Филби переселился к своей матери в Дрейтон-гарденс, отключил дверной звонок и спрятал телефон под гору подушек. Друг семьи Дульсия Сассун вспоминает:
«Из-за репортеров окна были закрыты, шторы спущены. Никто не мог выйти из дома. Дора (мать Кима) рассказала мне, что в два часа ночи одного репортера поймали, когда он пытался вскарабкаться на дымовую трубу. Я прислушивалась к разговору Кима со своей матерью, которую он обожал и которая осуждала американцев за их несправедливое презрительное отношение к ее сыну. Он рассказал ей о проживании Берджесса у себя на квартире и о том, что ему пришлось выпроводить его из дома, так как его пьянство и склонность к употреблению наркотиков плохо влияли на детей». После выступления Макмиллана Филби «освободил» телефон и говорил всем звонившим, что в 11 часов следующего дня он созывает пресс-конференцию. Провел он ее превосходно. Спокойно, авторитетно, вежливо и обаятельно Филби начал с того, что раздал отпечатанное заявление, в котором объяснил, почему до сих пор хранил молчание: закон о государственных секретах не позволял ему раскрывать известную по работе информацию; он не хотел, чтобы его высказывания повлияли на решение правительством международных вопросов; «публичные высказывания по поводу организации, персонала и методов работы наших служб безопасности могут лишь снизить их эффективность».
Посыпались вопросы со стороны журналистов. Стоя у камина гостиной в доме своей матери, почти не заикаясь, Филби блестяще ответил на все вопросы репортеров, которые не имели возможности разоблачить его удивительную неправду. Да, он знал Берджесса, и неразумное общение с ним в Вашингтоне вынудило его уйти из заграничной службы в отставку. Нет, ему никогда не было известно, что Берджесс является коммунистом. Да, Берджесс пил, но постыдно себя не вел. Во всяком случае, сказал Филби, он не собирается обливать его грязью. «Есть друзья на хорошую погоду и есть на плохую, и я предпочитаю относить себя к последним».
Маклин — это только легкая тень в его памяти. Да, я всегда придерживался левых убеждений, но «я никогда не был коммунистом», в «последний раз я беседовал с коммунистом, зная, что он коммунист, в 1934 году».
Наблюдая за поведением Филби по черно-белому телевидению тех лет, нельзя не восхищаться его самообладанием. Может быть, самому Филби настолько нравилось свое поведение, что он пошел на небольшой риск и проявил некоторое неуважение к «несчастным журналистам, задающим наивные вопросы». Журналисты поспешили к выходу, чтобы к сроку подготовить свои дневные материалы, а Филби предстал перед телевидением. «Господин Филби, — слышался беспристрастный голос журналиста, — не являетесь ли вы «третьим человеком»?» Филби доверчиво улыбнулся и твердо заявил: «Нет, не являюсь».
Через два дня Маркус Липтон сдался:
«В палате общин меня заставили замолчать. Многие депутаты от лейбористской партии считали Филби представителем прогрессивного левого крыла в министерстве иностранных дел, поскольку он, несомненно, не относился к «старой гвардии». Инстинктивно они выступали в защиту Филби. Шеф МИ-5 сэр Роджер Холлис обратился с просьбой о встрече. Мы беседовали в центральном вестибюле палаты общин на виду у всех. Естественно, Холлис хотел узнать, какие у меня есть доказательства, но я не мог ничего ему дать».
Таким образом Филби был реабилитирован. ЦРУ и ФБР пришли в Вашингтоне в ужас. Все коварные планы Гувера пошли насмарку. Официально ФБР было вынуждено также снять с Филби все подозрения. 29 декабря 1955 года ФБР закрыло заведенное на него дело «Фигурант — Дональд Стюарт Маклин и другие». Во время недавно проведенного анализа всех материалов на Гарольда А. Р. Филби, были сделаны и сфотографированы необходимые выписки. Филби подозревается в том, что он сообщил Маклину о ведущемся в отношении его расследовании. Анализ материалов не дает каких-либо оснований для проведения в отношении Филби самостоятельного расследования».
Филби была неизвестна роль Гувера в его деле. Он приписывал свою реабилитацию лорду Бивербруку:
«Никто из правительства и особенно из службы безопасности не хотел делать публичное заявление в 1955 году. Доказательства были неубедительными: официально нельзя было ни выдвинуть против меня обвинение, ни полностью оправдать. Им пришлось тем не менее открыто высказаться из-за шума, поднятого плохо информированной широкой прессой, а также из-за нелепой ошибки Маркуса Липтона. Особую ответственность за это полное фиаско несет пресса Бивербрука. Именно она из-за глупой враждебности Бивербрука к Идену и министерству иностранных дел начала и продолжала всю эту историю, несмотря на допущенные грубые просчеты».
В Москве я подробно рассказал Филби, что полученные на основе Закона о свободе информации документы свидетельствуют о том, что именно ФБР пыталось заставить британские власти сделать публичное заявление по его делу. «Своим оправданием вы обязаны Эдгару Гуверу», — заявил я. Филби потянул виски, запив их минеральной водой. Затем он долго и удовлетворенно хохотал.
Поскольку Филби официально оправдали, его друзья из СИС не видели причин, почему бы не попытаться вновь устроить его на работу. Конечно, об официальном трудоустройстве не могло быть и речи: СИС дала Макмиллану обещание уволить Филби, в платежных ведомостях он не мог появиться в качестве действующего сотрудника разведки. Но многие руководящие работники СИС могли использовать нужных разведке специалистов в качестве представителей (агентов) СИС. Почему бы Филби не быть одним из таких представителей, когда появятся вакансии, соответствующие его талантам. Друзья Филби начали подыскивать для него место.
Тем временем Филби нужно было отдохнуть, и его друг по пребыванию в Стамбуле предложил свою помощь. Приглашение поступило от В. Е. Д. Аллена, бывшего советника по вопросам прессы британского посольства в Анкаре. В 1957 году семейная фирма Алленов должна была отмечать свое столетие, поэтому Аллен попросил Филби приехать в Каллах, графство Уотерфорд, чтобы помочь ему написать историю фирмы. Филби компетентно, но без особой выдумки выполнил эту работу и, вернувшись в июле 1951 года в Лондон, нашел для себя хорошую новость: его друзья из СИС нашли для него работу.
Филби должен был стать агентом СИС в Бейруте. Британская разведка проявляла все больший интерес к положению в странах Ближнего и Среднего Востока, поэтому представлялась хорошей идея иметь своего опытного человека в этом центре международных интриг. Даже враги Филби не особенно возражали против этого назначения. Они считали, что, может быть, даже хорошо дать Филби свободу действий, поскольку, возможно, удастся получить доказательства его вины и закрыть дело. Однако не было шансов направить его под дипломатическое прикрытие, заинтересованность выглядела бы слишком очевидной и повлекла бы за собой критику. Поэтому прикрытие Филби должны были предоставить издания «Обсервер» и «Экономист». Ему предстояло работать в качестве их внештатного корреспондента за 500 фунтов стерлингов в год, плюс оплата расходов и 30 шиллингов за каждые сто напечатанных слов. Информировала ли СИС работодателей Филби о его действительных задачах?
Сэр Роберт Маккензи так объясняет возникшие трудности:
«И после оправдания Филби находились люди, считавшие, что его нужно «придавить». Однако высказывались и другие мнения: «К нему следует отнестись по справедливости. Против него нет ничего конкретного, возможно, он невиновен. Если мы поступим с ним слишком жестко, это плохо скажется на моральном состоянии сотрудников разведки». И когда кто-то находит для него работу газетчика и редактор официально задает вопрос, оправдан ли он, что мы должны отвечать? Не можем же мы сказать: «Нет, не совсем» и лишить его возможности работать. Поэтому мы сказали: «Он чист».
Во время наших бесед в Москве у Филби не было сомнений, каким образом он получил эту работу. Он сказал следующее: «Работу в Бейруте организовали для меня Николас Эллиотт и Джордж Янг (коллеги по СИС). Тут возникают некоторые разночтения. Эллиотт заверил меня, что о моем прикрытии он договорился с редактором «Обсервера» Дэвидом Астором. Однако последний отрицает какую-либо осведомленность по этому вопросу. Так что вам придется самому приходить к какому-то выводу».
Со своей стороны Астор заявил, что он не был осведомлен о внеслужебных связях Филби с СИС. «В то время я ничего не слышал и о Николасе Эллиотте. Прямых контактов с МИ-5 я не поддерживал. Только через официальных лиц министерства иностранных дел. Средний Восток или какие-либо другие места не упоминались. Мне, очевидно, отводилась роль «спасателя» этого человека. Когда он в конце концов объявился в Москве, они примчались ко мне с извинениями: «Приносим извинения, что не предупредили вас».
