Мгновенная догадка подняла в ней бурю негодования.
— Сволочь! — воскликнула она и сбросила Майка на пол. — Сволочь! Так меня еще никто не оскорблял! Сволочь ты, скотина и сволочь!
Она попыталась ударить Майка голой пяткой в лицо, но тот увернулся, а затем воскликнул, застегивая штаны:
— Но ведь ты говорила, что тебе хорошо!
— При чем здесь это? Мне не нужно механической любви, сволочь ты деревенская! Ты должен принадлежать мне не только телом, но и душой. И не читать при этом книжки, как какой-нибудь извращенец.
— Ну что же здесь такого? Просто книга оказалась прямо перед глазами, а руки были не заняты, вот я и стал ее перелистывать.
— Хорошо, что у тебя не было карандаша, — зло заметила Дилия. — А то бы ты еще стал делать на полях пометки.
— Честно говоря, я думал об этом, — простодушно признался Майк, а у Дилии не нашлось слов, чтобы выразить то, что она об этом думает.
Девушка обиженно насупилась и отодвинулась к самому окну.
Майк тоже молчал, держа на коленях злополучную книгу. Ему очень хотелось начать ее читать, однако он понимал, что этим еще сильнее рассердит Дилию.
— Наверное, когда ты станешь взрослым, Майк, ты будешь таким же денежным червем, как и мой папочка.
— Нет, — возразил Майк. — Мне это не очень нравится.
— Но ты же штудируешь все эти паршивые книжки дни напролет. Значит, деньги привлекают тебя, раз ты тратишь на это так много времени. И потом, мой отец говорил, что у тебя поразительный талант и коммерческая интуиция, а мой папаша не ошибается, когда дело касается финансов.
— Деньги не главное. Деньги — это только средство, а цель у меня другая…
— Какая же?
— Я толком сам еще не знаю, но мне хочется создать что-то большое, важное.
— «Большое и важное», — повторила Дилия, пытаясь в звучании этих слов обнаружить ту самую истину, которой следовал Майк. Однако у нее ничего не вышло.
— Ладно, давай я отвезу тебя в отель.
— Давай, — с готовностью согласился Майк.
Глава 89
К восьми часам утра, когда гиптуккеры обычно возвращались в загоны, чтобы готовить скот к продаже, Майк, Шило и Гвинет прибыли на рыночную площадь. Они воспользовались услугами раннего такси и, не до конца проснувшись, поеживались от утренней прохлады.
— В старой куртке я никогда не мерз, даже ночью, — заметил Шило, который заметно скучал по прежней жизни на просторах соляных долин.
— Ну так надел бы старую, — заметил Гвинет.
— Да я подумал, но она такая пыльная — эта покрасивее будет.
— Покрасивее. За эту красоту и страдаешь, — сказал Гвинет. Он неожиданно остановился и спросил: — Вы ничего не замечаете?
— Нет, — покачал головой Майк.
— А я замечаю, — возразил Шило. — Тихо очень, не слышно, как туки мычат.
— Да, действительно, — согласился Майк и впервые за долгое время вытащил из-за пояса пистолет. Зачем он это сделал, Майк и сам не знал, но оружие сразу придало ему уверенности.
Он зашагал быстрее, затем перешел на бег, Шило и Гвинет помчались следом за ним. Они с ходу заскочили в самый большой загон, в котором содержались только их лахманы.
Увидев хозяев, седой сторож поднялся с вороха соломы и направился к ним.
— А что, туков не пригоняли? — спросил Майк.
— Сам удивляюсь, — пожал плечами старик. — Только вечером было сорок голов, но их сразу южане взяли.
— Южане взяли, — повторил Гвинет и посмотрел на Майка.
— С этим потом разберемся, — сказал тот, — а сейчас поехали к берегу! Может, узнаем какие-то новости из долины.
Не теряя драгоценного времени, все трое отвязали лахманов и, вспрыгнув на них, погнали скакунов к воротам.
— Эй, а как же седла? — закричал сторож.
— Обойдемся! — ответили ему, и вскоре всадники скрылись за поворотом улицы.
«Опоздали! Опоздали! — стучало в голове Майка. — Нужно было сделать это раньше!».
Он клял себя за то, что не настоял на доставке джипа и скорострельного оружия на остров «барсуков» раньше. Майк, безусловно, сделал бы это, но в записках, которые Морган пересылал с гиптуккерами, говорилось, что все вокруг тихо, «собаки» занимаются только своими делами и даже не думают о перехвате туков.
Морган был опытным человеком, и Майк ему верил, хотя понимал, что и сам старается не думать о возможной трагедии — ведь пока он не тратился на джип и оружие, собственного капитала «барсуков» хватало на оборот и покупку туков.
Майк был рад, что теперь может обойтись без заимствований у банка, однако эта жадность, как видно, теперь вышла ему боком.
Ранние прохожие шарахались в стороны, завидев несущихся по улицам всадников. Дома к окраине становились все ниже, и вскоре показались холмы, покрытые грязно-зеленой растительностью. Между ними, словно песчаная река, вилась дорога, по которой гоняли туков. Оставалось взобраться на вершину одного из холмов, чтобы увидеть бескрайние просторы соляных долин.
— Смотри! — крикнул Гвинет, указывая рукой на горизонт. Несколько черных точек казались песчинками, которые подгонял пахнущий йодом ветер.
— Это не похоже на тысячное стадо туков, — заметил Шило, удерживая своего лахмана на месте.
— Поедем им навстречу, — решил Майк. — Возможно, им нужна наша помощь.
— Те, кому нужна была помощь, остались в долине, — мрачно произнес Шило и поехал следом за Майком.
Выскочив на привычную соляную гладь, лахманы радостно прибавили ходу и понеслись вперед. Уже через несколько минут всадники поравнялись с небольшим караваном, большей частью состоявшим из лахманов, нагруженных трупами.
По два, а то и по три тела были привязаны к седлам, а их живые или раненые товарищи, едва державшиеся верхом, тянули за собой поводья груженых животных. Всего Майк насчитал шестерых живых и еще пятнадцать трупов, многие из которых выглядели так, будто попали в соледробилку.
Долгий путь и жара сделали свое дело. От трупов исходил запах разложения, рои блестящих мошек длинными хвостами тянулись за обильной пищей.
Следом за караваном брело несколько измученных туков, десятка полтора — не больше. Их короткая шерсть была склеена коркой подсохшей крови.
— Эй, друг, что там произошло? — спросил Гвинет, подъехав к гиптуккеру, который выглядел бодрее остальных. Всадник медленно повернул голову, словно не понимая, о чем его спрашивают:
— Это все «собаки»… У них были машины и пулеметы. Я такого никогда не видел. Они косили всех — людей и туков, будто косой… Будто косой, я не вру…
— А «барсуки» там были? Вам помогали «барсуки»?! — вмешался Майк. Его голос звенел от отчаяния, и он боялся услышать самое страшное — что «барсуков» больше нет и они полегли в долине.
— Морган сделал все, что мог, — ответил гиптуккер. — Наверное, его и пули не берут, он преследовал машины верхом, и стрелял… и убивал «собак»… Но он был единственный, кому везло. Кажется, у него осталось всего несколько человек…
«Всего несколько человек», — отдалось в ушах Майка, и он резко натянул поводья. Лахман от неожиданности встал на дыбы, и Майк заскользил вниз по его спине. Однако он вовремя хлопнул ладонью лахмана между ушей, и тот успокоился, обиженно тряся головой.
— Нужно ехать на остров, Майк! Прямо сейчас! — сказал Гвинет. Он почти требовал.
— Поедем, — ответил Майк. — Но только на машине…
— Кто поведет нашу машину, Майк? Все мы только и умеем, что крутить лахманам хвосты, — возразил Шило.
— Если «собаки» научились, то и мы научимся, — уверенно сказал Майк. — Поехали в магазин мистера Динара. Наш заказ уже давно готов.
Глава 90
Новенький «Конберг-500» стоял перед Майком, а продавец, мистер Динар, ходил вокруг машины и расхваливал свой товар, обращая внимание покупателей то на шипованную резину, то на специальную подвеску, то на ременные тормоза — самые безотказные и эффективные.
— И все это — заметьте — всего за сорок тысяч. Мечта, а не покупка.
— Сожалею, мистер Динар, но скорее всего мы поедем верхами. Так, знаете ли, привычнее, а ваша машина нам не по карману. И вообще, лахман, он надежнее.
— Да что вы такое говорите! — воскликнул Динар, призывая в штатные свидетели собственных охранников. — Что он такое говорит, ребята? Да я отдам вам, как своему родственнику, — за тридцать пять. Берите, мистер, не жалко.
— Вы отдаете эту красоту за тридцать пять тысяч?! — воскликнул Майк так радостно, что смутил Шило и Гвинета.
— Конечно, — клюнул Динар. — Только для вас такая цена! Как для родного брата, сэр, честное слово.
— Тогда мы берем этот чудо-автомобиль! — громко объявил Майк. — Берем его за двадцать тысяч кредитов и еще заплатим за три пулемета, десять тысяч патронов к ним, мощный диспикер, десять литров воды, сухари и сушеное мясо, два комплекта оружейной смазки, килограмм ореховой халвы и четыреста булавок из нержавеющей стали! За всю эту мелочь даю еще пять тысяч четыреста семьдесят два кредита!
