ее убеждение. Но потом она заподозрила неладное и всполошилась. Пришлось пригрозить ей пистолетом! Она сразу стала тихой, как мышка, и слушалась меня с полуслова…
Сама Валерия Панкина, находясь в состоянии глубокого психического расстройства, давала отрывочные и противоречивые показания. После первой беседы со следователем врачи запретили ее беспокоить.
* * *
Хмурым ненастным вечером Астра, Матвей и Дмитрий собрались на его съемной квартире в Сокольниках.
Астра изложила Дмитрию свою версию событий. Знакомство Марцевича со Златой состоялось раньше, чем в семье Евлановых зашла речь о разводе. Он шел по следам Чаши, и те привели его к Евлановым. Марцевич нащупал «слабое звено» – жену Дмитрия, которая безуспешно пыталась стать матерью, и, одержимая этим желанием, пускалась во все тяжкие. Он наплел ей с три короба про «месть скифского царя» и «родовое проклятие», а та приняла его слова за чистую монету. Они заключили сделку: Злата выпытывает у мужа, куда делась Чаша из царского кургана, а Марцевич берет на себя обязательство избавить семью от злополучного раритета, например, найти хорошего покупателя. Если Евлановы станут упираться, он, возможно, пообещал выкрасть Чашу и тем самым снять довлеющее над ними «проклятие»…
Один Бог знает, как он сумел уговорить Злату, но та дала ему согласие и принялась за дело. Не исключено, что Марцевич действительно прикинулся влюбленным… а женское сердце, как известно, не камень. Во всяком случае, толкование Туза Кубков, который выпал Злате при гадании на картах Таро, не расходится с этим вариантом. Пробуждающаяся влюбленность, первые ростки будущего чувства…
– Я не верю, что моя жена могла заинтересоваться Марцевичем! – возразил Дмитрий.
– Вы плохо знаете женщин. Они вообще любят не мужчину, а созданный в собственном воображении образ, который пытаются наложить на конкретного человека. Злата чувствовала ваше охлаждение, равнодушие и лелеяла, пусть даже подспудно, желание насолить вам, доказать, что она может привлекать и привлекает мужчин… На этом фоне любой потенциальный ухажер не был бы сброшен со счетов. Кстати, нельзя отрицать и определенного сходства между вами и Марцевичем. Это и подсказало ему идею воспользоваться вашим паспортом.
– Мы похожи чисто внешне!
– Разумеется. Злата обманывала себя и тешилась этим обманом…
Дмитрий упрямо качал головой. Нет! Злата и Марцевич? Нонсенс…
– Он не показывал ей свое истинное лицо, – сказал Матвей. – Он прикидывался тем, кого она желала видеть рядом с собой. Разве не так, отчасти, поступает каждый из нас?
Они сидели втроем за столом в гостиной и пили чай. Это была безликая комната, обставленная мягкой мебелью синего и оранжевого цвета, низкими столиками и стеклянными стеллажами.
Дмитрий никак не мог смириться с тем, что его жена, пусть и бывшая, была увлечена таким негодяем, как Марцевич.
– Я думаю, Туз Кубков выпал не в связи со Златой и Марцевичем, – заявил он после некоторых раздумий. – Придя к гадалке, жена думала обо мне, и Туз Кубков обозначал мою влюбленность, мои чувства к Вере…
Астра не стала настаивать и перевела разговор на другое:
– Чего Вера боялась, по-вашему? От кого хотела укрыться в Чижах?
– Иногда испытываешь потребность кардинально сменить обстановку. У Веры началась депрессия, ее одолевали навязчивые мысли: кто-то следит за ней, хочет причинить ей вред. Возможно, как я теперь понимаю, ее страхи имели под собой почву: Марцевич мог наблюдать и за ней. Она не знала точно, почему убили Артура, и боялась той же участи. Кроме того, некоторые экзальтированные поклонники ее покойного мужа присылали ей письма с угрозами и проклятиями. Артур, конечно, не был звездой шоу-бизнеса или кино, но многочисленные телепередачи, в которых он принимал участие, сделали его популярным. Вера страдала от обрушившихся на нее подозрений, обвинений и собственного изнурительного страха. Она день за днем ходила на могилу мужа, в надежде получить у него ответы на свои вопросы. Но мертвые не слышат живых. Разве удивительно, что ей пришло в голову спрятаться в глухой деревушке, где ее никто не знает? Заодно и поискать некий загадочный предмет, который мог хранить там Артур. Я предложил сопровождать ее, и она согласилась. Ей было бы не по себе одной, в домике на краю леса…
– Вы в самом деле надеялись найти что-нибудь?
– Я – нет.
– И что же дальше?
– Мы заехали к ней домой – в квартиру на Тимирязевской, она взяла кое-какие вещи. Я помогал ей складывать сумку. Признаюсь, мне очень хотелось побыть с ней рядом – разгонять ее тоску, оберегать от всевозможных опасностей. Этакий синдром рыцаря! – Он смущенно рассмеялся. – Грешен! Мы с ней затеяли странную игру в прошлое. Как будто мы уже были влюблены друг в друга…
Он осекся и замолчал, спохватившись, что коснулся самой интимной стороны своих отношений с Верой.
– Есть ужасно хрупкие, тонкие чувства, – с пониманием произнесла Астра. – Нельзя брать бабочку за крылышки. Пыльца такая нежная, что бабочка не сможет летать…
В этой чужой комнате, обставленной чужой мебелью Дмитрий чувствовал себя, словно в гостиничном номере. Это напоминало ему другую гостиницу, другое далекое время… Воображение настойчиво уводило его в прошлое, где он и Вера были другими, и любовь между ними возникла другая, без плотских желаний, – возвышенная и невыразимо прекрасная. Которую обещает Туз Кубков – карта, выпавшая им на переломе эпох, освященная всеми несбывшимися надеждами и обещанием встречи в вечности…
Он не мог сказать об этом вслух. Он даже не знал наверняка, состоялась ли обещанная тогда встреча. И что такое вечность, если не непрерывное течение жизни, которое увлекает за собой мириады песчинок без имен, без лиц, без памяти? И как, каким образом эти песчинки вдруг обретают имена, лица, любовь, память?..
– Значит, вы не собирались искать в «лесной хижине» Чашу царя скифов?
Голос Астры прозвучал неожиданно громко и разрушительно, будто разбивая сложенную из туманного хрусталя мозаику его мыслей. Дмитрий вздрогнул:
– А? Нет… Я же говорил, мы вообще узнали о Чаше от Марцевича…
Он отвел глаза, потому что его слова казались нарочитыми и неискренними. В них была только часть правды.
– Вера знала Панкину? – спросил Матвей.
– Нет.
– Тогда получается, что ваша бывшая жена Злата помогала Марцевичу в его планах. Судя по путаным показаниям Валерии, она боялась вдовы Артура. Та якобы преследовала ее, звонила, угрожала и даже являлась к ней на работу. Вера уверяет, что ничего подобного не делала.
– Она знала, что муж периодически изменял ей… Такой уж он был человек, Артур Холодный – искал в женщинах ту Веру, которую он придумал. В этом мы, мужчины, не далеко ушли от прекрасного пола, – улыбнулся Дмитрий. – Любить реальную женщину куда сложнее, чем воображаемый идеал. Вся «трагедия» в том, что воплощение идеального не совместимо с живыми людьми. Я даже не знаю, идеальны ли боги…
В том, как он говорил, чувствовался слог писателя. Возможно, сейчас он творил одну из страниц своего будущего романа.
– Вера впервые увидела Панкину в Чижах, в домике Артура. Мы не подозревали, что в доме кто-то есть. Остановились в Андреевке, там же и машину оставили. Назвались рыбаками, даже удочки взяли с собой, чтобы не навести никого на свой след. Вдруг любопытствующая журналистская братия и до Чижей доберется? С них станется!
– Как вы нашли дом?
– По адресу, – усмехнулся Дмитрий. – В дарственной указан точный адрес: улица Зеленая, дом 11. В Чижах кое-где еще остались обозначения названий улиц и номеров домов. Мы подошли к домику вечером, когда жители деревни уже легли спать. Ключей у нас не было – Вера их не нашла. Я захватил ломик, на случай, если не удастся открыть дверь другим способом. Когда я увидел пустые дужки от навесного замка, подумал, что Артур, вероятно, заменил его на врезной. Подергал, поднажал, а дверь возьми да и распахнись. Я чуть не упал внутрь, в сени. Глаза поднимаю, а на меня пистолет наставлен. Вера рядом, вцепилась в мою руку, дрожит. Глупо попались…
– Вы не пытались оказать сопротивление?
– Если бы я был один, – другое дело. Но рисковать жизнью Веры… Нет, я без разговоров подчинился требованиям этого мерзавца. Вы видели его глаза? Он мог нажать на курок в любой момент. Заводился с полуоборота!
– Зачем Марцевич предложил вам поменяться одеждой?
