Царившая вокруг суета напоминала Сану муравейник, рядом с которым спокойно дремало древнее чудовище, покрытое густой зелёной гривой елей и сосен. Из-за голых лиственных деревьев виднелись высокие горы, скрытые густыми облаками, от которых веяло таинственностью. Почему перед боем всё вдруг стало так тихо? Сандора пугала эта тишина, и его сердце рвалось наружу. Пытаясь спрятаться и скрыться, оно до боли билось о рёбра, едва не разрывая грудь. Там, за крошечной полосой леса, раскинулся вражеский лагерь. Сан угадал это по тонким струйкам дыма, поднимавшимся из-за кроны деревьев. Где-то там жгут костры, освещая землю в этой утренней мгле. Ещё совсем немного, и солнце поднимется над горами, озарив всю долину.
Сколькие останутся здесь спать вечным сном? Сандор не знал и не хотел знать. Его мучил лишь один единственный вопрос: ради чего всё это? Ради славы? Ради богатой добычи? Воины Серебряного Союза, окружавшие Сана, стали для него почти братьями, и юноша чётко знал, за что они сражаются. За семьи, оставленные где-то за бесконечными лесами, за любимых, верно ждущих в невысоких деревянных домах... У Сандора не было семьи, не было возлюбленной. Но теперь он знал, за что сражается. В его сердце навсегда останется не только родной Драмшир, но и все те люди, что его сейчас окружают. Сан хотел сражаться ради них всех, чтобы они вернулись домой, к своим семьям.
Аркана сражалась потому, что была мстителем. Души погибших требовали отомстить за себя, и волшебница исполняла их последние желания, стремясь даровать им вечный покой и сладостный долгожданный сон. Аркана чувствовала себя нужной, она хотела быть таковой. Волшебница спасала раненым жизни, помогала им после смерти. Она как никто другой знала цену поражения и стремилась принести своим союзникам только победу, в бою забывая даже о собственной жизни.
Даяна боялся сражений. Сейчас он тоже смотрел на затянутую туманом кромку леса, и его сердце трепетало от страха, а ноги стряслись, едва не подкашиваясь. Юноша не знал, что ждало его впереди. Смерть? Страдания? Его друзья, те, с кем он подружился за время обучения, возможно, больше никогда не вернутся. Взойдёт солнце - и начнётся кровавая резня. А стоит светилу покинуть небосклон - и поле затихнет, усыпанное трупами и обугленными костями. Даяна боялся, но ничего не мог с этим поделать.
Наралеску не за что было сражаться. Он не боялся смерти, не страшился врага. У него не было семьи, оставленной где-то за горами, не было любимой. Его родина давно погибла, родной лес сгорел в пожаре. И друг у него был всего один. Зато какой... Наралеск чувствовал, что готов идти за Сандором даже на край света. Он чувствовал, что нужен своему товарищу. Чувствовал, что вместе они горы свернут. Потому Наралеск не боялся врагов, скрывавшихся за лесом. Он уже ощущал на своих зубах привкус их крови, знал, что совсем скоро его челюсти сомкнуться на шее кого-то из врагов, решивших навредить его Сандору. Да, Сан был Его, и только. Наралеск знал, что стоит кому-то поднять против них меч, и он тут же будет готов. Он жаждал битвы, как сладостной дикой охоты, после которой наступит блаженное забвение, полное мечтаний и безумных идей.
Пожалуй, только Йор мог сравниться с ним в рвении к бою. Гном давно впал в экстаз, предвкушая славную битву. Он сражался только ради самого себя, ни для кого другого. Йор был готов уничтожить любого, кто пойдёт против него. Кто-то замахнулся мечом? А в ответ выпад верным топором, славно рубившим противников долгие военные годы... Йор чувствовал себя безумцем, и от этого лишь веселее сжимал рукоять оружия. Кажется, Валитрий говорил, что безумным путь в тот мир заказан? Вот и славно.
Никто не знал, о чём думает другой. Все были погружены в свои собственные размышления, пытаясь хоть как-то отвлечься от всё сильнее приближавшейся битвы. Многие не вернутся домой и заснул вечным сном в этой земле. Но если это будет плата за победу, то за такое не страшно и голову сложить. Каждый воин, находившийся сейчас в долине, понимал, что сражается не только за своих близких, а за всю страну. Оттого огонь в их сердцах разгорался сильнее, заставляя крепче сжимать оружие. Никто не испугается, никто не побежит с поля боя как трусливая собака, а если надо, гордо встретит смерть с широкой улыбкой и смелостью в глазах. В одно мгновение все вдруг стали едины. Каждый мог назвать другого братом и другом.
Храп лошадей и лязг одеваемой брони ещё долго звучал в лагере у крепости. Все эти звуки напоминали мелодию, которую Сандор с уверенностью назвал бы музыкой войны. Наслаждаясь бившим в лицо ветром, юноша продолжал устало смотреть на горизонт, ожидая сигнала. Совсем скоро он с головой окунётся в кровавое месиво, в ходе которого он, возможно, сложит голову. Или выйдет победителем и героем.
Глава двадцать четвёртая. Под кровавым небом.
На мгновение Сандору показалось, что на поле боя, подёрнутом полупрозрачной дымкой, разверзлась пучина хаоса. Две неудержимые волны, бросившиеся вперёд, столкнулись, и скрежет мечей заполнил притихшую от ужаса долину. Душераздирающие крики хазанов, пикировавших на головы противников, заставляли кровь в жилах стыть от ужаса. Казалось, время вдруг сорвалось с места и неумолимо бросилось вперёд, не желая останавливаться. Сколько уже длится бой? Пять минут? Или уже больше получаса? Мёртвых даже не замечают - по ним скачут лошади, лишь только воины почтительно обходят стороной. Но стоит одной из армий обратиться в бегство - и они будут бежать прямо по своим товарищам, давя их и пытаясь спасти только самого себя. Раненых тут же причислят к тем, "кому суждено умереть". Их затопчут в этом кровавом месиве, жаждущего больше и больше жертв.
Сандор потерялся в окружившем его хаосе. Юноша не знал, что ему делать и куда идти. Его отряд уже давно бросился в бой, а Сан всё продолжал стоять, смотря на чёрную лавину вражеских войск, надвигавшихся из-за тонкой кромки леса. Ещё несколькими часами здесь царила девственная нерушимая тишина, а теперь всё вокруг больше походило на пучину разверзнувшегося ада. Впервые в жизни Сандор замешкался, не зная, как ему поступать. Сейчас он был под командованием людей, сражался против людей, воевал рядом с людьми. Чем они отличаются? Только ли цветом доспехов и причиной присутствия здесь, на поле боя? Сан видел перед собой таких же крестьян, выгнанных из своих домов на войну, сражающихся за семьи, друзей, близких. Быть может, если бы на них напала стая диких зверей, Сандору было легче поднять на них меч?
Юноше хотелось развернуться и бежать. Угольно-чёрное Проклятое войско, заволоченное приторным антрацитовым дымом, с рёвом ворвалось в ряды белоснежного сверкающего Серебряного Союза, храбро приготовившегося обороняться. Две совершенно разные стороны войны... Смысл которой был непонятен. За что сражаются одни? За что сражаются другие?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
