— А теперь, как насчет того, чтобы согреться чаем? — Джан нарушил молчание, потянувшись за своим глиняным горшком.
Ройстон скрестил руки на груди.
— Звери становятся все храбрее. Я никогда не видел, чтобы они отваживались так удаляться от своих логовищ. Они никогда раньше не заходили в скалы.
Джан оторвался от приготовления чая.
— И я об этом тоже думаю.
Снаружи раздался вой, и я вздрогнула.
Ройстон оживился.
— Они все еще на улице в такую погоду?
— Боюсь, они эволюционируют, — сказал Джан. — Звери приспосабливаются к экстремальным погодным условиям. Это случилось, когда я пришел, и теперь это усилилось с присутствием Бастьена здесь. Мир меняется, когда в него входит наша магия. Мы должны выбраться отсюда. Мы не можем провалить следующий прыжок.
— Не провалим, — сказал Бастьен.
Глава 26
Солнце выгоняло из моего тела долгие часы холода. Прошло три недели с тех пор, как мы вошли в Сомниум. Никогда еще я так не ценила солнце, как сейчас. Моя голова покоилась на животе Бастьена, когда мы лежали, греясь на солнце, на большом валуне за пределами пещеры. Момо свернулась калачиком рядом со мной. Сегодня не было никакой работы. Мы дождемся темноты, чтобы подойти к люку. Предположительно, серебряные огни покажутся сегодня вечером.
Находиться там было похоже на неудачный отпуск, который никогда не кончается. Если бы не Бастьен, я бы точно свихнулась. Я перевернулась и посмотрела ему в лицо. Услышав мое движение, Момо бросилась вниз по валуну вслед за одним из хорьков.
— Я когда-нибудь говорила тебе, как ты красив с растрепанной бородой, — промурлыкала я.
Он потер подбородок.
— Нет, только как сильно она царапает тебя, когда мы целуемся.
Я протянула руку и запустила пальцы в его длинные волосы.
— Тебе следует держать волосы длиннее, это действительно круто.
— Ты сегодня очень резвая.
— Я просто счастлива, что мы скоро будем дома.
Он просунул руки мне под мышки и усадил к себе на колени.
— Я не уверен, что так же счастлив, как ты. — Его губы нашли мои, и он страстно поцеловал, прежде чем отстраниться. — Мне нравится, когда ты полностью меня слушаешь.
Я вздохнула.
— Ну, разве ты не скучаешь по своей матери?
— Да, очень, но…
Я знала, что его гнетет. Он беспокоился, что когда я увижу Арика, он мне больше не понадобится.
Арик теперь был далеким воспоминанием.
Сила Бастьена стала моей безопасностью. Мы заботились друг о друге. Отбиваясь от зверей. Пополняя продовольственные запасы. Он не отпустил меня, когда я падала в ловушку. Когда понял, что не сможет вытащить меня, то прыгнул вместе со мной. Такая жертва значила очень много. И я никогда не отпущу его.
Бастьен погладил меня по щеке своей сильной рукой.
— Когда у тебя такое выражение лица, и губы так дрожат, я понимаю, что тебя что-то гнетет. Что это?
Я люблю в тебе все. Твои голубые глаза смотрят на меня с беспокойством. Твои темные волосы падают на лоб.
Я повернула голову и поцеловала его руку.
— Ничего страшного, просто беспокоюсь о сегодняшнем вечере, а ты?
Он прижался губами к моему виску.
— С чем бы мы ни столкнулись, мы не сдадимся. Я буду рядом с тобой. Кроме того, ты довольно свирепа с мечом. Нет ничего более привлекательного, чем девушка, которая может обезглавить зверя.
Я рассмеялась.
— Значит, тебе нравятся жестокие типы.
Он криво усмехнулся.
— Нет ничего лучше.
Джан вышел из пещеры и строго посмотрел на нас. Я соскочила с колен Бастьена и принялась теребить руки. Мой прадед не любил публичного проявления чувств. Даже если мы не были на людях.
— Доброе утро, — расслаблено произнес Бастьен. Хотя он и не имел на это права, но в его облике чувствовалось что-то королевское. Презрительное отношение Джана никогда не беспокоило его.
— Будем надеяться, что так оно и останется, — проворчал Джан. — Джиа, можно тебя на минутку?
Я смущенно посмотрела на Бастьена.
Он пожал плечами.
— Конечно, — сказала я, соскользнула с камня и последовала за ним. — Ты ведь уходишь довольно далеко от пещеры, не так ли? — поддразнила я. Он запретил кому-либо из нас проходить мимо окружающих его валунов после того, как два дня назад один из зверей схватил у входа козу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Здесь сойдет. — Он резко остановился, застав меня врасплох и сделав несколько шагов вперед.
Я повернулась к нему лицом.
— Тогда к чему вся эта секретность?
— Ты особенная, Джианна. Ты хорошо держалась перед лицом невзгод. Я знаю, что не всегда показываю свои эмоции.
Никогда.
Он бросил на меня быстрый взгляд, и я подумала, может ли он сделать то же самое, что и дядя Филип.
— Да, я тоже обладаю такой же интуицией, как и этот профессор, о котором ты думаешь, разве что выгляжу лет на пятьдесят, но…
Скорее шестьдесят.
Моя мысль, должно быть, прервала его, потому что он рассмеялся, чего я никогда не видела за все время нашего пребывания здесь. Это было хорошо.
— То, как мы видим себя, не всегда согласуется с тем, как другие видят нас, — сказал он. — Так ли это? Мне уже несколько сотен лет, так что мои интуитивные навыки более развиты. Твой юный Ромео тоже умеет это делать.
— Бастьен? Он знает, о чем я думаю? — Я оглянулась через плечо на Бастьена, который сидел на камне и пристально смотрел на нас.
— Он что-то чувствует, но не уверен, что именно. Он молод, еще даже не старший чародей.
— Значит, ты можешь слышать все мои мысли?
— Когда я захочу слушать.
Мои щеки вспыхнули. Дерьмо. Неужели он прочитал мои мысли о Бастьене?
— Эти мысли я предпочитаю игнорировать. — Он усмехнулся глубоким гортанным звуком. — Однако я скажу, что подавленные чувства никогда не бывают полностью похоронены. Это всего лишь семена, посаженные глубоко в почву отрицания, которые прорастут, когда истина будет питать их.
Я старалась не думать об этом, но знала, что он имеет в виду Арика. Но он ошибался. Я была выше этого.
Я вздохнула.
— Ты ведь не для того притащил меня сюда, чтобы поговорить о моей личной жизни?
— Нет. Я хотел сказать тебе, как горжусь тобой. — Он скосил на меня глаза и улыбнулся. — Жаль, что я не знал твою мать. Ее мать, моя дочь Розетта, была совсем малышкой, когда я исчез. Моя первая девушка. Я искренне любил свою вторую жену. Ты очень похожа на нее, Джианна.
— Ты был женат до нее?
— Да. Ужасная женщина. Это был брак по договоренности. У нас никогда не было детей. Она умерла молодой, и я был свободен следовать своему сердцу и жениться на Констанс. Она подарила мне красивую дочку. Что стало с ней?
Я не могла сказать ему, что мои бабушка и мать умерли, но, очевидно, мое молчание сказало больше, чем слова.
— Понимаю. У нас будет время поговорить о таких вещах, когда мы выберемся отсюда. — Он опустил голову. — Я благодарен, что у меня есть ты. Я надеюсь, что со временем мы станем ближе. Простите меня за мою странность. Когда-то я был веселым человеком. Я пробыл здесь слишком долго, не знаю, как… — он замолчал, глядя на долину.
Мороз приближался. Я обхватила себя руками, чтобы не замерзнуть.
— Я хотел бы побольше узнать о своем правнуке.
— О Нике? Что ты хочешь знать?
— Его силы. Он уже овладел ими?
— Его силы были подавлены до недавнего времени, — сказала я.
Он покрутил кончик своей бороды между пальцами.
— Понимаю. А как насчет его темперамента? Он контролируется?
Я бросила на него любопытный взгляд, гадая, к чему он клонит.
— Он изменился с тех пор, как узнал, что Конемар — его отец, и целители освободили его магию. Ник легко впадает в ярость.
— Не спускай с него глаз. Я знаю, что ты заботишься о нем, но не доверяй ему. Он может наброситься на тебя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Он этого не сделает.
— Прислушайся к моему предупреждению, — сказал он. — Конемар хитер. Будь начеку и не теряй бдительности рядом с Ником.
