Ирена заплакала. Ее повесть, ее почти завершенная повесть теперь утеряна безвозвратно. Ее гениальные рассказы… которые она никогда не писала… а теперь уже и не напишет никогда…
— Зачем я это сделала, Ян…
— Вот именно. Зачем вы это сделали?!
— …отнять у меня ребенка…
— Да? Какая печальная история! Кстати, как вы теперь собираетесь рожать? На соломе, под присмотром грязной повитухи?
Ирена остро захотелось домой. И даже не ДОМОЙ, в общество Сэнсея и черепахи — а на ферму, в привычную уже комнату с видом на горы. Натянуть одеяло на голову и сладко дремать — в полной уверенности, что никто не побеспокоит до самого позднего утра…
Она плакала.
* * *
Осмотр дома дал пищу для размышлений, и просто пищу дал тоже. В погребе обнаружилось кольцо остро пахнущей колбасы, а на полках в кабинете — мелко исписанные листы желтой, непривычной на ощупь бумаги. Семироль принес воды из колодца; Ирена, обламывая ногти, почистила тяжелый казан и развела огонь в печи.
В полном молчании они съели колбасу и запили ее кипятком. Бумаги дожидались своего часа; написанные каллиграфическим почерком, но по неведомым грамматическим законам, они внушали Ирене почти суеверный ужас.
— Это, вероятно, ваши собственные рассказы… — Семироль разбирал бумаги, подсвечивая себе факелом.
— Я догадалась.
— Историческая ценность несомненна, но вот художественная… Гм. Много пышных повторяющихся эпитетов. Много глаголов… «История о том, как голубка принесла мертвому юноше алую розу…» «История о рыцаре, который совершал зло, чтобы быть бескорыстным», «История о скупце, который раздавал, чтобы приобресть»…
— Последнее, по крайней мере, парадоксально, — пробормотала Ирена.
Семироль отложил рукопись. Потянулся, сообщил безо всякого перехода:
— Если в течение месяца не подвезти на ферму угля и солярки — случится энергетический кризис… Продовольственный случится раньше — через неделю, когда закончится хлеб… Правда, есть еще мука, можно печь лепешки…
Ирена поморщилась — ее мутило от острой колбасы. Пожала плечами:
— Временной режим — один к десяти… Вполне вероятно, что там, в нашем мире, прошел всего лишь час, и Ник еще не догадывается…
Глаза Семироля сузились:
— Ах да. Ник…
— Он не виноват, — сказала Ирена поспешно. Слишком поспешно; и добавила после паузы, с нервным смешком:
— Да к тому же… я уже не верю, что мы вернемся обратно. В ту МОДЕЛЬ, из которой мы…
Семироль встал. Ирена замолчала.
— Нет, мы ВЕРНЕМСЯ, Ирена… Ваши с господином моделятором игры — это только игры, в то время как моя жизнь — это моя жизнь. Мы вернемся, я дождусь появления на свет своего ребенка, а после этого — идите куда хотите, пишите, сочиняйте свою судьбу…
— Ян, — вкрадчиво осведомилась Ирена. — А КАК вы собираетесь вернуться, а?
Вампир покровительственно улыбнулся:
— Мы отправимся в город… И найдем либо аналог магазина «Праздничные сюрпризы», либо… либо господина моделятора, Ирена. И если в этом мире существует господин Анджей Кромар — я подниму его хоть из-под земли.
* * *
В сундуках отыскалась одежда. Ирена долго разглядывала ее, брезгливо приподнимая двумя пальцами края пышных многослойных юбок. Вид корсета вызвал у нее приступ истерического смеха.
— …На кого я похожа, Ян?
Семироль придирчиво осмотрел ее наряд. Хмыкнул:
— Вы похожи на ряженую, Ирена. Не то принцесса, переодевшаяся в среднего достатка матрону, не то нищенка, стянувшая где-то чужое платье…
— «Если дама в кринолине, — неожиданно для себя процитировала Ирена, — а мужики в кольчугах и с мечами — хочется сказки… Иного, так сказать, мира… мироустройства…» Не удивляйтесь, Ян. Так говорил один мой почитатель — профессор восточной литературы…
Семироль поморщился:
— Кстати, о так называемых мужиках, мечах и кольчугах… Элементарные штаны в этом доме найдутся, или мне придется нарядиться старухой-гадалкой?
— Рваный истлевший саван, — сказала Ирена, подхихикивая. — Рваный саван и крылья нетопыря — вот что светит вам в этом мире, господин Упырь…
Семироль приподнял одну бровь, и Ирена подумала, что ее шутка, возможно, не так уж смешна…
А смешное поджидало их в гараже. Вернее, в пристройке, прототипом которой послужил гараж.
Кобыла. С выпирающими ребрами, с обрывком веревки на шее; животное, вероятно, долго находилось на самообслуживании, и от Ирены попросту шарахнулось — зато увидев Семироля, дико закричало, побелело глазами и забилось в угол…
Адвокат, оскалившись, подошел к ослабевшей от ужаса лошади. Положил руку ей на шею; кобыла задрожала крупной дрожью, Ирене сделалось ее жалко.
— Ян…
— Тихо…
Кобыла тяжко вздохнула — и смирилась. Ирене отчего-то вспомнился Ник.
* * *
За забором напротив все утро караулила любопытствующая соседка.
— Здравствуйте-здравствуйте, госпожа Хмель! С возвращеньицем!
Ирена натянуто улыбнулась. Подумала и отвесила что-то вроде реверанса — подметая юбкой дорожную пыль…
— Сойдет, — сказал Семироль за ее спиной. — Очень изящно.
Соседка, навострившаяся было поболтать, при виде Семироля сочла нужным скрыться. Вероятно, с точки зрения соседки вампир и вправду выглядел устрашающе; Ирене же казалось, что рядом идет статист из дешевого фильма, статист, которому в целях экономии бюджета выдали один только побитый молью плащ, и он накинул его поверх привычного костюма…
Было по-летнему тепло и неподобающе красиво. Дорога изгибалась подковой, уходила в город, на живописных холмах живописно паслись коровы, живописно зеленела роща, живописно синела речушка…
Лубок, подумала Ирена с отвращением. Лубочная картинка. Странно, со вкусом у Анджея было вроде бы все в порядке…
— Как вы себя чувствуете? — кротко осведомился Семироль.
— Нормально, — Ирена пожала плечами.
Теперь она сидела на костлявой лошадиной спине. Седло было сдобрено подушкой, Семироль вел кобылу под уздцы, лошадь шагала устало и безропотно.
Впереди поднимались горы. Не те, белые и сверкающие, что украшали окрестности Семиролевой фермы — привычные, зеленые, домашние горы, где одинаково клубится туман над рекой и дымок над чашечкой кофе. Кофейня под красной черепицей…
Ирена вздохнула. Лошадь повела ушами.
— Ирена, — голос Семироля изменился. Невозмутимый вампир, кажется, был потрясен. — Посмотрите, Ирена… Это все — реально?
По лугу вышагивала черно-белая голенастая птица. Плотной шеренгой стояли мохнатые елки, на полях зеленели всходы, все выше поднималось солнце; Ирена прищурилась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
