Наконец она вышла в нарядном платье, надетом для жениха. Увидев своего избранника, да еще в парадном мундире, Полиночка покраснела, но Родион взял ситуацию под контроль. Подхватив князя за локоток, так что бедняга чуть не выронил рюмку, представил гостя и словесно разукрасил его как только мог. Ложь была столь чистой, что удивительно смахивала на правду. Даже юный Анзор с удивлением слушал. Полиночка только подняла глазки. И…
Родион ощутил, как по гостиной проскочила искра, нет – целая молния. Запахло озоном, весной и всем этаким особым, чем благоухает, когда случается внезапная любовь. Миссия выполнена. В этом доме Родиону более делать нечего. Он стал прощаться, оставляя приятного гостя. Подойдя к Полине поцеловать ручку, тихо сказал:
– Я же обещал, что все будет хорошо.
Барышня словно расцвела, стала удивительно милой и незаметно ответила рукопожатием. Как товарищу.
И все же Ванзаров попросил князя на минуточку. Выйдя в прихожую, без спроса вдавил щуплое тельце в стену, не сильно, а слегка, так что Анзор Шалвович дыхнуть не мог, и страшно спокойным голосом проговорил:
– Слушай, князь, меня внимательно и мотай на свои тонкие усики. Если ты попробуешь обидеть мою невесту, то есть решишь сходить налево, нет – только подумаешь засмотреться на какую-нибудь барышню, обещаю засунуть твою головешку в бильярдную лузу и бить по ней шарами, пока не околеешь. И чтоб больше не видел тебя в доме Агаповых. На пушечный выстрел к нему не подходи. И чтоб Клавдию Васильевну забыл с этого мига, как ночной кошмар. Ты для нее пропал, умер. И чтоб не видел тебя сегодня на конкурсе красавиц. Понял?!
Задыхаясь, князь еле выдавил смутный звук.
– Повтори ясно! – Родион чуть ослабил хватку.
– Да, канэчно, понэл…
– Давай слово!
– Ой, всэ даю… Атпуститэ, задахнусь… Слово князя…
– Чтоб невесту мою любил больше жизни, чтоб детей растил и коноплей торговал, как полагается. Будь счастлив тихой семейной радостью. Иди, она ждет.
И Ванзаров втолкнул слегка потрепанного Эгисиани обратно. Хоть любовь с первого взгляда и случилась, позавидовать Анзору Шалвовичу нельзя. Уж так возьмут его в оборот женушка с тещей, что только перья полетят. Снимет он красную черкеску, наденет конторский костюмчик и станет примерным купцом, чтоб передать дело внукам Кондрата Филимоновича. Как полагается.
С Толбушиным прощания излишни. У купца перед глазами возвышался фамильный герб, затмевая все мелкое и земное. Счастье и так заполонило его. А кое-кому еще светят объяснения с матушкой.
Без сожалений пролетка унесла Родиона на другой конец празднующей столицы.
Тухля нарезал неровные петли напротив своего дома. Милый друг жалостливо вздыхал, охал и скулил, то есть издавал звуки глубоко несчастной личности. Скорбь при розовых щечках и общеупитанном виде подмывала хорошенько дать по шее. Но Ванзаров сдержался. Потащив тушу за собой, оставил топтаться на лестничной площадке. Сам же героически дернул за звонок.
Открыв, хозяйка критически оглядела незваного гостя:
– Что ж, Ванзаров, парадный мундир тебе очень идет. Пуговицы золотые, петлицы, и вообще усы отрастил роскошные… Так и ходи по Невскому. Барышни будут без ума. Чему обязана такой честью?
– Войдем в дом, Юлия. Прости, мне надо сообщить тебе важное известие, – драматическим тоном сообщил он и даже нахмурился. Нагнетал трагическую атмосферу, прямо скажем.
Его впустили.
Жена Тухли отличалась добротностью форм, была милой, хоть строгой барышней. К Ванзарову относилась как подобает умной супруге: терпеливо сносила друга детства своего мужа. Угощала вкусными обедами, но держала в рамках приличий. А то ведь эта парочка могла выкинуть что угодно. Однако сегодня друг ее врага, то есть мужа, стал ей врагом. Ничем иным Родион не заслужил такой холодный прием. Ему даже присесть не предложили.
– И что ж такое таинственное хочешь мне сообщить? – спросила она, наглым образом закинув ногу на ногу и выставив носок домашней туфельки. – Если про своего дружка – даже не начинай. Слышать о нем не хочу, а видеть – тем более. Пусть живет, где пожелает. Ноги его не будет в этом доме. Конечно, у тебя ночует?
– Конечно, нет, Юлия… – начал Родион, но слушать его не стали.
– Значит, к маменьке своей подался. Куда же еще! Нагадит в собственном доме и бежит к мамаше, чтобы бедному мальчику, которого застукали со шлюхой, утерли сопли.
– Ты многого не знаешь, Юлия… – все еще загадочно-трагически вещал Ванзаров.
– Да? И чего же я не знаю? Сколько у него девок? И знать не хочу!
– Послушай меня, Юлия…
– Родион, или говори по-человечески, или выгоню.
Шарик трагедии сдулся. Ванзаров стал милым.
– Юлечка, дело серьезное, хотел тебя подготовить, – любезно сказал он. – Только не ругайся, а выслушай. Твой муж…
– А! Так и знала!
– …Андрей Юрьевич Тухов-Юшочкин выполнял важное секретное задание государственного масштаба.
– Кто?! Тухля?! – искренне поразилась супруга. – Привести в дом проститутку – это так теперь называется?!
Потребовав тишины (раз обедать не зовут), Ванзаров продолжил:
– Дело секретное. Полиция получила сведения, что в столицу из Берлина прибыла опасная шпионка госпожа… Ландин. В лицо ее никто не знал. Был только один шанс опознать коварного врага: на спине у нее особая татуировка – свора гончих охотится за лисой. Было принято решение проверить несколько подозрительных дам. Но специальных агентов или филеров использовать нельзя. Шпионка слишком умна и прозорлива, сразу раскроет подвох. Поэтому сочли нужным применить мужчин, не знавших ничего. Извини, это я предложил кандидатуру твоего мужа. Ничего более безобидного и дурацкого выдумать нельзя. Я ничего не сказал Тухле… то есть Андрею Юрьевичу, и сделал так, что одна из подозреваемых его заметила. Он не хотел знакомиться, упирался и чуть не сорвал операцию. Проявил чудеса мужской верности и все время говорил о тебе. Это я заставил его привести шпионку в ваш дом. Чтобы все было по-настоящему. Тухля… тьфу ты, Андрей Юрьевич ничего не знал и рисковал жизнью. Если бы шпионка что-то заподозрила, убила бы его на месте. Лежал бы на ковре в луже крови и с ножом в горле. Он выполнил свой долг до конца. Я не имею права посвящать тебя в это. Но не могу позволить, чтобы ваша семья была разрушена ради высшего блага государства. Надеюсь на твое благоразумие. Все это надо сохранить в полной тайне.
Импровизация удалась. Вдохновенная ложь настолько оглушила, что мудрая супруга сидела открыв рот.
– Можешь гнать его, но знай: ты нанесешь обиду истинному герою, который не пожалел ничего ради блага своей родины. Тебе решать, как поступить. А если нужна жертва – возьми мою голову. Это я во всем виноват…
И Родион натурально склонил шею.
– Где же наш герой теперь? – с некоторым сомнением спросила Юленька.
– Ждет своей участи поблизости.
– Ордена за такое не получит…
– Операция сугубо секретная, – встрял заступник.
– …и чина ему не дадут…
– Шпионка изобличена и дает показания в крепости. Тебе этого мало?
– …и соседи не поверят…
– Есть герои, что творят свои подвиги втайне!
– …ну, что с ним делать? Зови этого героя. А с тобой я после разберусь…
Тухле были даны строгие инструкции: вид понурый, глаз – на слезе, полное раскаяние и покорность. Со всем, что ни скажет супруга, соглашаться. На всякий случай про шпионку Родион поминать не стал. Пусть в этом семействе будет своя маленькая тайна.
Начало внушало оптимизм. Юля приняла жертву шпионажа ласково, отвела в гостиную. И попросила оставить их наедине. Уговаривать Родиона не пришлось: разбираться с женой друга в его планы не входило. И он выскочил на лестницу. Только собрался приложить ухо к двери, как из квартиры раздались звуки, какими сковорода отбивает нечто мягкое. А вопли, издаваемые героем подпольной борьбы, успокоили: семейная жизнь Тухли набирает нужные обороты. Сначала больно, потом любезно. В общем, как у всех.
Кого бы еще осчастливить в такой день? Родион знал точно.
Оказавшись в полицейском участке, Леонид Данонкин озирался, как ребенок в пещере ужасов. Все здесь, казалось, пропитано ароматом крови невинных жертв. А жуткие запахи, что сочились от пола и стен, вгоняли в тоску, и только одно желание преследовало: бежать отсюда как можно скорее. Поближе к нему держался господин приятной наружности, украсивший пузо золотой цепью в палец толщиной. Во взгляде его сновал хитроватый бесенок, какой выдает авантюриста ловкого, но увлекающегося. Бывать в полиции ему не приходилось, но зарекаться не стоило. С такой-то профессией.
Долгожданных гостей Родион встретил блеском парадного мундира. Что Данонкин отметил с некоторым удивлением:
– Вас и не узнать. Преобразились. Оказывается – заметный мужчина… Если бы вы лично не просили, ни за что бы не поверил. Итак, имею честь представить: один из самых успешных антрепренеров обеих столиц господин Крутиков…
